Маньчжурские стрелки - Богдан Сушинский

— Да, Родль, — вдруг вспомнил Скорцени, — оберштурмфюреру Кончецки было поручено вывести Курбатова на одного из наших агентов.

— Такая информация ушла.

— Есть ли подтверждение, что она передана ротмистру?

— Пока нет. Но канал свой белоэмигрантская разведка…

— Знаю, — прервал его штурмбаннфюрер. — Если он действительно намерен добираться до Германии, то не решится не воспользоваться связями нашего агента.

— Другое дело, что мы рискуем самим агентом.

— В последнее время мы потеряли стольких русских агентов, что потеря еще одного к трагедии не приведет.

— Особенно если учесть, что этого агента нам подарил абвер. Зато в случае удачи мы сможем вести ротмистра до Украины и дальше, через Польшу или Чехословакию, не упуская его из виду. Впрочем, он понадобится нам еще в Самаре. Придется на какое-то время разрушить его вольницу и впрячь в одну деликатную операцию.

Родлю очень хотелось поинтересоваться, какую именно, однако любопытствовать настолько откровенно все же не решился. Скорцени должен был сам посвятить его в свою тайну, если, конечно, сочтет необходимым.

Но штурмбаннфюрер задумчиво стоял у карты и всматривался в желтые очертания горных хребтов, опоясывавших Байкал.

— Ему во что бы то ни стало нужно пройти всю Сибирь, пока не выпадут снега и не ударят пятидесятиградусные морозы, — сказал адъютант.

Скорцени вопросительно взглянул на него.

— Хотите предостеречь от этого сибиряка Курбатова?

— Так объяснил агент, работающий под крышей посольства Маньчжоу-Го, — объяснил Родль, побаиваясь, как бы Скорцени не заподозрил его в том, что он стал специалистом по Сибири.

— Мне почему-то кажется, что этот парень пройдет.

2

Холодный моросящий дождь изматывал душу и заставлял содрогаться тело. Разбухшую шинель хотелось содрать с себя вместе с влажной продрогшей кожей.

Они бредили о тепле и хотя бы рюмке водки. Однако ни тепла, ни водки не предвиделось. Даже если окажется, что им можно войти в хижину, возле которой они топчутся уже минут двадцать.

— Ну что, барон, рискнем?

— Мы рисковали и не в таких ситуациях.

— Хотя и не хотелось бы рисковать именно в таких…

— Софистика, — поежился Тирбах.

Они пришли сюда без плащ-накидок, дождь застал их уже в пути. А укрыться было негде. Последние четыре дня диверсанты скрывались в заброшенной избушке лесника, в шести километрах от городской окраины. Курбатов пока не знал, ищут ли их в Челябинске, но чувствовал: шлейф тянется за ним уже давно. Контрразведка красных не могла не заметить, что идут они по железке, лишь на какое-то время отходя от нее, чтобы вновь появиться и упорно двигаться на запад. Так что чекистам должно быть ясно: Челябинска группе не миновать.

Оба взглянули на небо. Дождь утихал, однако серая пелена не развеивалась, а наоборот, темнела, приобретая где-то на востоке, к центру города, едва заметную розоватую окраску невидимого отсюда, поглощенного завесой дождя заката. В домике, который они держали под контролем, зажегся едва уловимый отсюда, из-за кустарника, свет.

На стук вышел широкоплечий медведеподобный мужик, в старом, наброшенном прямо на голое тело, ватнике.

— Мы к вам, — Курбатов подступил к нему вплотную, грудь в грудь, но мужик не отступил.

— Вижу, что ко мне, — неприветливо ответил хозяин. Чувствовалось, что он не из тех, кто привык уступать дорогу и тушеваться.

— Мы должны войти в дом, — захватил Курбатов руку мужика, в которой тот сжимал топор. — Мы — оттуда. Нужно поговорить.

Только войдя в дом, Курбатов вспомнил кличку его хозяина — «Перс».

— Вас предупредили, что нужно ждать гостей?

— Допустим.

— Что, действительно предупредили? — не поверил Курбатов. Он знал, что связь с этим агентом прервана еще два года назад. Спрашивая о предупреждении, он откровенно блефовал. Важно было уведомить, что явились они сюда не по собственной воле, а по заданию.

— Сообщили, а что? — слова еле пробивались через густую хрипоту, которую могла источать лишь гортань, давно сросшаяся и забитая тиной.

— Каким образом?

— Каким-каким? Вспомнили. Прислали гниль прыщавую.

— Когда появился этот связной?

— Вчерашней ночью.

Только теперь Курбатов поверил Персу и заставил себя с уважением подумать о разведке Семенова: в этом случае она сработала неплохо.

