Здесь водятся чудовища - Кристофер Сташеф

Чудовище усмехнулось, показывая оскал — пасть, полную зубов.

Поселяне в страхе сгрудились. Но Грегори протянул руку и почесал чудовище за подбородком, точно котенка. Оно благодарно заурчало. Звук был, как от работающей бетономешалки.

Люди замерли, не веря собственным глазам.

Затем это создание разлеглось, положив голову на лапы, так, чтобы Грегори удобно было скрести его за ухом. Оно зажмурило глаза от удовольствия, продолжая петь свою песню.

— Похоже, здесь действительно нечего опасаться, — заговорила наконец женщина. — Симпатичная киска.

— Кыс-кыс-кыс! — раздались сразу три голоса из толпы. Дети побежали к кошке, и хотя взрослые пытались остановить их, но ребята уже были тут как тут — возле Грегори с котом. Они вскарабкались ему на спину, зарываясь в его мех, лаская животное. Один мальчик даже стал забираться в пасть, желая узнать «какие у киски зубки».

— Лучше почеши за ушами, — посоветовал Грегори, — тогда, может быть; она тебе покажет и свои клыки.

Чудовище задрало голову, показывая, что оно также не прочь, чтобы его почесали и под подбородком. Для этого дела тут же нашелся смышленый мальчуган.

Грегори отступил, понимая, что он уже здесь лишний, любуясь своей работой. Произведенный им монстр, гроза хобьяхов, действительно впечатлял — и в то же время был сущей радостью для окрестной детворы. Затем Грегори обернулся к поселянам:

— Вот вам надежный страж — он будет охранять вас от хобьяхов. Пока он здесь, ни один хобьях не посмеет приблизится.

Взрослые так и замерли, не решаясь двинуться с места. Затем, постепенно, шаг за шагом, они стали подходить к детям, которые забавлялись с новой игрушкой.

— Уверен, что это безопасно? — спросил Ален.

— Безопасней и надежней, чем стена и ров с водой, — заверил его Грегори. — Но им еще предстоит привыкнуть к нему. До них еще просто не дошло, вопрос времени.

Они направились в дальнейший путь той же дорогой, в том же направлении. Братья беспокойно посматривали на принца. Мысль Грегори прозвучала в голове Джеффри: «Когда же Ален начнет понимать?»

«Надо ждать, — ответил Джеффри. — Будет видно».

«Для принца он скромен, даже чересчур». — согласился Грегори.

«Теперь не то время, чтобы, скромничать».

«Один из трех должен быть хладнокровен», — напомнил брат древнюю магическую формулу.

«Убей или спаси, — согласился Джеффри. — Он всегда был справедлив.»

«Судя по тому, что он умеет и говорить, и молчать, у него большое будущее, — глаза Грегори стали большими от удивления. — Есть ли что мудрее молчания?»

«Его суждение — лишь ошибочное самомнение, — Вздохнул Джеффри. Что делать, братец…»

Ты, в самом деле хочешь, чтобы я что-то с этим сделал?"

«А ты как считаешь?» — вопросом на вопрос ответил Джеффри.

«Лучше предоставить его воспитание нашей сестре. Похоже, у нее неплохо получается»

"Будем надеяться, что она, в отличие от нас, окажется приятно удивлена, — пришел саркастический ответ Джеффри. Затем его глаза тоже удивленно выкатились:

— А тебе не кажется, что она уже в курсе?"

— Что это за дрянь перед нами? — Ртуть уставилась на дорогу. Остальные девушки, придержав коней, также воззрились на белый пульсирующий холм, раскинувшийся на всю долину.

— Похоже на преизрядное скопление ведьмина мха, — сказала Корделия. — Но что бы это могло быть? Не иначе, здесь только что проходил какой-то монстр огромных размеров.

— Хотела бы я посмотреть на того, кто обратил его в этот студень, — пробормотала Алуэтта.

Лошади испуганно заржали, отступая.

— Подойдем? — спросила Корделия.

— Отчего бы нет? — отозвалась Ртуть. — Ведь у него уже ни когтей, ни зубов. Она пришпорила свою лошадь, но животное лишь испуганно забило копытом, не желая двигаться в этом направлении. — Ну, давай же, лошадушка! Вперед, кобылка. Не бойся.

— Погоди, — Алуэтта тронула ее локоть.

Ртуть развернулась, уже готовая ответить острым словцом, упрекая подругу в нерешительности, но ее остановил жест Алуэтты — та показывала вперед:

— Там есть кому проверить.

Ртуть повернулась, едва успев заметить, как юркнула по дороге белка в двух футах от кучи.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Перед Ртутью промелькнула псевдоподия-ложноножка: она выстрелила из желеобразной кучи, мигом приклеив белку, как лягушка слизывает муху языком.

Раздался душераздирающий писк — и маленький зверек утонул в протоплазме. Псевдоподия исчезла в груде слизи под жуткое удовлетворенное причмокивание.

Алуэтта содрогнулась:

— Это Размазня! Самая настоящая Размазня!

— Вот уж действительно… лучше не назовешь, — сдвинула брови Ртуть. — А что это за штука?

— Сказали же тебе — Размазня! — повторила Корделия. — Это ее имя, а не состояние.

Ртуть сощурила глаза, глядя на кучу слизи:

— А откуда она взялась, такая гадость? И чего от нее ожидать?

— Ничего хорошего, — ответила Корделия. — Пожирает все, к чему прикоснется.

— Что, и людей?

— Ей без разницы — растение, животное или человек. Слижет все, что к ней приблизится. И потом, конечно, переварит.

— Давайте тогда лучше обойдем ее стороной, — Ртуть развернула лошадь, затем в нерешительности остановилась. Лошадь по-прежнему перебирала ногами, с опаской посматривая в сторону бесформенного монстра. — А двигаться она умеет?

— Нет, — сказала Алуэтта. — Она не ползает и не ходит. Но вы только представьте, что будет, если сюда забредут дети. Они из чистого любопытства могут залезть в эту пакость.

Корделия вспомнила о том, что случилось с белкой и поежилась:

— Разве можно оставлять такое… на дороге?

Тут глаза Алуэтты вспыхнули:

— Сзади! — воскликнула она.

Корделия и Ртуть тут же оглянулись — и заметили след. Полоска слизи длиной в десять футов, дымясь, исчезала у них на глазах.

— Такое впечатление, что эта гадина ползет за нами, — с отвращением заметила Ртуть.

— Нас ей не догнать, — оценила Алуэтта. — И, тем не менее, похоже, она не неподвижна.

— И все равно, если она потянется за нами в населенные места… — начала Корделия, тут же представляя, что может из этого получиться.

Перед остальными вырисовывалась не менее впечатляющая картина на тему: что может произойти, если такая дрянь приползет в какую-нибудь деревню.

Между тем по бесформенной куче прокатилась дрожь — она подернулась рябью, как сокращающаяся мышца, и стала у них на глазах расплываться в сверкающее озерцо, достигая травы на обочине и отсекая им дорогу.

— Сообразительная тварь, — заметила Ртуть. — Она не только ползать, но и думать умеет.

— Ума в ней немного, — возразила Алуэтта. — Вот если бы она собралась обратно в кучу — тогда другое дело. С ее стороны это было бы более предусмотрительно.