Прокламация и подсолнух (СИ) - Сович Мила

Пандуры продолжали ржать. Забытый всеми полосатый козел дожевывал утиральник.

– Ах ты ж!.. – Симеон в сердцах добавил крепкое словцо, но спасать было уже нечего. – Так, ладно. Повеселились, и будет!

Он дождался пока разошедшееся пандуры угомонятся, строго посмотрел на Штефана.

– Веселье весельем, но не малец уже. Козла вон выкрасил от сплошной дури. Раз заняться нечем – пять караулов вне очереди, понял?

– Понял, капитан, – вздохнул Штефан и вдруг фыркнул, покосившись на полосатого рогача. – А по-моему, забавно вышло!

– Нашел забаву! Такое спьяну увидишь – пить заречешься!

– Пьяным серого лучше обойти! – рассмеялся Мороя. – Пьяных он сильно не жалует!

– Да он никого не жалует, – возразил кто-то.

Симеон мигом вспомнил, сколько раз Штефан получал рогами от того самого козла. Чем же таким прельстил он серого, что тот безропотно дал себя выкрасить? Или точнее – кто помог Штефану в этом дурном предприятии? Один бы он точно не справился, а наказать одного, оставив остальных прохлаждаться непойманными – все-таки не дело!

Ближайших приятелей у Штефана на заставе – Макарко да Гицэ, и оба в дозоре. Так кто ему помогал?

– А дядька-то у мальца дельный, – задумчиво произнес Мороя, подобравшись сбоку. – Как бы его сыскать?

– Батьку проще, – рассеянно откликнулся Симеон. – Хотя, все одно, в Крайове этих Николае – как собак. Замаешься. Да и зачем?

– Батьку точно незачем, – резонно рассудил Мороя. – Да и сдается мне, даже передумай тот, не уживутся. Штефан все одно сбежит. А вот дядька у него вроде хороший.

– Ну вот тебе охота, ты и займись. Если выспросишь чего, тогда и думать будем. А так – искать иголку в стоге сена. Да и Штефан не дите уже.

– Ну, не дите, все одно жалко, – вздохнул Мороя. – Совсем один ведь остался. Да и не век же ему на заставе. У рогатки стоять и мы с Макаркой можем, а Штефан у нас образованный...

Симеон не сдержался:

– Образованный! Козла покрасил! Слушай, Мороя, а ведь он один бы с козлом не сладил. Какая бестолочь ему помогать взялась, интересно?

Мороя поглядел на него с кротким упреком.

– Так это ж я ему помог, капитан.

Симеон потерял дар речи и ошалело смотрел на серьезного и обстоятельного товарища, одного из старших на заставе...

– Надо же было краску проверить, – простодушно пояснил Мороя. – И вообще благое дело – Макарке помочь.

Симеон от этого пояснения аж скривился. И подумал, что прав Мороя. Надо таки дядьку искать, который эту шкоду приструнить умел. Или отправлять Штефана к Тудору, чтобы к делу определил. Коли этот Подсолнух, зараза, даже Морое без мыла в душу влез и уговорил на такую чепуховину, порядка с ним точно не видать!

За ужином Штефан веселил всю заставу печальной свежевыбритой рожей и тоскливыми вздохами. Когда остроумие пандуров иссякло, и они наконец-то расползлись – кто в караулы, кто на отдых, Симеон вернулся в контору и еще некоторое время возился с бесконечными бумагами. А когда наконец затушил огарок, в дверь вдруг отчаянно заколотили.

– Капитан! Капитан!

Симеон аж подскочил от неожиданности. Распахнул дверь. Угодивший нынче за козла в караульные Штефан, с округлившимися глазами, ткнул пальцем в сторону дороги.

– Похоже, Гицэ скачет. Случилось что-то?

Они вместе сбежали во двор, и точно – Гицэ, осаживая взмыленного коня, перегнулся с седла и горячим шепотом выпалил:

– Австрияки Йоргу сцапали!

– Как?! – Симеон от таких новостей чуть не сел, где стоял. Отчаянным усилием взял себя в руки. – Ладно, говори толком. Когда?

– По обеде. Один из парней Григора видел, – Гицэ спрыгнул с седла, кинул Штефану повод. – Свежего коня веди!

– Ты чего удумал?

– А чего тут думать, в бога душу мать? Полдня всего. Догоним и отобьем. В отряде все согласны.

