Заложник. История менеджера ЮКОСа - Владимир Переверзин

Аттракцион продолжается несколько часов. Мне удается помыться и кое-как постирать в теплой воде свои вещи, после чего я возвращаюсь в отряд.

На промку поступает большой заказ на шапки, и мы выходим на работу. Опять начинаются рабочие будни.

Бок о бок со мной работает балагур и весельчак Юра С. Шутки льются из него бурным потоком, постоянно слышится задорный смех. Он занят ответственным делом – ставит на каждую шапку штамп «ОТК», проставляет размер и передает шапки мне. Руки заняты – языки свободны. Единственное развлечение зэков – поболтать.

Юра ВИЧ-инфицированный, он ходит на промку зарабатывать УДО. Убежденный наркоман и серьезный бандит, приехал из города Волгограда на гастроли во Владимирскую область. Решили ограбить завод «Стекловолокно» и украсть оттуда ванну – восемьдесят килограммов чистой платины. Готовились долго и тщательно, предусмотрели все – даже знали, когда спит вахтерша, которая и нарушила их планы. Разоружив охрану, пробрались в проходную, но старая женщина, как назло, не спала, а смотрела по телевизору интересную передачу. Заметив незваных гостей, женщина нажала кнопку тревожной сигнализации и вызвала наряд милиции. Был настоящий бой. Юра оказался ранен, один из его сообщников – убит. В перестрелке погиб милиционер. Взяли всех. Юра получил тринадцать лет – он освободится по УДО. В Волгограде отбывает наказание его родной брат, осужденный по другому делу. В соседней колонии во Владимирской области сидит папа. Когда следователь с укором спросит его маму, кого она воспитала, та с гордостью ответит: «У меня самые лучшие на свете дети, и я самая счастливая мама на свете!»

«Счастливая мама» каждые три месяца берет отгул и самоотверженно объезжает все три колонии…

За разговорами быстро заканчивается смена, и мы возвращаемся в отряд. Я знакомлюсь с новыми людьми.

Рома К. из Мурманска осужден за разбойное нападение и двойное убийство. Ворвались в квартиру, связали хозяев. Взяв награбленное, удалились. Хозяев позже обнаружили убитыми. Рома утверждает, что не убивал, а их убил кто-то другой, позже заглянувший в эту квартиру.

Валера по прозвищу Винни. Добродушного вида увалень, осужден на двадцать три года за разбойное нападение и двойное убийство. Он остановил машину, в которой наркоторговцы перевозили собранную на точках выручку. Разговор был недолог. Два трупа и один раненый. К счастью для Винни, водитель выжил, иначе он бы получил пожизненный срок.

Рома Е. осужден на двадцать три года за двойное убийство. Окончил институт в Коврове, кандидат в мастера спорта по шахматам, работал крупье в казино. С другом по каким-то делам поехал в Нижний Новгород в гостиницу, зашел в номер к своим знакомым. На секунду отлучился в туалет, вышел – а в номере два трупа. И друг с молотком в руках, добивающий горничную, которая неосмотрительно прибежала на шум. Рома утверждает, что невиновен, что его подставили, чтобы завладеть изобретенной им схемой выигрыша в казино. Рома явно приставлен следить за мной – он не скрывает своей дружбы с оперативниками.

Каждый осужденный мечтает устроить свою личную жизнь. У некоторых зэков она бурлит так, как на свободе многим и не снилось. Тысячи писем разлетаются из колоний в разные стороны – каждый надеется найти свою судьбу. И находят. Знакомятся по переписке, встречаются, завязывают отношения. Саша С. переписывался с несколькими женщинами одновременно, получая от них посылки. Николай К. осужден на двадцать три года за разбой и двойное убийство. Сидеть ему еще четырнадцать лет! Он сумел устроить свою личную жизнь, расписался на зоне. Я специально ходил смотреть на эту самоотверженную женщину. Симпатичная интеллигентная русская женщина, учительница младших классов. Она добровольно взвалила на себя такой крест и несет его по жизни. Приезжает к Николаю на свидания, возит ему передачи. Была так счастлива, что поделилась счастьем с подругой, которую познакомила с другом Николая. Теперь на свидания они ездят вдвоем. Муж подруги осужден на долгий срок за убийство. Я не знаю, что связывает эти пары, что движет этими удивительными женщинами, и хочу лишь преклонить голову перед ними, ибо подвиг они совершают неизмеримый.

