Бездушная - Кэрригер Гейл

Профессор Лайалл кивнул:

— Пытался таким образом раззадорить вас, заставив застолбить участок, обозначить интерес или пометить территорию. И желательно, сделать все это одновременно.

Обеих барышень так шокировало сказанное, что они дружно замолчали. Впрочем, Алексия была не столько потрясена, сколько взволнована. В конце концов, разве она не обнаружила совсем недавно, в этой самой комнате, свой собственный глубокий интерес к процессам, происходящим между мужчиной и женщиной? Раз мисс Таработти оказалась способна укусить графа в шею, жалея, что след от зубов долго не продержится, она, пожалуй, сможет и публично заявить о своих правах.

— По обычаям стаи это называется сучьим танцем, — объяснил профессор Лайалл. — Просто, мисс Таработти, уж простите мне такие слова, вы чересчур альфа.

— Вовсе я не альфа, — запротестовала мисс Таработти, вставая и начиная расхаживать по комнате. Определенно, от отцовской библиотеки нет ровным счетом никакого проку, если речь заходит о брачных игрищах оборотней.

Лайалл посмотрел на нее — подбоченившуюся, фигуристую, решительную — и улыбнулся.

— Волчиц-оборотней совсем немного, мисс Таработти. На языке стаи сучий танец означает, что выбор всегда за женщиной.

Мисс Хисселпенни по-прежнему потрясенно молчала. В силу ее воспитания сама мысль о чем-то подобном была для нее совершенно чуждой. А вот мисс Таработти призадумалась и обнаружила, что такая идея пришлась ей по вкусу. Втайне она всегда восхищалась вампирскими королевами и их главенствующим положением в рое. Она не знала, что и у оборотней можно найти нечто подобное. Интересно, размышляла она, может ли быть, что у альфа-волчиц есть преимущество над волками и в других сферах помимо любовной?

— Почему так? — спросила она вслух.

Лайалл объяснил:

— Выбирать должна именно волчица, потому что их очень мало, а нас — очень много. Сражаться за женщину категорически запрещено. Оборотни редко живут дольше ста или двухсот лет, потому что постоянно вступают в схватки между собой. Законы весьма строги, и за их соблюдением следит лично деван. Каждое па этого танца выбирает дама.

— Значит, лорд Маккон ждал, чтобы я сделала первый шаг.

Только сейчас мисс Таработти поняла, как, должно быть, сложно сверхъестественным, которые живут так долго, приспосабливаться к изменчивым социальным нормам дневного народа времен королевы Виктории. Но лорд Маккон, казалось, всегда хорошо с этим справлялся, и Алексии даже в голову не приходило, что он мог просто ошибиться и повести себя с ней как-то неправильно.

— А как насчет его сегодняшних поступков?

Мисс Хисселпенни судорожно вздохнула.

— А что он сделал? — спросила она и покрылась мурашками от сладкого ужаса.

Мисс Таработти пообещала, что позже расскажет ей об этом во всех подробностях, хотя на этот раз и подозревала, что кое-какие детали придется опустить. Дело зашло слишком далеко, чтобы полностью посвятить в него такую впечатлительную особу, как Айви. Алексию бросало в краску от одного только взгляда на кресло, а значит, дорогой подруге нельзя будет поведать некоторые нюансы произошедшего.

Профессор Лайалл кашлянул. Это чтобы незаметно было, как его забавляет ситуация, решила мисс Таработти.

— Возможно, тут есть и моя вина. Я весьма строго поговорил с графом, напомнив, что с вами следует обращаться как с современной британской барышней, а не как с волчицей-оборотнем.

— М-м-м, — протянула мисс Таработти, по-прежнему разглядывая кресло, — возможно, несколько излишне современной?

Брови профессора Лайалла снова поползли вверх, и он слегка подался вперед из своего темного угла.

— Алексия, — весьма требовательно сказала мисс Хисселпенни, — ты должна настоять, чтобы он прояснил свои намерения. Если подобное поведение не прекратится, может выйти самый настоящий скандал.