– Согласны они, значит! – прошипел разъяренный Симеон не хуже гадюки, которой на хвост наступили. – А у тебя на плечах голова или тыква? Всем отрядом через границу?! Да еще чтоб стрельбу устроить! Нешто думаешь, что там, в Австрии, все послепли – от солдат до последнего крестьянина? Едет десяток рыл, оружием увешанных, чистая банда – оно так и надо?!

Гицэ опешил:

– А что делать, капитан? Не бросать же Йоргу!

– Думать! – рявкнул Симеон и сам полез рукой в затылок – вот уж легче сказать, чем сделать! И как это хитрющий и осторожный грек умудрился так встрять?

Бросать товарища в беде, конечно, не годится. Но лихой налет на австрияков, который предлагал Гицэ, не нравится, хоть ты убей. Ладно бы, дело в Романии было! Дома бы управились – комар носа не подточит. Но в Австрии? Да прознает кто – головы поснимают за такой разбой со всей заставы, а то и с кого повыше!

– А если не все? – робко спросил Гицэ. – Ну, если небольшим отрядом... Может, проскочим? А, Симеоне? – он выжидательно посмотрел на капитана, но ответил вдруг Штефан, про которого они забыли. И который, вместо того, чтобы увести коня, так и отирался рядом.

– Проскочат они! До ближайшего патруля! Капитан прав. Едут эдакие крестьянские рожи, при добрых конях, при оружии, на ярмарку свиней покупать, не иначе, – с отменным ехидством протянул мальчишка. – Даже если каким чудом и не задержат, то уж заметят и запомнят вас всенепременно.

Гицэ окрысился:

– А ты знаешь, как, чтобы не заметили?!

Симеон приметил, что Штефан разом подобрался, веселье как ветром сдуло. Ответил он очень спокойно и серьезно:

– Знаю. Ехать должен я.

– Думаешь, у тебя морда не такая приметная?..

Гицэ непременно прибавил бы что-нибудь еще, со злости наверняка нелестное и не слишком пристойное, но Симеон остановил его, всматриваясь в лицо мальчишки.

– Гицэ, погодь. Штефан, придумал чего?

Может, и правда, дельное что предложит? Ну, а и не дельное – хоть на мысль наведет! Мальчишка судорожно сглотнул и напрягся, но заговорил решительно:

– У меня морда, может, и приметная, но не крестьянская. И, как Йоргу говорил, высокое происхождение если не на морде, то на коне и пистолетах точно написано...

Гицэ поморщился, но Штефан вдруг сделал движение, точно за нагайку хватается, и с высокомерно-презрительной гримасой, тоненьким ломким голосом избалованного барчонка тявкнул:

– С боярином спорить?! Запорю, с-скотина!

Если бы Йоргу не был в плену у австрияков, Симеон бы точно заржал от всей души. Но тут только выдохнул с облегчением: пойдет! Штефану и Гицэ махнул рукой в сторону конюшни – седлайте, мол, ладно, а сам бросился искать Морою.

- 3 -

Австрийские граничары[53] службу несли исправно: заглянув на постоялый двор, не спешивались и арестованного с телеги не спускали. Грозно крикнули хозяина, велели принести вина. Хлебали жадно: денек для начала осени в горах выдался необычайно жарким. Связанный преступник, черноусый грек с очень печальной физиономией, довольно вежливо попросил напиться, и по команде офицера один из конвоиров поднес к его губам кувшин.

– Может, руки развяжете? – без особой надежды вопросил арестованный.

– Не хочешь – не пей, – был равнодушный ответ.

Кое-кто из проезжих опустил к столу загоревшийся злобой взгляд, кое-кто даже не обратил внимания. Тем более, выдалось зрелище поинтереснее: во двор придорожного трактира торопким шагом вступил гнедой липпициан. Всадник его был еще очень молод, совсем мальчишка – даже усы не пробились. Следовавший за ним пожилой слуга тяжко вздохнул, оглядывая граничар и телегу с арестованным.

– Господин... Может, поедем отсюда? Негоже бы вам по таким местам...

Мальчишка звонко огрызнулся на весь двор:

– Что же теперь – от жажды помирать, если ты воды не захватил, дубина? – и небрежно махнул хозяину. – Эй, ты! Вина! Если, конечно, в твоей дыре найдется приличное вино!

Слуга только вздохнул и бросил хозяину монетку.

– Разбавь, – попросил вполголоса и тут же ахнул: – Господин! Куда вы? Нельзя! Разбойник тут какой-то...