Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ. - Сюэцинь Цао

Между тем слух о листках, расклеенных на воротах, распространился среди слуг, дошел он и до Пинъэр, а та не замедлила сообщить новость Фэнцзе.

Фэнцзе всю ночь маялась от боли и чувствовала себя совершенно разбитой; кроме того, не давал ей покоя случай с Мяоюй в кумирне Железного порога.

Когда же она услышала о листках на воротах, невольно вздрогнула и спросила:

– А что там было написано?

– Ничего особенного! – ответила Пинъэр. – Что-то о монастыре Пампушек.

Фэнцзе и без того испытывала тревогу, а услышав, что дело касается монастыря Пампушек, пришла в смятение. Кровь бросилась ей в голову, она закашлялась и откинулась на подушку.

– Госпожа, стоит ли так тревожиться? Речь идет о монастыре Шуйюэ! Я просто оговорилась.

У Фэнцзе отлегло от сердца, и она вскричала:

– Ну и дура же ты! Объясни толком, о каком монастыре речь? Пампушек или Шуйюэ?

– Сначала мне послышалось, будто говорили о монастыре Пампушек, – отвечала Пинъэр, – но потом оказалось, что о монастыре Шуйюэ. А оговорилась я по рассеянности.

– Ну конечно же о монастыре Шуйюэ! – согласилась Фэнцзе. – К монастырю Пампушек я не имею никакого отношения. А в монастырь Шуйюэ назначила смотрителем Цзя Циня. Верно, он присвоил себе часть денег, предназначенных монашкам.

– Речь идет не о деньгах, – возразила Пинъэр, – а о грязных делишках.

– Тут уж я совсем ни при чем, – оборвала ее Фэнцзе. – Куда ушел мой муж?

– Он у господина Цзя Чжэна. Господин Цзя Чжэн очень рассержен, и господин Цзя Лянь не осмеливается уйти домой, – отвечала Пинъэр. – А я велела не поднимать шума, как только услышала, что дело приняло Дурной оборот. Не знаю, известно ли о случившемся госпожам. Господин Цзя Чжэн, говорят, велел доставить к нему монашек. Я послала служанок разузнать, в чем дело. А вы, госпожа, больны, и нечего расстраиваться по пустякам.

Вернулся наконец Цзя Лянь. Лицо его так и пылало гневом, и Фэнцзе не решилась обратиться к нему с расспросами, сделав вид, будто ей ничего не известно.

Не успел Цзя Лянь поесть, как за ним прибежал Ванъэр.

– Вас зовут, второй господин, – сообщил он. – Возвратился Лай Да.

– А Цзя Цинь тоже приехал? – осведомился Цзя Лянь.

– Приехал.

– Передай Лай Да, что господин Цзя Чжэн на дежурстве в ямыне, – распорядился Цзя Лянь. – Монашек пусть разместят в саду, а завтра господин повезет их ко двору. Цзя Циню скажи, чтобы ожидал меня во внутреннем кабинете.

Идя в кабинет, Цзя Цинь заметил, что слуги о чем-то возбужденно переговариваются. Ничто не говорило о том, что монашек собираются везти ко двору. Цзя Цинь попытался разузнать, зачем его вызвали, но в ответ не услышал ничего определенного.

Цзя Цинь терялся в догадках, когда из кабинета вышел Цзя Лянь. Цзя Цинь справился о его здоровье и спросил:

– Не скажете ли, зачем государыня требует монашек во дворец? Мы так торопились! Хорошо, что я как раз нынче возил в монастырь деньги и не успел вернуться, так что мы приехали вместе с Лай Да. Вам, наверное, что-либо известно, дядюшка?

– Мне? – оборвал его Цзя Лянь. – Полагаю, тебе известно больше, чем мне!

Цзя Цинь ничего не понял, но продолжать расспросы не решился.

– Нечего сказать! Хорошенькими делами ты занимаешься! – промолвил Цзя Лянь. – Господин Цзя Чжэн вне себя от гнева!

– Я ничего плохого не сделал, – возразил изумленный Цзя Цинь. – Деньги в монастырь отвожу каждый месяц, монашки исправно читают молитвы.

Поняв, что Цзя Цинь ничего не подозревает, и памятуя их дружбу в детстве, Цзя Лянь покачал головой и сказал:

– Дурень ты! Бить тебя надо! Вот, погляди!

Он вытащил из-за голенища сорванный с ворот листок и сунул Цзя Циню. Тот прочел и позеленел от страха.

– Кто это мог сделать? – вскричал он. – Кто хочет меня погубить? Ведь я никогда никому не причинил зла! В монастырь ездил, чтобы отвезти деньги, раз в месяц, и подобными делами не занимался! Если господин Цзя Чжэн станет меня допрашивать и велит высечь, я умру от обиды! А моя мать! Ведь она убьет меня!

Он бросился на колени перед Цзя Лянем.

– Дорогой дядюшка! Спасите меня! – молил он, колотясь лбом об пол, и слезы катились из его глаз.

«В подобных делах Цзя Чжэн особенно строг, и если узнает, что написанное на листке – правда, не миновать беды, – подумал Цзя Лянь. – А если эта история получит огласку?! Те, кто ее затеял, осмелеют, и неприятностей тогда не оберешься. Пока господин на дежурстве, надо посоветоваться с Лай Да, как быть. Если дело удастся замять, все кончится благополучно. Ведь свидетелей никаких нет».

