Эдди Рознер: шмаляем джаз, холера ясна! - Дмитрий Георгиевич Драгилев

«Пусть среди композиторов-песенников ведутся какие-то разговоры о якобы незаслуженном успехе музыки к “Карнавальной ночи”– трудно с этим согласиться. Музыки в фильме много, она интересная, разнохарактерная, а главное – веселая и нашла достойных исполнителей в лице вокалистов, танцоров и эстрадного оркестра под руководством Эдди Рознера… Здесь музыка не сопровождает, а ведет действие. Здесь как нигде уместна, оправданна и даже обязательна исключительная яркость, более того – пестрота красок».

Интермеццо: Парень тише воды

Если вы меня спросите, что особенно привлекало публику в репертуаре оркестра Эдди Рознера помимо джазовых шлягеров и «песен народов мира», могу ответить так: жанровые песни.

«Жанровая песня», старорежимная дефиниция, с помощью которой в России долго пытались классифицировать определенный тип шлягера, заимствована у живописи. А что такое жанровая живопись, объяснить несколько легче. Как известно, ее отличает особенное внимание к повседневности, когда художник рисует характеры, выхватывая эпизоды праздников, жизнь улицы, изображая колорит и настроение той или иной сцены, ее героев и антураж.

К жанровым песням следует отнести фокстроты «Тихая вода» (в русском варианте – «Парень-паренек»), «Может быть», вальс «Мандолина, гитара и бас».

Многие российские да и польские слушатели убеждены, что «Тиха вода» появилась еще в довоенной Польше. Это заблуждение.

В действительности автором первоначального русского текста, написанного в сороковые годы на территории СССР (!), был молодой поэт-песенник, журналист Наум Лабковский. Лабковский уже успел хорошо зарекомендовать себя, придумав замечательный джазовый шлягер тех лет «О любви не говори» (слова положил на музыку питерский композитор М. Феркельман).

Существует польский перевод «Паренька» под названием A to zuch! В нем парень договаривается с одной девушкой о рандеву, а другой подмигивает, он опаздывает на свидания, а барышни все равно без ума от парня, в котором «нахальства за двоих».

В русском оригинале Лабковского парень куда воспитаннее и прилежнее. Единственная пикантная деталь: залихватская строчка «дайте только парню срок». К двусмысленной, оставляющей простор для фантазии тираде цензоры почему-то не придирались. Вероятно, потому что у Лабковского парень – на все руки мастер, мечта всех женщин. «И дом построить может, и обед состряпать тоже». А воин-красноармеец из него просто образцовый, о чем свидетельствуют куплет и припев, дописанные во время войны:

Нам страна родная дорога,

И поднялись наши парни

Грудью на врага.

…

Ой, да парень-паренек,

Он и Запад, и Восток от банд очистил вражьих,

Что тут скажешь?

Просто чудо-паренек!

Эдди свой срок уже получил, когда польский эстрадный автор Людвик Ежи Керн стал сотрудничать с Краковским театром сатиры. В 1952 году по заказу этого театра Керн подобрал для «Парня-паренька» новые слова.

Чуть позже появилась запись, которую на Варшавской фабрике граммофонных пластинок сделал Збигнев Куртыч. Тогда и стал «мальчик девочкой», «Парень-паренек» – «Тихой водой». Сегодня песню впору назвать не просто вечнозеленой, но народной – ее знает едва ли не каждый поляк. И как это обычно случается с народными песнями, имена авторов ушли в тень.

Сам Куртыч утверждает, что во время войны его пути пересеклись с путями Госджаза БССР и мотив будущей «Тихой воды» он придумал вдвоем с Эдди (причем первоначальный вариант текста приписывает Юрию Благову).

Что касается текста «Тиха вода», то если перевести его на русский язык, может получиться примерно следующее:

Ручеек бежал через лесок,

На пути валежник очень был высок.

Может, бурелому вышел срок,

Но давно исчез валежник,

А ручей бежит как прежде.

Припев:

Тихо воды в берег бьют,

Будто песенку поют.

Необъяснимое терпение,

И где найти источник

Той воды, что камень точит?

Тихо воды в берег бьют,

Будто песенку поют.

Недаром омуты любой реки

Бесконечно глубоки.

<…>

В 50-е годы в оркестре Рознера «Тиху воду» исполнял Павел Гофман.

По-прежнему звучала в программах и другая «жанровая песенка» из репертуара белорусского Госджаза – «Мандолина, гитара и бас», с тем же распределением ролей: скрипач Гофман держал в руках мандолину, трубач Цейтлин – гитару, гитарист Маркович обнимал контрабас. Трио Гофман – Цейтлин – Маркович распалось в 1959 году: современному джаз-оркестру всё меньше требовались специфические минстрел-шоу знаменитой троицы. Первым оркестр покинет «гитарист» Цейтлин: сосредоточится на сочинительстве. Позже «мандолинист» Гофман уйдет работать в цирк. В биг-бэнде останется только Луи Маркович, «исполнитель на контрабасе».

Заводной фокстрот «Может быть», упоминавшийся мной в «лунном контексте», был выстрелом в десятку. Его Рознер сочинил во время очередных гастролей в Сочи, утром на репетиции. Днем была готова аранжировка, вечером «Может быть» уже звучала со сцены. За песню Эдди попало по первое число. Об очередном разносе в печати позаботились завистливые и особенно рьяные коллеги. В редакцию «Правды» принесли обличительное письмо певицы из ВГКО – Всероссийского гастрольно-концертного объединения. Обвинение звучало «до боли знакомым образом»: пошлость! Разборки продолжались на собрании вокального отдела Мосэстрады. Час от часу не легче – если не редакционная статья, то письма читателей…

Стоявшая в одном интонационном ряду со шлягерами Анатолия Лепина из «Карнавальной ночи» песня обнаруживала нечто общее с «Тихой водой». Помогли отнюдь не искусные хитросплетения, но «устойчивые мелодические обороты», основанные на традициях таких отечественных эвергринов, как «Саша» Бориса Фомина, «Дружба» Владимира Сидорова, «Грустить не надо» Матвея Блантера. В самом начале фокстрота автор слов Юрий Цейтлин фактически цитировал Михаила Исаковского, «танцуя» от фразы «Полюбила я парнишку» (из одноименной песни Блантера, звучавшей в исполнении Эдит Утесовой), как от печки. Но если скромная героиня Утесовой стеснялась своего возлюбленного, которого «не завлекла», боясь открыться (тот же прием Исаковский применил в «Ой, цветет калина»), то героиня фокстрота «Может быть» пусть и не разбитная баба, однако за свое счастье постоять может: «Полюбила, и не надо мне другого!» К тому же новый шлягер Рознера будто полемизирует со старым: паренек из русского текста «Тихой воды» был «хоть куда», а в этом – «достоинств особых нет».

Глава IX

Невыносимо легкая музыка

Гастроли в Ростове-на-Дону. 1955

Чей парень ты?