Хранитель понятий - Игорь Чубаха

– Вот увидишь, – пророчески начал один из аварийщиков, воздев над головой отвертку, – ни к чему хорошему подарки зекам не приведут. Пожалеют еще об этой елочке.

А вертухай отшуршал сопроводиловкой, попялился на печати с подписями, вернул макулатуру экспедитору и махнул корягой шофериле, проезжай, мол, так твою за так, чего тянешь и без тебя делов хватает.

В ворота вслед за оранжевой «камазовской» головой величественно вплывала ель, царица лесов. Не меньше чем с хрущевских времен набиравшая рост и стать, ель высосала озера грунтовой воды, отловила тонны солнечных лучей, вытерпела орды жуков, белок, зайцев и грибников. Оказалось – для того, чтобы много-много радости в тюрягу принести.

Двор «Углов» встречал налитые морозной зеленью лапы, новогодне обсыпанные пушистым снегом, которые к стволу прижимала ржавая проволока-пятимиллиметровка, как руки психа прижимает к телу дурдомовская рубашка.

Шмонать автопоезд с деревом не стали. Другое дело, если б елку вывозили из «Углов», тогда бы ни один миллиметр не ушел от шмона, тогда бы простучали колеса, заглянули бы под днище, залезли бы под сиденья и в гущу еловых веток, показали бы класс. А так-то чего...

– На базе, – «экспедитор» поднес к губам под прикленными усами мобилу. – На базе. На базе.

В соседних переулках предстартово взревели прогретые моторы. В салонах джипов, бээмвух и «восьмерок» зазвякало железо, завозились крепкие пацаны.

За занавеской, на полке отдыха «камазовских» водил, разминаясь, заворочались не менее крепкие пацаны. Под еловыми лапами, под плотными одеялами снега, повисшими на этих лапах, тоже начали готовиться крепыши, заслышав лязг запираемых ворот. То есть не елка прикатила в СИЗО, а натуральная троянская кобыла.

– Эй, Долмат, слыхал такую попсу, ее спецом гоняют под Новый год? («Экспедитор» догадался, что водила Кирсан обращается к нему, а не к кому-то в зеркале заднего вида, от которого Кирсан не отрывался). Новогодние игрушки, свечи и... – водила хмыкнул, – хлопушки в нем. А веселые зверюшки мой перевернули дом... Правильная песня, Долмат...

Дора Мартыновна, расплывшись в кресле, лыбилась в телевизор. Пустая чашка из под чая сохла рядом на журнальном столике. Лень было убирать, такая навалила расслабуха. А в вазочке оставалось всего три печенины, хотя десять минут назад там умещалось полкило.

И все же острое, в последние месяцы ни с того нис сего подкатывающее чувство голода не отпускало. Голод и расслабуха – атомная смесь.

Шоу «Как стать миллионером» прервалось на рекламную паузу. Дора Мартыновна знала, как стать миллионером, но только теоретически. На практике же вместе со своей политической партией все глубже увязала в финансовой трясине. А во всем виноват был директор «Венком-капитала» Сергей Владимирович Шрамов, раз за разом обламывающий Дору.

Шел рекламный ролик йогурта. Под лозунгом «Пусть весь мир подождет» все на экране замерли в нелепых позах. А девица сидела себе на скамейке и чавкала металлической ложкой йогурт из пластиковой коробочки.

«Она ложку с собой в косметичке таскает, или где-то сперла?» – вяло прикинула Дора Мартыновна.

А Шрамов оказался легок на помине, следующие десять секунд его образина требовательно зырила с экрана, призывая за себя голосовать. Далие начался ролик шарикового дезика. Чужие бритые подмышки не растормошили в Доре Мартыновне никаких сексуальных струн. Зато растормошили дверной звонок. Этакий требовательный и неотложный телефонный звонок.

Дора не сразу попала ногами в тапочки, не быстро дочапала до прихожей. В дверном глазке картинка мало отличалась от изображения на экране. Оказывается, в это неурочное время к доре пожаловал собственной персоной кандидат в муниципалы Сергей Владимирович.

Дора Мартыновна обрадовалась и огорчилась. В собственной квартире она могла бы выдоить из Шрамова не «оскорбление чести и достоинства», а «вторжение в частную собственность», что на десяток зеленых тысяч котировалось дороже. Но не было свидетелей.

– Кто там, – притворилась дурочкой из переулочка Дора Мартыновна. Просто она не знала, как поступить и чисто по женски решила потянуть время.

– Шрамов, Сергей Шрамов. Открывайте, Дора.

– Я сейчас занята. Приходите завтра, – решила отомстить Дора за бесцельно потерянные часы в офисе этого господина.

На это господин Шрамов нашел волшебные слова к сердцу депутата и женщины:

– Я деньги принес.

И уже через несколько секунд Дора снова плавала в кресле, а гость стоял перед ней, не сняв уличную обувь.