Мисс Таработти подумала о своей запредельной сущности и о собственном отце, который до женитьбы слыл настоящим ловеласом. «Ты понятия не имеешь, о чем говоришь», — чуть не сорвалось у нее с языка. А мисс Хисселпенни меж тем продолжала:

— Я имею в виду, что, хоть о таких вещах даже подумать страшно, это все равно должно быть сказано, просто непременно… — она казалась очень взволнованной. — Что, если он намерен предоставить тебе карт-бланш?

Ее глаза стали огромными, и в них светилось сострадание. Айви была достаточно умна, чтобы понять, какие перспективы на самом деле имеются у Алексии, а нравится ей это или нет, значения не имело. Романтические фантазии романтическими фантазиями, но с практической точки зрения в число этих перспектив не входил брак с кем-то равным по положению лорду Маккону. Алексия знала, что Айви не хотела быть жестокой, но ей все равно стало больно. Она мрачно кивнула.

Профессор Лайалл, тронутый тем, как внезапно погрустнели глаза Алексии, сказал:

— Я глубоко убежден, что намерения у моего господина самые благородные.

На лице мисс Таработти появилась неуверенная улыбка.

— Вы очень добры, профессор. Однако похоже, что я стою перед сложным выбором. Мне нужно либо вести себя так, как диктуют обычаи стаи, — тут она ненадолго замолчала, увидев округлившиеся глаза Айви, — поставив под угрозу свою репутацию и рискуя стать отверженной. Либо отказаться от всего и поступить так, как я поступала всегда.

Мисс Хисселпенни взяла подругу за руку и сочувственно сжала ее. Алексия ответила на пожатие, а потом заговорила, будто пытаясь убедить саму себя — ведь, в конце концов, она была бездушна и практична:

— Мне не так уж плохо живется. У меня есть материальное благополучие и хорошее здоровье. Может, я не так уж полезна для своей семьи и не слишком любима ею, но это никогда не причиняло мне особых страданий. И у меня есть мои книги.

Тут она замолчала, обнаружив, что вот-вот начнет себя жалеть.

Профессор Лайалл и мисс Хисселпенни переглянулись, и между ними что-то произошло. Они будто бы заключили безмолвное соглашение о… Айви не знала, о чем именно. Но что бы ни готовило им будущее, мисс Хисселпенни была определенно рада, что профессор Лайалл на ее стороне.

В дверях возник Флут.

— К вам мистер Хавербинк, мисс Таработти, — возвестил он.

Мистер Хавербинк вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Профессор Лайалл сказал:

— Простите, что не встаю, Хавербинк. Мне пришлось бодрствовать слишком долго.

— Нисколько не тревожьтесь об этом, сэр.

Мистер Хавербинк был необычайно крупным, смахивающим на головореза выходцем из рабочего класса. И хотя грамотная речь могла бы поставить под сомнение происхождение этого человека, внешний вид выдавал его с головой. Он был вроде тех славных фермеров, которые сами впрягались в плуги, если их быки падали от усталости, и не останавливались, пока поле не оказывалось вспахано.

Ни мисс Таработти, ни мисс Хисселпенни никогда прежде не видели, чтобы у одного человека было так много мускулов. Его шея была толщиной с дерево, и на обеих барышень это произвело должное впечатление. Профессор Лайалл познакомил всех присутствующих между собой:

— Дамы, мистер Хавербинк. Мистер Хавербинк, это мисс Хисселпенни, а это мисс Таработти, ваша подопечная.

— О! — воскликнула Айви. — Так вы из БРП?

— Да, мисс.

— Но вы же не… — мисс Таработти не могла сказать, откуда она знала то, что знала. Вероятно, дело было в том, что нового гостя не беспокоил солнечный свет, или в том, что он выглядел очень уж приземленным и простым. В нем не было никакого драматизма, которого ожидаешь от тех, у кого избыточное количество души.

— Оборотень? Нет, мисс. Я даже клавигером быть не хочу и никогда не стану. Но мне доводилось пару раз выходить на боксерские ринги, так что на этот счет не беспокойтесь. К тому же босс вроде бы не ждет неприятностей, в дневное время уж точно.

Профессор Лайалл медленно встал. Он выглядел сгорбленным и постаревшим, его выразительное лицо осунулось, щеки ввалились.

Мистер Хавербинк с заботливым, но в то же время требовательным видом повернулся к нему: