Лед тронулся - Михаил Барщевский

Первые полчаса разговор шел ни о чем. Неожиданно Потемкин открыл тему:

— А вот у нас такой случай вышел. Есть один сотрудник советской миссии в ООН. Ну вы знаете, наши подписывают семилетний контракт с ними, но кандидатуры представляем мы. Так вот, закончилась его семимилетка, домой надо ехать. Мы его кандидатуру не представляем. А ооновцы подписывают с ним новый контракт. Он нам и говорит: «Привет, ребята, я остаюсь!» Как вам это нравится?

— Тут важно, по нашей квоте в ООН эта должность или…

— Нет, это не квотируемая позиция. Но практика все годы была…

— Практика — это не прецедент, — теперь перебил собеседника Вадим.

— Ладно, это наши юристы мне и так растолковали. Вы вот по-человечески как к такому относитесь? — Потемкин в упор смотрел на Вадима.

Вадим смекнул, происходит что-то необычное. Судя по напряжению в глазах Потемкина, тот пришел на встречу именно ради этого вопроса. Мелькнула мысль — сейчас он ответит «отношусь нормально», и два молодца упакуют его в багажник автомобиля, а потом силком отправят назад в Союз. Но что-то подсказывало — нет, не провоцирует его Потемкин. Пальцы сцеплены добела, волнуется… Вадим решил рискнуть.

— Если честно, Василий Васильевич, то я его отчасти понимаю. Дома сейчас трудно. Здесь, особенно, когда прожил семь лет, все ясно, понятно, сытно и даже не очень воняет. С другой стороны, лично для меня это неприемлемо. Но осуждать кого бы то ни было не стану. Может, я и недопустимо отвечу, но мне кажется, что человек сам должен выбирать, где ему жить.

— Вы действительно так думаете?

— Да. Больше того, будь моя воля, я всех, кто хочет эмигрировать из Союза, вначале отправлял бы в принудительную короткую поездку на Запад. Уверен, половина передумает. А кто нет — его дело.

— Почему так?

— Я по себе сужу. После первого приезда — меня хоть озолоти, но в эмиграцию я не поеду. Не мое здесь все. Другое дело, пару-тройку лет переждать смутные времена.

Потемкин задумался. Пауза явно затягивалась. Наконец Василий Васильевич, явно решившись на подвиг, произнес:

— Я готов вам помочь. Если вы готовы помочь мне.

— Что вы имеете в виду? — Такого поворота разговора Вадим никак не ожидал.

— Вы работаете в крупной адвокатской фирме, интересующейся развитием американского бизнеса у нас. Значит, им нужен консультант по Советскому Союзу. Вам я не конкурент — вы юрист, я политическая фигура, к тому же с огромными связями. Вы представляете меня руководству вашей фирмы, даете им понять, что без поводыря им по нашим коридорам власти не пройти, — Потемкин говорил все тише и тише, — а я в ответ объясняю им, что здесь, в Америке, должен на постоянной основе сидеть советский юрист, который будет консультировать их юристов в таинствах и реалиях нашего законодательства. Так мы с вами друг другу и поможем.

— А зачем здесь эти два молодых человека? — Вадим понял, что не он бьет челом Потемкину, как планировалось, а Потемкин просит его о помощи. Значит, надо показать, кто хозяин за этим столиком американской забегаловки. Что-то подсказывало Осипову — теперь Василий Васильевич будет вовсю стараться угодить ему.

— Что? — растерялся Потемкин. — Вы про этих двух придурков? Вадим Михайлович, дорогой, я же не имею права шагу сделать за пределы консульства без охраны. Если вы думаете, что это мое желание, то сильно ошибаетесь. Я также люблю нью-йоркского офицера по безопасности, как вы вашингтонского, — Потемкин заговорщически улыбнулся.

— Вы хорошо осведомлены, — Вадим старался не показать волнения. А оно появилось.

— Работа наша такая! — Потемкин рассмеялся. Ему не требовался прямой ответ Осипова. Было ясно — они договорились.

Настало время Вадима высказать заготовленную просьбу, ради которой он и приехал. Потемкин слушал, кивал. Теперь оба понимали, что организация регулярных встреч под эгидой «Брайан энд Твид» американских бизнесменов с советскими дипломатами, старыми и новыми политиками, зачастившими в Штаты, полностью соответствует интересам каждого.

Вадим подумал: «Насколько легко объединяет даже самых разных людей общая выгода!» Потемкин же в который раз убедился, что всегда может заставить любого человека действовать в своих интересах.

Спустя час офицер по безопасности генконсульства, прослушивая запись разговора Потемкина с Осиповым, сделанную с помощью дистанционного микрофона одним из его людей, охранявших ответственного советского дипломата, крепко задумался. Можно, как положено, передать пленку в Москву. А можно присоединиться к этому странному союзу. Действительно, странному. С одной стороны проверенный до кончиков пальцев «наш человек» Потемкин, с другой — ненадежный в политическом смысле адвокат, с какими-то неясными связями в центре. Но все так быстро меняется. Может, их план направлен на пользу стране? Ведь Горбачев все время говорит о необходимости налаживания делового сотрудничества с США.

Но уж чего он точно делать не будет, так это информировать о разговоре своего вашингтонского коллегу. Эта мразь месяц назад отправила на него в Москву рапорт: «пьяным разгуливал по территории советского жилого комплекса». Во-первых, не пьяным, а слегка выпившим. Во-вторых, в свой день рождения можно рюмку принять? И, в-третьих, какое его дело?! Он в Вашингтоне, а я — здесь!

Вечером, вернувшись из Нью-Йорка, Лена с Вадимом, уложив Машку спать, предались любимому из последних развлечений — кормлению кота. Оказывается, бездомных собак и кошек хватает и в Америке. В Хамлете обитал такой кот. Большой, черный, с хитрыми глазами и надорванным ухом. Кличку он имел Ди-Си. Лена с Вадимом поначалу удивились странному имени. Но Маша объяснила, что «Ди-Си» — обозначение Дистрикт Коламбиа, то есть штата, центр которого город Вашингтон. Надо было видеть, с каким насмешливо-высокомерным видом она просвещала родителей.

Леной владели смешанные чувства. Она, разумеется, радовалась, что у нее выросла такая сообразительная дочь. Но и досадовала: откуда у девочки столь острое желание показать, что она умнее своих родителей? Вадим успокоил — это возрастное, пройдет. Ребенок самоутверждается. Естественно, в первую очередь за счет «предков», как все чаще и чаще Маша называла Лену с Вадимом.

Ди-Си кормили многие. Но всегда одним и тем же, — сухим кормом. Лена видела такой в «Шоперсе», называется «Вискас». Сама же она, впервые застав кота на своем балконе, налила ему блюдце молока. Ди-Си смел его за секунду, завалился на спину и стал, мурлыча и поочередно вытягивая лапы, кататься с одного бока на другой. Вечером Лена специально для Вадима повторила акт кормления. Полчаса Осиповы без устали смеялись, подливая Ди-Си понемногу молока и получая от него взамен очередной сеанс гастрономического оргазма. С того вечера кормление Ди-Си стало ежедневным ритуалом. Возможно, самой большой радостью для Осиповых, оторванных от друзей, привычного образа жизни, интересной работы и Хэппи. По Хэппи скучали все, но Лена, не занятая ни службой, как Вадим, ни учебой, как Маша, естественно, сильнее других. Ди-Си на какое-то время ее заменил. А Вадим не уставал повторять: «Вот в этом вся Америка — вместо обычного молока кота кормят какой то химической гадостью. Зато модно! А ему простого молочка хочется!»

Стэна в высшей степени удовлетворили результаты встречи Осипова с Потемкиным. Теперь можно смело смотреть в глаза членам Управляющего совета партнеров «Брайана» — фирма готова занять лидирующие позиции на направлении «Советский Союз». По всем пунктам. Первый: «Брайан» открывает представительство в Москве, советские юристы работают в главных офисах фирмы — Вашингтонском и Нью-Йоркском.

Второй: «Брайан» налаживает прямое сотрудничество с советскими дипломатами. Есть реальная перспектива получить в свой штат в качестве консультанта нынешнего Генконсула СССР. «Надо будет дать ему кабинет рядом с Уилсоном, бывшим директором ЦРУ. У него ведь тоже должность партнера-советника, — думал Стэн. — Это будет красиво — две такие таблички по соседству!»

Третий пункт: пресса, а возможно и телевидение, неизбежно проявят интерес к регулярным встречам приезжающих в Штаты советских политиков и американских бизнесменов под эгидой «Брайана». «Надо будет еще пару-тройку сенаторов и конгрессменов на них затащить!» — мелькнуло в голове Стэна.

— Я бы хотел, чтобы модератором встреч был ты, — благостно улыбаясь, сообщил Стэн.

— Не уверен, что с моим английским это будет правильным ходом, — Вадиму совсем не нравилась перспектива публично, на большую аудиторию демонстрировать свои навыки англоговорения. Да, конечно, объяснялся он совершенно свободно. Но с огромным количеством ошибок. Кроме того, Осипов прекрасно сознавал, что весьма ограниченный словарный запас делал его речь примитивной и абсолютно невыразительной.