Майор Следаков (следователь по особо важным делам) - Василий Меркулов

— Ну что, Ширько? — проговорила жуткая гостья. — Помнишь меня?

Алексей со страху не смог даже рта раскрыть.

— Я тебе напомню, — продолжил монстр. — Моё имя Наталья Перова. — Несколько лет назад ты засудил меня. Благодаря тебе мне дали пожизненное, а затем, взамен на этот приговор меня отправили на опыты. И в этом виноват ты, Ширько. У тебя есть слова в своё оправдание?

Алексей остолбенел. Он вспомнил всю эту историю в общих чертах.

Но на месте простоял Ширько недолго. Поняв всю трагичность своей ситуации, он опрометью кинулся бежать. Через пару секунд Алексей был уже на лестничной площадке. Со страшной скоростью он сбежал со ступенек и рванул к машине. Машина на удивление быстро завелась, и Ширько начал удаляться прочь от дома.

Едва он перевёл дух, как с крыши машины донёсся глухой удар. После раздался душераздирающий шум. Гарпия без труда отделила крышу от автомобиля.

— Поздравляю! — сказала она прокурору. — У тебя теперь кабриолет!

И Перова накинулась на Ширько.

Следаков со своими коллегами стояли над покорёженной машиной. Соловьёва, взглянув на то, что осталось от прокурора, в ужасе отвела глаза. Шаров бессмысленным взглядом взирал на труп.

— Прокурора заклевали, — подвёл итог он. — Какой бесславный конец!

— Теперь прокурор, — проговорила Екатерина. — Фёдор Андреевич, вы были правы! Она мстит!

— Что ж, хоть мы и потеряли прокурора, всё не так уж плохо, — отозвался майор. — Генерал Самойлов всё же согласился с моей версией и теперь поставил судью того злополучного процесса под круглосуточную охрану. Возможно, скоро это даст свои плоды.

— Будем надеяться, — сказал Шаров. — А то эта летающая дрянь нам всех юристов заклюет!

Гарпия ворвалась в комнату через окно. Судья! Остался один лишь он!

На кровати лежал дрожащий от ужаса парень. На судью он не был похож даже отдалённо.

— Ты — Урбанов? — задала вопрос Перова. — Я так полагаю, ты — его сын?

— Н-н-нет! — заикаясь проговорил парень. — Я — Егор Пучин, судья.

— КАК? — возопила Гарпия. — Такого не может быть!

— Вот, пожалуйста, мой паспорт, — парень прошёл через комнату, достал документ и показал его Наталье. — Я не тот, кто вам нужен.

Мысли ворошились в голове Гарпии. Не тот судья. Скорее всего, Лысов с перепугу ошибся.

— Скажи мне, где живёт Урбанов, и останешься жив! — строго сказала она Пучину.

— Я не знаю! — ответил Егор. — Честное слово, не знаю!

— Не ври мне! — со злостью проговорила Гарпия.

— Господи, да какой резон мне лгать! — схватился за голову Пучин. — Не знаю! Я правда не знаю!

Гарпия махнула на него рукой и ринулась прочь. Что ж, если они не хотят проблем, они сами его выдадут.

Дом Урбанова осадил ОМОН вместе со следователями.

— Что-то долго она не летит! — заметил Рыжиков.

— Да, Гарпия явно задерживается, — произнёс Следаков. — Не понимаю, в чём дело…

— Следаков! — раздался разъярённый крик генерала Самойлова. — Ты… Из-за тебя…

— Что случилось? — не понял майор.

— Гарпия осадила городскую администрацию! — воскликнул генерал. — Мы ведь только что сняли оцепление с неё!

Брови Следакова взлетели вверх.

— На месте разберёмся! — сказал Шаров.

Через несколько минут все уже были рядом с администрацией.

Гарпия взлетала вверх и опускалась вниз. Она контролировала администрацию так, что выбраться незамеченным было просто невозможно.

— О, приехали! — обрадовалась Перова. — Мои требования просты! Отдайте мне Урбанова — и не один из ваших дорогих политиков не пострадает. Иначе я ворвусь в здание, и там уже… В общем, за себя не отвечаю!

— И всё-таки ей нужен судья, — задумчиво проговорил майор. — Выходит, я всё равно был прав…

— Не пойму в чём проблема, — проговорил Шаров. — Пристрелить её, да и всё!

— Порой просто поражаюсь твоей наивности, Виталик, — откликнулся Следаков. — Кто ж станет стрелять в сторону администрации? Могут пострадать высокопоставленные люди.

— А так они как будто не пострадают! — сказал Виталий.

— Скажите, Фёдор Андреевич, — обратилась Соловьёва к майору. — А в результате всех этих опытов инстинкты птицы могли передаться Гарпии.

— Это неизбежно, Катя, — ответил Следаков. — А что?

— Кажется, у меня появилась идея…

Гарпия парила над администрацией, выделывая пируэты. В её голове вертелось непонимание: неужели какой-то судья дороже им, чем их политики? Что ж, можно ещё пару секунд покружить, а потом…

— Эй, птичка! — донёсся до неё голос откуда-то снизу. — Посмотри-ка на меня!

Перова опустила взгляд. Под ней стояла молодая женщина с небольшим пакетом в руке.

— Я так понимаю, вы, наконец, решили выдать мне Урбанова? — произнесла Гарпия.

— Ни в коем случае! — ответила женщина. — Меня зовут Екатерина Соловьёва, и я пришла, чтобы остановить тебя!

Гарпия расхохоталась. Ну-ну, пусть попробует. Перова давно не смеялась от души.

— Знаешь, в чём твоя главная ошибка? — проговорила Соловьёва. — В том, что ты всегда ищешь виноватых. Адвокат, прокурор, судья… А себя ты не пробовала обвинить во всём том, что с тобой случилось? Ведь преступления, за которые тебя осудили, совершила ты, причём собственноручно. Если бы ты этого не сделала, с тобой бы всего этого не случилось.

Наталья замерла в воздухе.

— Ты злишь меня, Соловьёва! — сказала Гарпия.

— Нет, не злись, не надо! — улыбнулась Екатерина. — Посмотри лучше, что я тебе принесла.

Она сунула руку в пакет и достала из него то, перед чем не могла устоять ни одна хищная птица.

Мясо.

Соловьёва высыпала мясо на землю. Гарпия рванула вниз с неба и принялась жадно пожирать свой корм. Екатерина начала высеивать по земле дорожку, а Наталья продолжала клевать мясо, позабыв про всё на свете.

Дорожка привела Гарпию в огромную металлическую клетку. Как только Перова зашла в неё, Соловьёва закрыла за ней дверцу и защёлкнула замок.

— Что? — очнулась Гарпия. — Постой, но… НЕТ!!! СУЧКА!!! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА?!!

— Всего лишь загнала птичку в клетку, — пояснила Екатерина. — Забирайте её.

Беснующуюся Гарпию увезли вместе с клеткой.

— А ведь я к ней уже привык… — произнёс Шаров.

Следаков, Шаров и Соловьёва сидели в кабинете майора. Виталий был убит горем.

— Я за ней ухаживал… — проговорил Виталий. — Я её кормил. У меня на столе всегда стояло свежее молоко. Моя бурёнка!

Скупая мужская слеза скатилась по его щеке.