В отряде гнетущая атмосфера. Я вспоминаю слова санитара из Матросской Тишины про ауру. Аура здесь очень плохая. За чашкой чифиря Зуев делится со мной своей болью и рассказывает о том, как получил последний срок. После освобождения он без приглашения пришел к мужу одноклассницы требовать долг. Тот ни в какую, схватил нож. Зуй отобрал нож и кинулся на своего должника. Удар и труп.

«Выбора не было, – оправдывается он передо мной. – Или я, или меня».

Связав одноклассницу, он подался в бега. Андрей не сожалеет о том, что не убил ее – она-то и сдала его милиции. Поступи он по-другому, его могли бы и не найти. По сравнению с другими осужденными за один труп ему дали чрезмерно много. Очень тактичный и вежливый, он становится моим сотоварищем. Рома Е. поделится со мной удивлением оперативников, которые с недоумением поинтересуются у него: «Что общего у Переверзина с этим неграмотным рецидивистом?» Этот неграмотный рецидивист был во сто крат честнее и порядочнее следователей и судей, засадивших меня сюда, и я ценил дружбу с ним. Все время, пока мы были вместе, он помогал мне выживать.

Я не забыл Андрея и ценю его дружбу и сейчас. Он отбывает наказание в колонии строгого режима в поселке Пакино Владимирской области, где я иногда его навещаю. Сидеть ему еще десять лет. Надеюсь, что мои посылки и передачи скрашивают его существование на зоне…

Мы часто общаемся с моим знакомым по карантину Мишей К., которому очень одиноко и тяжело. Он с трудом приспосабливается к обстановке и тяжело сходится с людьми, едва находит с ними общий язык. Когда он получает посылку или передачу, количество желающих пообщаться с ним резко возрастает, но оно уменьшается по мере исчезновения припасов. Прошедший войну, готовый поделиться с ближним последней рубашкой, он щедр и великодушен. Однажды взволнованный Миша подбегает ко мне и делится своей бедой:

«Иваныч! Представляешь, мне полосу повесили, как склонному к побегу!» И продолжает: «Вызывают в штаб опера и спрашивают: что, в побег хочешь уйти?»

Миша негодует от такой несправедливости и не понимает, о чем идет речь. Выясняется, что до оперативников дошла история, рассказанная им кому-то за чашкой чая во время разграбления его посылки. Большой знаток истории нуждался в слушателях. Без какой-либо задней мысли Миша рассказывал осужденным, открывшим от удивления рты, историю о герое Советского Союза, прославленном летчике Девятаеве. Попав в плен к фашистам, летчик сумел захватить вражеский самолет и сбежать из концлагеря.

История производит должное впечатление на всех, включая оперативников. Наличие Миши в отряде стали проверять каждые два часа круглые сутки.

Он тяжело болеет, очень нервничает и иногда срывается. Врачи над ним явно издеваются, прописывая азалептин, от которого он стоя засыпает. Запрет на сон и отдых на шконке для него пытка.

Я засыпаю на ходу без всякого азалептина. Спать я хочу всегда и везде. Но когда я добираюсь до шконки, я долго не могу уснуть. Ничего не меняет переезд на новое спальное место. Очевидно, по согласованию с оперотделом меня переселяют на нижнюю шконку, поближе к Роме Е. Так ему будет сподручнее наблюдать за мной. Я по-прежнему часто просыпаюсь ночами и вслушиваюсь в бормотание, вскрики, всхлипы и стоны окружающих. Сон многих осужденных отнюдь не безмятежен и, судя по крикам во сне, сопровождается кошмарами. Но некоторые спят спокойно и сладко. Мой сосед Рома относится к их числу.

Каждое утро, просыпаясь, зэки здороваются за руку и желают друг другу доброго утра. Не понимая этой традиции, я категорически прошу окружающих доброго утра мне не желать. В моем понимании, доброго утра в этих стенах не может быть по определению. По крайней мере у меня. В минуты отчаяния, засыпая, я порой просил судьбу о том, чтобы не просыпаться…

Я начинаю адаптироваться и приспосабливаться. Предновогодний визит в ларек приносит очередное разочарование. Имеющиеся на счете деньги надо умудриться потратить. После приобретения товаров по завышенным ценам, разрешенные две тысячи моментально испаряются. Я покупаю необходимые Зуеву сигареты, чай, сладкое, вафельный тортик, который приберегу на Новый год. Оставшихся денег хватает на несколько банок консервов – рыба, шпроты, кукуруза, зеленый горошек. Здесь ассортимент не такой, как в московской тюрьме, но все же можно разгуляться. В следующий месяц у Зуева на счете появятся деньги, присланные моими друзьями и родственниками, и мы покинем убогий магазинчик с сумками, набитыми до отказа всякой всячиной.

Глава 26