Земля ковбоев. Настоящая история Дикого Запада - Кристофер Ноултон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сбор скота проводился два раза в год, весной и осенью, в заранее оговоренные дни. В это время ковбои из нескольких соседних ранчо (или округов) отправлялись на поиски своих рассеянных по пастбищам стад; с ними двигались повозки с провизией. Содержание скота на свободном выпасе, естественно, подразумевало, что стада могут беспрепятственно бродить где им вздумается по обширным общественным землям Великих равнин. При этом животные — молодые и старые, самцы и самки — как правило, далеко разбредались по пастбищам, смешиваясь со скотом с других ранчо. Ковбои ездили по территории, собирали рассеянные стада, а затем сортировали их, определяя принадлежность каждого животного по клейму на бедре. В зависимости от количества скота этот процесс мог занимать от двух недель до месяца и более. Во время весеннего сбора на каждого новорожденного теленка накидывали лассо, опрокидывали на бок и, удерживая на земле, прикладывали к его коже раскаленный конец стержня с соответствующим клеймом. Когда проходил осенний сбор, во всех стадах отделяли двух- и трехлетних бычков для отправки на скотобойни в Чикаго.
Неформальная субординация существовала не только среди перегонщиков скота, но и среди работников на ранчо. Например, по мере того, как Тедди Блю набирался опыта как ковбой, он получал все более интересные задания в летние месяцы. Лучшим из занятий был реппинг{90}, то есть представление чьих-то интересов. Эта работа ценилась на порядок выше, чем работа обычного ковбоя. По сути, Тедди Блю проводил весну и осень, представляя свой округ во время сбора скота: он участвовал в клеймении и сортировке, а также возвращал скот, забредший за пределы округа. Он ездил повсюду в сопровождении вереницы лошадей без какого-либо контроля. Однако при такой работе требовалось помнить и уметь определять на глаз десятки клейм скота, которые могли встретиться. «Как только я видел корову, я знал, к какому ранчо она принадлежит, вплоть до реки Платт», — хвалился он. Для такого человека, как Тедди Блю, ценившего дух товарищества, царивший между загонщиками во время сбора скота, эта работа была наилучшим вариантом.
К началу 1870-х гг. в бизнес, зародившийся благодаря небольшим личным инвестициям предпринимателей, — таких как Джон Уэсли Илифф, Чарльз Гуднайт и Джон Адэр, — через различные инвестиционные схемы лавиной хлынули большие деньги. Шотландские финансисты из Эдинбурга предпочитали использовать инвестиционный траст, который, по сути, являлся частным партнерством с ограниченной ответственностью. Инвесторы из Данди и англичане, напротив, отдавали предпочтение акционерному обществу, то есть публичной компании, размещавшей акции на фондовой бирже, — такой метод позволял привлекать больше заемных средств, поскольку компания могла оперировать как капиталом, так и долговыми обязательствами. Но обе формы организации давали управляющим стимул выполнять задачи, поставленные пассивными (полными) партнерами или акционерами в Шотландии или Англии. Они получали долю прибыли — вплоть до трети, но, как правило, только после того, как свои первоначальные вложения возвращали инвесторы в виде дивидендов или других выплат; обычно это происходило только через несколько лет. Все это время управляющий жил на дивиденды от собственных вложений в партнерство или (в некоторых случаях) на скромную зарплату, выплачиваемую ему сверх поощрительного вознаграждения. Этот подход схож с тем, что сегодня используется в хедж-фондах, и является его прямым предшественником.
По мере того как прибыль от продажи говядины возвращалась к владельцам ранчо, наиболее дальновидные из них начали тратить ее на улучшение поголовья. Для этого они импортировали быков более качественных пород. Животных даремской (шортгорнской) породы привозили по железной дороге из Орегона, а герефордской — на кораблях из Англии. Цель заключалась в повышении качества говядины, чтобы скотоводы могли назначать более высокую цену. Скрещивание лонгхорнов с чистопородными животными привело к тому, что мясо стало более нежным по структуре, его было легче жевать, и в нем появились мраморные жировые прожилки, что улучшало вкус говядины. В конечном итоге наиболее приспособленными к засушливым условиям Запада оказались быки и коровы герефордской породы[184], и герефорды в значительной степени заменили лонгхорнов на открытых пастбищах.
Вскоре разные регионы страны начали специализироваться на различных направлениях животноводства. Например, в Иллинойсе перестали заниматься разведением скота и сосредоточились на более прибыльном нишевом бизнесе — скотооткормочном хозяйстве: местные скотоводы приобретали бычков с Запада и откармливали их излишками кукурузы со Среднего Запада, купленной по дешевке на близлежащих зернохранилищах. Ранчо в Техасе, что вполне логично, стали основным местом для разведения скота. Открытые пастбища центральных и северных равнин оставались территорией, где доставленный сюда скот, в основном бычки, паслись и без особых затрат достигали зрелости, питаясь бесплатной травой.
Поначалу многие новые скотоводческие компании процветали, однако в сентябре 1873 г. отрасль пережила первый кризис. Внезапная финансовая паника, вызванная, в частности, крахом филадельфийской инвестиционной компании Jay Cooke & Company, привела к широкомасштабному обвалу акций железнодорожных компаний. За три месяца обанкротились 55 таких компаний, а к сентябрю следующего года — еще 60. Поначалу это отрицательно сказалось на скотоводстве, как и на всех других отраслях страны, да и всего промышленно развитого мира. Но, к счастью, цены на говядину и крупный рогатый скот, подпитываемые все еще неудовлетворенным спросом в городах Востока, вернулись к прежнему уровню гораздо раньше, чем восстановилась экономика в целом. Вскоре скотоводы снова почувствовали себя на коне. Во время второй волны бума хозяева ранчо принялись расширять и укрупнять свои стада, а также облагораживать усадьбы. Наиболее успешные из них начали выставлять свое богатство напоказ, как это свойственно нуворишам.
Шайенн был столицей Территории Вайоминг, образованной в 1869 г. (штатом она станет в 1890 г.) В отличие от соседних территорий, которые жили за счет добычи полезных ископаемых или вырубки лесов, в Вайоминге преобладало скотоводство. В период процветания, наставшего после кризиса, Шайенн, казалось, развивался быстрее всех городов. Поселение, которое возникло с появления там небольшого скотопригонного двора, уже превращалось в молодой город. Благодаря удачному расположению в центре открытых пастбищ (на юге — Колорадо, Канзас и Небраска, на севере — Территории Монтана и Дакота) Шайенн оказался идеальным местом для отправки скота на восток по железной дороге. К 1880 г. в городе насчитывалось 3000 жителей, в том числе
