История испанской инквизиции. Том I - Х. Льоренте

36. Если он остается дома в течение года после похорон кого-либо, чтобы доказать свою скорбь. — Это, по-видимому, не должно было доставить инквизиции много жертв.

37. Если он велел похоронить умершего в нетронутой земле или на еврейском кладбище.

X. Легко усмотреть, насколько многие из этих статей смешны и нелепы, другие несправедливы и почти все дышат произволом. Факты, обозначенные как улики иудаизма в статьях 4, 5, 6, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 23, 24, 25, 26, 28, 29, 31, 32, 33, 34, 35 и 36, до такой степени двусмысленны, что, собранные вместе, они с трудом составили бы в наше время простую презумпцию; взятые отдельно, они не могут быть законно вменены никому, потому что по своей сущности они ничего не означают.

XI. Все эти статьи доказывают искусство, с которым инквизиторы принялись за дело, чтобы породить обстоятельства, способные убедить королеву Изабеллу, что в Испании, в особенности в епархиях Севильи и Кадикса, действительно существует очень большое число иудействующих еретиков. Если бы все новохристиане после совершения столь невинных самих по себе вещей с достаточным основанием могли быть признаны за еретиков, то инквизиторам было бы легко принять свои преувеличения за неопровержимые истины. Но здравая критика нашего века далека от того, чтобы извинить личный интерес и лицемерие, которые двигали пружинами этой жестокой политики. Какой пользы можно было ожидать от учреждения, которое началось таким образом? Легко было предвидеть последствия этого; история их изложит, а вместе с ними и всю правду об инквизиции, которую важно знать людям.

Статья четвертая

ПЕРВЫЕ КАЗНИ И ИХ ПОСЛЕДСТВИЯ

I. Средства, столь пригодные для умножения числа жертв, не могли не произвести ожидаемого от них эффекта. Поэтому трибунал начал вскоре свои жестокие экзекуции. 6 января 1481 года он приказал сжечь шесть осужденных, 26 марта того же года семнадцать, а месяцем позже еще большее число. 4 ноября того же года двести девяносто восемь новохристиан уже подверглись казни сожжения, семьдесят девять обвиняемых были ввергнуты в ужасы пожизненного заключения, и все это произошло в одном городе Севилье, на жителей которой пали первые удары кровавого трибунала. В других частях провинции и в епархии Кадикса, по сообщению Марианы, две тысячи этих несчастных были преданы огню в 1481 году; другие в большом числе, за отсутствием их, были казнены фигурально,[510] и семнадцать тысяч подверглись различным каноническим карам.[511] Среди тех, кто погиб в пламени, мы встречаем значительных людей и много богачей, состояние коих стало добычей казны.

II. Большое количество осужденных, подвергавшихся сожжению, вынудило префекта Севильи построить на поле, называемом Таблада,[512] постоянный каменный эшафот, который сохранился до наших дней под именем Кемадеро[513] и на котором воздвигались четыре большие каменные статуи четырех пророков. Новохристиане, отпавшие от веры и закоренелые в отступничестве, замуровывались в этих изображениях заживо и там погибали, поджариваясь от пламени общего костра,[514] постепенно нагревавшего каменные изваяния пророков.

Кто из людей осмелится объявить, что это наказание, наложенное за простое заблуждение разума, соответствовало духу Евангелия?

III. Страх, внушаемый подобными казнями новохристианам, заставил бесчисленное множество их эмигрировать во Францию, в Португалию и даже в Африку. Многие, осужденные заочно, спаслись в Рим и там просили у папы правосудия против своих судей. Верховный первосвященник писал об этом 29 января Фердинанду и Изабелле. Он жаловался на то, что два инквизитора, Мигуэль Морильо и Хуан де Сан-Мартино, не следуют правилам закона, объявляя еретиками тех, кто ими не был. Его святейшество прибавлял, что он отрешил бы их от должности, если бы не имел уважения к королевскому декрету, который их поставил на место; тем не менее он отменяет данное им полномочие на назначение других лиц, за исключением того случая, когда найдутся люди, способные к этим обязанностям, среди назначенных генералом и провинциалом доминиканцев, которым одним принадлежит эта привилегия; привилегия, посланная королю и королеве, относилась лишь к отправлявшим ее лицам.[515]