Приняв наконец решение, Цзя Лянь сказал:

– Нечего меня морочить! Думаешь, я не знаю о твоих проделках?! Наберись решимости, и если тебя будут допрашивать, даже бить, стисни зубы и тверди, что ничего подобного не было! А теперь вставай, бессовестная тварь! Нечего ползать на коленях!

Цзя Лянь приказал слугам позвать Лай Да и стал советоваться, что предпринять.

– Господин Цзя Цинь устроил такое, что не знаю, как и рассказать, – промолвил Лай Да. – Приезжаю в монастырь, смотрю, они все там перепились. Все, что написано на бумажке, сущая правда!

– Слышал?! – крикнул Цзя Лянь, обращаясь к Цзя Циню. – Или скажешь, что Лай Да тоже на тебя клевещет?

Цзя Цинь промолчал, лишь густо покраснел.

Тогда Цзя Лянь тронул Лай Да за руку и промолвил:

– Ладно, не губи его! Скажи, что Цзя Циня в монастыре не было. А сейчас уведи его и считай, что мы с тобой не виделись. Господина умоли не допрашивать монашек. Лучше продадим их, и делу конец. А потом купим других, если государыне вдруг понадобятся.

Лай Да решил, что поднимать шум не стоит, ибо это не принесет господам ничего, кроме худой славы, и согласился.

– Иди вместе с господином Лай Да, – приказал Цзя Лянь, обращаясь к Цзя Циню, – и делай все так, как он прикажет.

Цзя Цинь еще раз низко поклонился и вышел следом за Лай Да. А когда они с Лай Да отошли, еще раз отвесил ему поклон, до самой земли.

– Уж очень непристойно вы ведете себя, молодой господин, – попенял ему Лай Да. – Не знаю, кого вы обидели, кто мог написать этот листок? Вспомните, с кем вы не в ладах!

Цзя Цинь стал думать, но никого не мог заподозрить и понуро поплелся за Лай Да.

Если хотите узнать, что было дальше, прочтите следующую главу.

Глава девяносто четвертая

Итак, Лай Да увел Цзя Циня, и за ночь ничего примечательного не произошло – все ждали возвращения Цзя Чжэна.

Монашки были вне себя от радости, что снова попали в сад Роскошных зрелищ, и надеялись вдоволь там нагуляться, прежде чем их увезут во дворец.

Но по непонятной для них причине Лай Да приказал старым служанкам их накормить и никуда не отпускать. Ничего не подозревая, девушки ждали утра. Служанкам было известно, что монашек собираются везти во дворец, но зачем, никто точно не знал.

Цзя Чжэн задержался в ямыне, из двух провинций прислали отчеты о расходах на ремонт городских стен, и их необходимо было проверить. Поэтому Цзя Чжэн передал с нарочным, чтобы Цзя Лянь его не ждал, сам допросил монашек и принял необходимые меры.

Цзя Лянь обрадовался прежде всего за Цзя Циня и подумал:

«Делать все самому опасно, господин может заподозрить неладное. Надо посоветоваться с госпожой Ван, и тогда мое дело – сторона».

Цзя Лянь отправился к госпоже Ван и стал ей все по порядку рассказывать:

– Вчера второму старшему господину Цзя Чжэну показали листок, который был наклеен на воротах, и господин разгневался. Он велел доставить к нему Цзя Циня, а также монашек, чтобы с пристрастием допросить. Но времени у господина на всякие непристойные дела не хватает, поэтому он велел доложить вам и посоветоваться, как быть. Вот я и пришел попросить у вас указаний, госпожа!

Госпожа Ван возмутилась.

– Ну, что же это такое?! – вскричала она. – Цзя Циня нельзя считать членом нашего рода, если он ведет себя столь недостойно! Но и наклеивший этот листок отъявленный негодяй. Разве можно разглашать подобные вещи! А Цзя Циня ты допросил? Он и в самом деле виноват?

– Допросить-то допросил, – отвечал Цзя Лянь. – Но подумайте сами, госпожа, разве он признается?! И все же я уверен, что ничего подобного он не посмеет сделать. Ведь он знает, что в любой момент государыня может потребовать послушниц к себе, разразится скандал, и тогда ему несдобровать! Выяснить правду не представляет труда, но что вы станете делать, если все подтвердится?

– Где монашки? – спросила госпожа Ван.

– В саду, под присмотром, – ответил Цзя Лянь.

– Барышни знают?

– Знают, что монашек хотят везти ко двору.

– Вот и хорошо, – промолвила госпожа Ван. – Этих распутниц ни на минуту нельзя оставлять без присмотра. Я давно говорила, что от них надо избавиться, но меня не слушали! И вот что из этого получилось! Вели Лай Да расспросить девушек, есть ли у них семьи, и тщательно проверить все бумаги. Пусть потратят несколько лянов серебра, наймут лодку, а надежный человек отвезет их к родителям. Не лишать же всех монашеского сана из-за нескольких дрянных девчонок! Это – тяжкий грех. А передать их казенным свахам без выкупа, так те постараются на них заработать и продадут первому встречному. Цзя Циню нужно сделать выговор и строго-настрого запретить являться сюда, кроме как на большие праздники, молитвы и жертвоприношения. Пусть будет впредь осторожней и не попадается господину Цзя Чжэну под горячую руку, не то не сносить ему головы. В кладовые передай, чтобы не выдавали больше денег на монашек, а в монастырь Шуйюэ пошли человека, пусть объявит волю господина Цзя Чжэна: господ пускать в монастырь только для сожжения жертвенных денег на могилах предков, а так никого не принимать. А снова пойдут сплетни – выгоним и старых монахинь!