Один в Африке. Путешествие на мотороллере через 15 стран вглубь черного континента - Стефано Медведич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уже ночью подъезжаем к пограничному посту на территории Габона. Выбираюсь из машины, чтобы предъявить документы и попробовать облегчить зуд на свежем и влажном ночном воздухе. Помещения таможни представляют собой попросту две хижины, в которых работают 4–5 военных. Похоже, судя по выражению лица водителя, что у них есть проблемы с документами. Я обмениваюсь рукопожатьем со всеми военными и принимаюсь разговаривать с унтер-офицером, командующим пограничным постом. У меня все в порядке, я даже показываю пограничный пропуск, выписанный вице-губернатором. Он производит заметный эффект на пограничников, и они сразу же начинают относиться ко мне несколько по-другому.
Рекомендательное письмо укрепляет мои позиции, и я позволяю себе ходатайствовать за малийцев. Прошу у командира поста разрешения проехать, еще и потому, что вице-губернатор вечером следующего дня будет ждать моего звонка из Овандо, чтобы удостовериться, что все в порядке. Если он не получит от меня известий в установленное время, то, конечно, будет весьма обеспокоен. Мой намекающий монолог сразу подействовал, командир приказывает разрешить нам проезд через границу. И вот мы уже пересекли ее и едем по конголезской территории.
Между тем к нам добавился еще один пассажир, которого усадили в кузове пикапа. В полной темноте, под разрывающую барабанные перепонки музыку, мы едем по пустынным местам с редкой растительностью. Фары виляющего из стороны в сторону автомобиля освещают несуществующую дорогу. Думаю о том, что, если бы не нашел попутку, пришлось бы самостоятельно проехать этим маршрутом. Одна только мысль о том, чтобы оказаться в этом месте ночью, среди враждебной природы, приводит меня в сильнейшее волнение, обостряющее зуд. Несмотря на это, все же ухитряюсь задремать. Зыбкий сон прерывается звуками оглушающей музыки из авторадио, которая врывается в уши и разрушает мозг.
Пробуждаюсь от кошмара, когда в два ночи подъезжаем к пограничному пункту Ежуга Республики Конго. Три хижины, несколько пограничников, проверяющих документы при свете электрического фонаря и керосиновой лампы. Документы мои и моих малийцев в полном порядке, а вот у четвертого пассажира, похоже, большие проблемы. У него нет ни паспорта, ни какого-либо другого документа, удостоверяющего личность. Он предъявляет какой-то машинописный листок, настолько потертый, что некоторые строчки можно прочесть лишь с превеликим трудом. Военные его допрашивают, затем заставляют вытряхнуть содержимое двух рюкзаков. Оттуда вываливается кучка жалкого тряпья, она занимает большую часть топчана, на котором лежит и кобура с пистолетом и патронами.
Вид этой одежды, подобранной непонятно где, ситуация, в которую попал незнакомый попутчик, возбуждают во мне чувство тоски, смешанной с жалостью. Даже и пограничники, вообще-то привыкшие сталкиваться с разными сложными ситуациями, ожесточающими самое нежное сердце, кажутся тронутыми до глубины души. Они смотрят на меня и говорят, что хотели бы помочь нелегальному мигранту, но у них нет выбора: должны его задержать. Даже если бы сейчас его отпустили, позволив пройти, на следующем посту, впереди, его неминуемо задержат. И, весьма возможно, тогда и у нас могли бы возникнуть проблемы в связи с тем, что способствовали нелегальной миграции.
Оставляем на милость судьбы нашего неудачливого товарища по путешествию и уезжаем, двигаясь все время на восток. После Окайо поворачиваем на север и на умеренной скорости, среди толчков и подпрыгиваний, подвергающих жестокому испытанию амортизаторы пикапа и мою спину, добираемся до селения Эво. Десять утра, и на улицах полно народу. Пока мои попутчики в полицейском участке для очередной проверки документов, в том числе и моих, я прогуливаюсь по городу в поисках места, где можно поесть, а главное – где купить какую-нибудь мазь для облегчения сводящего с ума зуда. Не раздумывая, покупаю те препараты, что мне посоветовали: впрочем, в моем состоянии я бы принял на веру любое лечение, даже то, что предложил бы какой-нибудь колдун.
Через час мы все еще в дороге, жара начинает чувствоваться сильней, а почва становится песчаной. Водители показывают себя с лучшей стороны, они умело преодолевают самые коварные участки и ни разу не застревают в песке. Не доезжая до селения Нгоко, мы вынуждены остановиться – дорога, с двух сторон которой высятся стены песчаника, перегорожена внедорожником, наверное, какая-то неисправность. Мы приближаемся, чтобы выяснить, в чем дело, и, может быть, предложить помощь. Руководит группой белый англичанин. Он крайне разозлен и бранит кого-то, а тот в ответ лишь бормочет, заикаясь. У них кончился бензин. Точнее, бензин есть, но в дополнительном баке. Только вот механик – это он оправдывается – забыл соединить дополнительный бак с основным, и сейчас, чтобы получить доступ к бензину, им пришлось бы разобрать половину автомобиля, но у них нет всех необходимых инструментов. Можно также использовать шланг, чтобы отсосать горючее, но нет и шланга.
Пользуюсь паузой, чтобы немного помыться, расходуя воду из своей канистры, а мои спутники окунаются в маленькое озерцо поблизости от дороги. Я замечаю, что принятые лекарства существенно уменьшили зуд, это обстоятельство рождает надежду на скорое выздоровление. Перед тем как тронуться дальше, помогаем незадачливым путешественникам сдвинуть их автомобиль и освободить проезд по дороге. Уезжаем, полагая, что рано или поздно они найдут решение проблемы.
Мы еще и с места не двинулись, как снова заорала адская музыка. Примерно на десять минут звучит нечто, что особенно действует мне на нервы. Я уже слышал эту песню много раз в Того, там она в большой моде. Песня начинается с жалобы мальчика, которая постепенно переходит в пронзительный плач, доходящий к середине песни до преувеличенного пароксизма. В последней части ребенок успокаивается и снова смеется, бесконечно пукая, а какой-то взрослый, брат или отец (это останется для меня загадкой) кричит ему многократно: «Воняет! Воняет! Воняет!»
В пять часов приезжаем в окрестности Овандо. Малийцы объявляют мне, что путешествие закончилось и надо выгрузить Веспу. Но я даже и в отдалении не вижу асфальта. Говорю, что не заплачу ни франка, если пикап не довезет меня до асфальтовой дороги. Они настаивают на своем, но потом, не выдержав моего упорства, сдаются и едут дальше. Вскоре убеждаюсь, что я поступил правильно, настояв на выполнении договоренности, потому что от того места, где они собирались оставить меня, до асфальтированной дороги предстояло проехать еще десять километров по песчаной. Если учесть то время, что мне