IV. Поразительно, как Фердинанд и Изабелла могли стерпеть оскорбление, сделанное им римской курией, решение которой, вопреки их власти, благоприятствовало генералу и провинциалу доминиканцев. Как ни был этот поступок возмутителен, папа пошел еще дальше. 11 февраля следующего года он отправил новое бреве, в котором, не упоминая о первом бреве, он говорил, что так как генерал доминиканцев Альфонсо де Сан-Себриано доказал ему необходимость увеличить число инквизиторов, он счел необходимым призвать к этим обязанностям самого дома Альфонсо и других монахов его ордена, Педро де Оканью, Педро Марильо, Хуана де Сан-Доминго, Хуана де Сан-Эспириту, Родриго де Сегарру, Томаса Торквемаду и Бернардо де Санта-Мариа, и что он отправил этим монахам мандаты, чтобы они немедленно вступили в исполнение своих обязанностей вместе с епархиальными епископами[516] при соблюдении процедуры согласно с другим специально на этот предмет данным бреве.

V. Я не мог найти этого другого документа; но вероятно, что он был подписан, как и первый, 17 апреля и послан в одно и то же время инквизиторам Арагона. Эта процедура нарушала так открыто законы уголовного права, что тотчас же дала повод к бесконечному количеству жалоб. Король счел себя даже вынужденным написать об этом папе. Ответ папы гласил, что булла была послана на основании мнений нескольких кардиналов, которые из страха чумы принуждены были уехать из Рима; что дело будет передано им для пересмотра после их возвращения и что пока он разрешает приостановить исполнение бреве от 17 апреля, лишь бы инквизиторы сообразовались при исполнении своей должности с уголовным правом и апостолическими буллами, в согласии с епархиальным епископом.

VI. В это именно время королева Изабелла просила папу дать новому трибуналу устойчивую форму, способную удовлетворить всех. Она просила, чтобы судебные решения, вынесенные в Испании, были окончательными и не допускали апелляции в Рим; в то же время она жаловалась, что многие усиленно распространяют про нее слух, будто все сделанное ею для трибунала имело в виду лишь овладение имуществом осужденных.

VII. Когда Сикст IV получил письмо Изабеллы, он узнал, что буллы, посланные им в Сицилию по делам инквизиции, встретили там сопротивление со стороны вице-короля и высших должностных лиц королевства. Папа сумел ловко извлечь выгоду для обеспечения своей власти в Сицилии из просьбы Изабеллы, с которой она только что обратилась. 23 февраля 1483 года он ответил королеве. Он похвалил ее рвение к инквизиции и утишил угрызения ее совести по вопросу о конфискациях. Он уверял ее, что исполнил бы все, о чем она его просила, если бы кардинал и мудрые люди, управляющие делами, не находили для этого непреодолимых препятствий. Папа умолял королеву продолжать поддерживать инквизицию в своих владениях и в особенности сделать нужные распоряжения для принятия и исполнения апостолических булл в Сицилии.

VIII. Среди параграфов этого письма особенно замечателен тот, где папа заявляет, что он сильно желает видеть учреждение инквизиции в Кастильском королевстве. Такое желание папы не вызывает удивления, когда изучаешь в истории церкви обычную систему римской курии. Но важно знать, что Сикст IV делает в этом признание, потому что оно подтверждает сказанное нами о старании апостолического легата Никколо Франко покровительствовать, как он делал это пять лет тому назад, учреждению этого трибунала в Кастилии.

IX. Папа, верный обещанию, данному им Изабелле, передал предложение этой государыни на рассмотрение многих важных особ Испании, которые были тогда в Риме, и особенно кардинала Родриго де Борхи (который был потом папой под именем Александра VI Борджиа);[517] кардинала церкви Св. Пракседы[518] дома Хуана де Мельи (брата еретика Альфонсо де Мельи, о котором мы говорили и который был сожжен в изображении после того, как убежал в Гранаду к маврам); кардинала дома Ауксиаса Деспуига из Майорки, архиепископа Монреаля в Сицилии; кардинала дома Рафаэле Галеото-и-Риарио, племянника папы и епископа Осмы, в Испании; епископа Хероны дома Хуана де Молеса Маргарита (который потом был кардиналом) и Гонсало де Вильядиего, испанского капеллана[519] папы, а позднее епископа Овиедо.

X. Все эти советники одобрили создание должности апостолического апелляционного судьи для Испании, которому будет поручено выносить решения на все апелляции против судебных приговоров, сделанных инквизицией. Одновременно они постановили не допускать в среду судей и к делам святого трибунала ни одного епископа, ни наместника или генерального викария, происходящих от евреев, все равно по, мужской или по женской линии, и, наконец, при помощи разных форменных бреве установить другие пункты, относящиеся к тому же делу.