По телеку продолжался рекламный блок. Какой-то пришибленный тип нюхал ароматизированый стиральный порошок и торчал, будто это клей «Мрмент».

– Сколько вы готовы вложить в правое дело? – стала надменней чем английская королева и конкретно спросила Дора Мартыновна. И нервно одно за другим заглотила последние печенины.

– Сначала я хочу кое-что растолковать, – многообещающе оскалился Шрам и оглянулся по сторонам. Он нарисовался в этой квартире впервые, но бубново ориентировался, что где, – Когда звонят в дверь и говорят «Ленгаз», ни в коем случае нельзя открывать дверь. Знаете почему?

– Почему? – растерялась мадам.

– Потому что это никакой не «Ленгаз». Это менты понятых ищут!

– Вы пришли сюда глупые анекдоты рассказывать? – еще несмело, еще надеясь на спонсорство, зашипела мадам.

– А теперь совершенно серьезно. Вы, Дора Мартыновна, в последние пару месяцев никаких странных закидонов за собой не фиксировали?

– Что значит этот тон? – вспухла в кресле депутатша.

– То есть головка не бо-бо? Глюковые чертики из под койки хари не корчат?

– Я вызову милицию! – оторвала таки круп от кресла Дора, готовая броситься царапать харю нахалу.

– Торопиться не надо. Хочу устроить вам экскурсию по вашей же хазе. Зуб даю, вы сами растащитесь, как много вы не просекали. И пока Дора захлопывала распахнутый от удивления рот, Шрам взял с полки духи «Сальмонела».

– Вы, Дора, обращали внимание, что только побрызгаетесь духами, так сразу становитесь вроде шебутнее? А духи вам подарили на День Конституции? А знаете, что в духи добавлена вытяжка опия, то есть вы крепко подвисли на этой наркоте.

Дина так и не смогла закрыть рот, а Шрам взял растерявшуюся даму под руку и повел на кухню.

– Удивительная картина предстает перед глазами посетителей кухни известной общественной деятельницы, – гнал Шрам под экскурсовода, – Мадамы и джентельмены, хочу обратить ваше внимание на пачку «Майского чая». Чай вы, Дора Мартыновна, всегда покупаете в магазине «Продукты» по Бердника восемь? Так знайте, что в каждый покупаемый вами пакет подмешивается обыкновенная анаша? По хавке не пробивает? Или, может быть, по смеху?

В желудке у депутатши ЗакСа заурчал настой майской марихуаны.

– Но это цветочки. Пошарим по полкам. Джентельмены и дамы, не проходите мимо соли муки и сахара. Поскольку и этими продуктами наша знаменитость затаривается также на Бердника восемь, злоумышленникам оказалось плевым делом зарядить и эти продукты наркотой. В сахар они добавляли толченое экстази, в соль – героин, а в муку по традиции крохотульку ЛСД, – почти пропел Шрам и вдруг стал очень серьезным, – Значит так, чстарая корова, ты крепко подсела. И как только кончатся нынешние кулинарные запасы, начнутся безумные ломки. А больше ширять тебя на халяву никто не намерен. Депутатской зарплаты хватит на несколько доз, а далее – кранты. Шишей своими наездными методами иы не отгребешь, поскольку в бизнесе выживают только умные люди. И ты со своими партизанскими прихватами отстала от реальности и обречена на вымирание, как птеродактиль. А теперь мое предложение, от которого не реально отказаться. Я готов тебе полгода в месяц башлять по штуке гринов, если ты завтра же подашь в отставку с депутатского поста.

Рот Доры Мартыновны не закрывался уже хронически.

– Ну ладно, я почапал, а ты подумай. Тебе жить. Кстати, экономь туалетную бумагу. Она пропитана марафетом, чтоб в заднюю десну удобней втирать.

Дуря посты Вензелевских пацанов, Шрам наружу и внутрь «Вторых крестов» теперь путешествовал только в духе радиостанции «Ностальжи». Поневоле приходилось вспоминать Сергею свое быльем поросшее житье и сопутствовавший ему автосервис.

В автозаке садило гнилыми помидорами. Именно гнилыми, именно помидорами. Старшой попкарь под вопросом Шрама без дурилова пошел в сознанку, потому как прибздевал грозного попутчика:

– Через три улицы всего сгоняли. От склада к лабазу. Пару ящичков. На хлебушек подзаработать. Чего порожняком было стоять, вас, Сергей Владимирович, дожидаючись?

Хоть Шрам и отодвинулся на лавке к самому краю, к двери, но кузов автозака – это ж вам не просторная палуба линкора. От самого старшого попкаря пришманивало лучком и чесночком, а от младшого приванивало шавермой. А в голосах обоих булькало не меньше, чем по три кружки пива. И так западло с дубаками в одном ведре трястись, так еще нюхай всякую отрыжку.