Еретик. Книга 3 - Вера Золотарёва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вивьен же понимал, что даже близко не сказал архиепископу всей правды. Ни одна его исповедь теперь не могла быть чистосердечной, и это ощущение грызло его днем и ночью, лишая аппетита, сна и ясности рассудка. Пост, назначенный де Бордом, он воспринял, как благо, и соблюдал его рьяно и добросовестно. Каждый день он молился за успокоение души Рени, внутренне надеясь, что в следующей жизни ей будет уготована лучшая судьба.
В его разуме удивительным образом уживалась любовная вера в Иисуса Христа и надежда на то, что люди и впрямь рождаются снова и снова. Он не знал, повлиял ли на него подарок Анселя, который он тайно хранил под половицей в своей комнате, или то была заслуга Элизы.
Элиза…
С момента их страшной размолвки он, как мог, гнал от себя мысли о ней. Старался не размышлять, куда она подалась и чем теперь занимается. Изо всех сил пытался не думать о том, не грозит ли ей опасность, есть ли рядом с ней хоть кто-то, кто способен уберечь ее от беды.
«Это больше не моя забота», – старался убедить он себя, но не верил собственным мыслям. Как мог, он пытался не демонстрировать своих переживаний, хотя и знал, что Ренар их прекрасно видит. Однако он был то ли слишком терпелив, то ли достаточно холоден, чтобы не задавать другу вопросов и не давать советов. За это Вивьен был искренне ему благодарен.
После отъезда де Борда жизнь в Руане грозила окраситься тоскливой, томительной напряженностью, однако, к удаче Вивьена, Кантильен Лоран этого не допустил. Стоило папскому легату покинуть город, как он подозвал своих подопечных, рассказал о свежих наводках агентов на возможное местонахождение Анселя де Кутта и приказал отыскать этого закоренелого еретика как можно быстрее. В путь необходимо было отправляться тотчас же, чему Вивьен был несказанно рад. Нет, он не надеялся, что им удастся и впрямь схватить Анселя – в глубине души он этого не хотел – но полагал, что нахождение вдали от Руана поможет ему хоть на время забыть об Элизе.
Он ошибался.
Мысли об ушедшей возлюбленной и беспокойство за нее не позволяли ему сосредоточиться на деле. Находясь на задании, он постоянно нервничал, потерял всякую охоту разговаривать даже с Ренаром, а всех свидетелей был готов допрашивать чуть ли не с пристрастием. Обсуждать свои умозаключения насчет местонахождения Анселя он не хотел и отмахивался от Ренара каждый раз, когда тот надеялся поговорить. В суждениях своих он стал резок и поспешен, во время трапез показательно соблюдал предписанный де Бордом пост, чем начинал всерьез раздражать Ренара, но тот старался сохранять терпимость. В условиях затягивающегося задания это было непросто.
Ренар и сам много думал о событиях, послуживших причиной размолвки Вивьена и Элизы. Безусловно, он понимал, что все случившееся – страшная трагедия, и ее отпечаток навечно останется в сердцах обоих, однако ему в отличие от Вивьена вовсе не казалось, что исправить ничего нельзя. Ренар был уверен, что решение Элизы на время покинуть Руан было верным. Но он не сомневался, что она вернется, как только представится возможность – по крайней мере, он сам на это очень надеялся, потому что нуждался в ее помощи…. Осталось лишь поговорить с нею еще раз и обстоятельно объяснить, почему все обернулось так, как оно обернулось. Но Вивьен, похоже, даже не рассматривал возможности наведаться к Элизе. Не задавая прямых вопросов, чтобы не раздражать и без того взвинченного друга, Ренар выяснил, что Вивьен не знает, где его сбежавшая возлюбленная решила остановиться. И, похоже, он не хотел этого выяснять. На всякий случай Ренар решил сделать это сам, а вдобавок разузнать, все ли у Элизы сейчас хорошо. Эту информацию он решил приберечь, пока Вивьен не образумился.
Однако время шло, а ситуация не менялась.
К исходу второго месяца терпение подошло к концу. Отрывистость речи, показная щепетильность в отношении поста – который все еще соблюдался, несмотря на окончание срока епитимьи, – и резкость суждений Вивьена выводили Ренара из себя, и однажды в таверне он решился начать неприятный разговор с другом:
– Послушай, Вив, – он прочистил горло. – Надо поговорить.
– О чем? – спросил Вивьен, не скрывая своего безразличия.
– Ты знаешь, о чем, – многозначительно кивнул Ренар. – Давно пора было. Я, конечно, далек от твоих сердечных терзаний, но…
Вивьен напрягся, как струна, резко выпрямил спину и холодным пронизывающим взглядом уставился на друга. Вокруг него будто выросла невидимая стена.
– Не начинай эти глупости, – строго сказал он.
– Это вовсе не глупости, Вив, – терпеливо возразил Ренар. – Не притворяйся, что не понимаешь этого.
– Не лезь в мои дела, будь так любезен.
– Прости, но эту просьбу я выполнить не могу. Ты должен с ней поговорить.
– Черт, Ренар, хватит. Это же и вправду не твое дело! – Вивьен не скрывал, что начинает закипать. – Ты довольно долго не поднимал эту тему, и я предпочел бы, чтоб так и оставалось.
– А мне плевать, что бы ты там предпочел! – воскликнул Ренар. – Так больше не может продолжаться, Вив. Ты сам не свой.
Вивьен нахмурил брови.
– Мои личные дела не мешают службе.
– Это ты так думаешь. И ты ошибаешься. – Ренар тяжело вздохнул. – Еще как мешают, потому что, если б не мешали, я не начинал бы этот разговор. Ты говоришь о задании, но сам не в состоянии на нем сосредоточиться. Ты не слушаешь толком свидетелей, делаешь какие-то пространные умозаключения, которые ни с кем не обсуждаешь, постоянно раздражаешься. Я не стал бы тебе ничего говорить, если б видел, что ты сможешь справиться с последствиями размолвки с Элизой безболезненно. Но ты не можешь.
– Не тебе об этом судить.
– А кому? – усмехнулся Ренар. – Хочешь, чтобы об этом судил Лоран?
Этот вопрос заставил Вивьена вздрогнуть.
– Угрожаешь мне? – низко произнес он.
– Пусть так, если хотя бы это окажет на тебя влияние, чертов ты упрямец! – качнул головой Ренар и наклонился к столу. –
