Сердце Абзалета - Ойзин Макганн

Чародей хмуро глядел на мелькавшие за окном деревья. Ему казалось, что дух горы Абзалет снова ускользнул от него и теперь прячется где-то там — в самой чаще. Еще ни разу в жизни заклинатель не встречал таких упорных, могучих и хитрых духов, которых не удавалось сломить даже после нескольких попыток. В глубине души его восхищала такая стойкость. Не только восхищала, но и пугала. Несмотря на то что чародей употребил против духа горы самые сильные средства, тот не был уничтожен полностью и рано или поздно отыщет своего палача, чтобы отомстить. Землетрясения уже начались. Но это только цветочки. Самое ужасное еще впереди.

Нужно было немедленно спасаться, бежать прочь из этих мест, пока мстительный дух не настиг его.

Однако он зачем-то снова понадобился Луддичу. Ссориться с вождем было опасно: это могло стоить жизни не только самому заклинателю, но и его ученикам и помощникам. Единственное, что ему оставалось, — попытаться перехитрить приближенных вождя, а для этого нужно было выведать, что задумал Луддич.

Грузовик мотало из стороны в сторону. Перебравшись из кузова в кабину, Калайялл Гарс уселся рядом с водителем и заявил:

— Я загляну в таверну. Ждите меня здесь. С этими выродками рэнсниками нужно держать ухо востро!

— Как, вы идете в таверну, ваше преподобие?..

— Ну и что из того?

— Но ведь вы же не пьете вина.

— Я — нет. Зато они большие любители выпить.

Запахнув поплотнее плащ, Калайялл Гарс поспешил к неказистой бревенчатой избушке, где располагался местный кабак. Решительно толкнув дверь, шагнул внутрь. Едва он переступил порог таверны, шум и разговоры стихли и десятка полтора завсегдатаев встретили его подозрительными взглядами.

Неторопливо подойдя к затертой стойке, чародей выложил несколько монет и громко распорядился:

— По кружке на брата. Я угощаю! — И, оглядев собравшихся, прибавил: — А если позабавите меня занятными историями, добавлю еще!

Бедняге Каламу стало значительно хуже. Больная нога распухла, как бревно, а рана загноилась. По его лбу ручьем струился горячий пот. Меняя ему повязку, Эмос озабоченно покачал головой:

— Тебя нужно отвести к настоящему лекарю. Я сделал все, что мог, но, если воспаление не остановить, придется отнимать ногу. В противном случае ты можешь умереть.

— Что ты мямлишь, говори прямо! — проворчал Калам.

— Я и говорю. Судя по всему, капкан, в который ты угодил, использовали много раз. На шипах была гнилая кровь и грязь. Теперь инфекция распространяется очень быстро. Тебе нужна квалифицированная медицинская помощь. Я предлагаю немедленно отправиться к лекарю.

— Как я понимаю, — хмыкнул Джуб, — это нам совсем не по пути.

Вместо ответа Эмос нахмурился. Вот уж не везет так не везет! Все с самого начала шло наперекосяк. До сих пор они так и не добрались до пещеры.

— Мы повернем на восток, — сказал он немного погодя. — Там живет одна знахарка. За определенную плату она и мертвого поставит на ноги. К тому же она тоже не из клана Луддича. Конечно, мы немного отклонимся от прежнего маршрута, но зато потом выйдем на другую дорогу, которая ведет прямиком к пещере…

Без лишних слов все снова погрузились в фургоны. Устроив больную ногу на свернутом одеяле, Калам улегся в кузове грузовика, которым управлял Джуб. Грузовики тронулись и покатили по дороге, подскакивая на кочках. Сжав зубы, раненый кнутобой застонал от боли.

Дорога тянулась вдоль русла небольшого ручья. Крутые берега оврага надежно укрывали фургоны от посторонних глаз и приглушали грохот моторов.

Эмос сидел рядом с норанской женщиной-воином. Его взгляд бездумно скользил по многочисленным напластованиям оврага, промытым ручьем за многие сотни и тысячи лет, а мысли то и дело возвращались к племяннице и племяннику.

Кто знает, удалось ли Дрейгару отыскать детей? Если да, то самым разумным было бы сразу отправиться с ними домой. Однако он понимал, что, скорее всего, они снова попытаются догнать грузовики.

Им не только не удалось спасти Найяллу и Микрина, но они сами попали в беду. Еще неизвестно, жива ли его сестра с мужем. Найдут ли они дорогу в запутанных подземных лабиринтах? Может быть, все их попытки заранее обречены на неудачу?

Неожиданно его внимание привлекли стелющиеся по воде растения с ярко-желтыми цветами. Крикнув Джубу, чтобы тот притормозил, Эмос выпрыгнул из кабины и, нагнувшись, заглянул под листья. На дне обнаружилась целая колония крошечных улиток. Набрав горсть улиток, Эмос забрался в фургон.

Он взял у раненого воина флягу и отвинтил крышку. Улитки попрятались в раковины, но это не имело значения. Эмосу нужна была слизь, которую они выделяли, когда уползали внутрь. Аккуратно снимая мизинцем слизь с каждой ракушки, он собирал ее во флягу.

— Эй! — рявкнул Калам. — Что это за шутки? Ты что, хочешь, чтобы я это пил?

— Какой ты догадливый, — усмехнулся Эмос, закручивая крышку и энергично встряхивая флягу, чтобы вода перемешалась со слизью.

Потом он протянул флягу раненому.

— Это что-то вроде мощного обезболивающего, — объяснил он норанцу. — Постарайся не думать о том, что пьешь. Слизь снимает не только боль, но вообще любую чувствительность. Поэтому не торопись, пей маленькими глотками.

Высунувшись из фургона, Эмос выбросил улиток обратно в ручей.

— Будь по-твоему, — кивнул Калам и, взяв флягу, одним залпом опустошил добрую ее половину.

— Погоди, не стоит так спешить! — воскликнул Эмос, но глаза Калама уже закатились, а голова запрокинулась. Через несколько мгновений он уже крепко спал. Глядя на своего боевого товарища, Казиль насмешливо фыркнула.

— Когда вернусь в казармы, припасу этого зелья и для себя! Пригодится, чтобы успокоить на время некоторых наших головорезов, — сказала она.

Эмос удивленно поднял брови.

— Каково это вообще — женщине в армии? — поинтересовался он.

— В армии нет женщин и мужчин, — криво усмехнулась она. — Есть только солдаты. Мы все равны.

— Вот как… Судя по всему, у вас отличная дисциплина.

— Еще бы! — кивнула она, презрительно поморщившись. — У нас железная дисциплина. Чтобы избавиться от лишних едоков, семьи отдают детей в армию, когда те едва начинают ходить. Начальники получают над ними безраздельную власть. Из них вышибают все человеческое, превращают в послушные машины. Единственное, что от них требуется, — абсолютное повиновение. Если ты женщина, то тебе приходится очень несладко. Нужно защищать себя, давать отпор мужчинам, каждую минуту доказывать, что ты не слабее. Нужно бить так, чтобы отбить у мужчин всякую охоту соваться еще раз. Стоит дать слабину, и твоя жизнь превратится в сплошной ад. Вот каково быть женщиной в армии!.. Ну а каково быть мьюнанином?

— О, значительно легче, — усмехнулся Эмос.

Они с улыбкой смотрели друг на друга. Потом Эмос наклонился к Каламу, посмотрел, как тот себя чувствует. Поднял колпачок и закрутил флягу.

Что касается Джуба, то, воспользовавшись остановкой, рудокоп решил подкрепиться и залить в баки горючего.

— Пора в путь, — сказал Эмос.

— Ага, — кивнул Джуб.

Они поехали дальше. Под действием снадобья дыхание Калама сделалось редким и хриплым. У него начался жар, а нога распухла еще больше. Глядя на раненого, Эмос вспомнил, как когда-то ухаживал за смертельно больной женой. Положение было отчаянное, а он был бессилен ей помочь. Теперь он ощущал нечто подобное: они были вынуждены изменить маршрут и все дальше отдалялись от входа в пещеры, где были заперты Найялла и Микрин.

На северо-востоке тянулась цепочка гор. Горные вершины терялись в густом тумане. Некоторое время Эмос с тоской смотрел на горы. Потом отвернулся. Нужно было сосредоточиться на более неотложном деле: как спасти жизнь Каламу.

Нуган первым заметил сноп яркого света и что было духу бросился навстречу. Ошибки быть не могло: это был настоящий, чудесный дневной свет! Несколько раз Нуган споткнулся, едва не растянувшись на полу, но это его не остановило. За ним с радостными криками поспешили остальные.

Юноша замедлил шаг, только когда понял, что сноп света гораздо уже, чем это показалось в первый момент. Ослепительно яркий светлился из небольшого квадратного отверстия, в которое можно было разве что просунуть по локоть руку. Между тем глаза отвыкли даже от такого света, и Нугану пришлось на время прикрыть их ладонью.

Подбежали остальные и, запыхавшись, столпились рядом. Когда глаза привыкли к свету, они принялись удивленно рассматривать квадратную дыру. Это было длинное узкое отверстие, пробуренное сквозь толщу горы. Из него веяло чудесным свежим ветерком, доносившим ароматы лесов и лугов.

— Не может быть, — простонал Далджин, — просто в голове не укладывается! Здесь должен быть еще какой-нибудь выход!