— Вы пока не спросили, кто я. Вот фотография, о которой вам все должно быть известно.

— Что ты мне фотографию суешь, в Христа мать и двенадцать апостолов, — едва взглянул Перс на снимок. — Это тетка моя. Замужем была за полковником Колдасовым, да сгинула где-то в Персии. Ты-то кто?

— Легионер. Так и зовите.

— Во! Легионер, в Христа мать и двенадцать апостолов. Точно, так эта гниль прыщавая и называла тебя. Хорошо, что генерал Семенов, в душу его, своих рубак не забывает. Но как они меня нашли?

— Кто — «они»?

— Немцы, в Христа мать и двенадцать апостолов.

Курбатов незаметно взглянул на Тирбаха, словно ответ на этот вопрос должен был знать он.

— Почему решили, что вас нашли немцы? — осмелился вмешаться подпоручик.

— Баба, которую они прислали сюда, была, конечно, русской. Смазливая хреновка. Но вышли-то на нее немцы. Не ко времени я вам всем понадобился, прямо скажу, не ко времени.

— Не ройте себе могилу, Перс, — жестко предупредил его Курбатов. — Те, к кому не ко времени появляются — не ко времени уходят. В нашем деле только так.

3

Курбатов прошелся по комнате, заглянул в соседнюю и, убедившись, что там никого нет, по-хозяйски уселся за стол, мановением руки приглашая Перса и Тирбаха последовать его примеру.

Перс на несколько минут исчез в соседней комнате и вернулся к столу уже с запиской в руке.

— Вот: это она просила передать. А на словах добавила, что твоего ответа и твоих действий ждут в Берлине, что тобой там заинтересовались высокие чины.

«Легионер, — прочел он, развернув записку. — Понимаю, что рискую собой и вами. Но иного способа перехватить вас не существует. Это понимают и в Берлине, и в Харбине. В Бузу луке, у входа на старое городское кладбище, сидит нищий в тельняшке. Вы должны подойти к нему в час пятнадцать минут дня. Пожертвовать рубль и сказать: «Я — от Перса. Помолись за князя». Нищий объяснит, где Вас будет ждать человек, от которого получите все дальнейшие инструкции. Персу передайте все, что хотите передать своим. С ним свяжутся. Фельдшер».

«Фельдшер? — удивился Курбатов. — Это же Алина! Значит, жива! Господи, жива! Сумела-таки добраться».

Он счастливо рассмеялся, чем вызвал мрачную, недоверчивую ухмылку Перса. Лицо его, грудь, голова, руки — все было покрыто короткой курчавой порослью, превращая перса в некое подобие «дикого человека» — мрачного, загадочного и уж, конечно, чернокнижного. Смеясь, он оскаливал крепкие белые зубы, похожие на клыки «лесного человека», о котором столько всяческих легенд ходило и на русском Дальнем Востоке, и в Маньчжурии.

— Записку вам привезла сама эта женщина, Фельдшер?

— Очень красивая хреновка, — только сейчас Курбатов заметил, что Перс говорил с легким восточным акцентом. Похоже, что, когда он вспоминал о женщинах, акцент усиливался.

— Сколько она пробыла у вас?

— Почти двое суток, — Перс насмешливо, вызывающе смотрел на Курбатова. Был этот человек, по всей вероятности, недюжинной силы и такой же наглости. А потому не из трусливых. — Я, конечно, предлагал ей остаться, но у нее свои дела.

«Еще немного — и мы бы свиделись, — с тоской подумал князь. — Не судьба».

Он вновь окинул взглядом хижину Перса. Изнутри она оказалась не такой уж ветхой и убогой, как могло показаться, когда глядишь на нее снаружи. Тем не менее бедность обстановки была очевидной.

Перс подергал свисавшую с правого уха золотую серьгу и вновь оскалил не тронутые временем и тленом клыки кровожадного самца.

— Я понял, о чем ты подумал, когда осматривал мой караван-сарай, князь, — молвил он, хитровато сощурясь.

— Не столько караван, сколько сарай.

— Так это фельдшер, та женщина, которую мы, князь?.. — вмешался Тирбах, уловив тот момент, когда словесная дуэль вот-вот должна была завершиться схваткой.

— Она, барон. Красным Алина попалась с фальшивыми документами, поскольку настоящие остались в Саратове. Добралась же до Челябинска благодаря справке с места жительства, которую добыл для нее у проезжей колхозницы «вор в законе» поручик Радчук.

Перс согнал с лица ухмылку и внимательно прислушивался, не понимая толком, о чем они говорят. Воспоминаниями о своем аресте Фельдшер с ним не делилась. Но и так становилось ясно, что Курбатова и Алину связывают особые отношения.