Жюльетта. Том I - Маркиз де Сад

— Ко мне, малышка! — скомандовал он, вкладывая свой инструмент в мои руки. — Ты, Любен, ложись лицом вниз на этот диван. Ну а ты, маленькая глупая гусыня, — обратился он ко мне, — засунь эту сердитую штуку в норку, откуда она выскочила, потом зайди сзади и облегчи мою задачу: вставь два или три пальца мне в зад.

Все желания распутника были удовлетворены, процедура закончилась, и этот необыкновенный человек заплатил тридцать луидоров за пользование теми частями моего тела, в непорочности коих у него не возникло никаких сомнений.

Когда я вернулась домой, Фатима, моя новая подруга шестнадцати лет от роду и красивая как божий день, с которой я успела подружиться, расхохоталась, услышав рассказ о моем приключении. С ней произошло то же самое с той только разницей, что ей повезло больше, чем мне: она получила пятьдесят луидоров, оказавшихся в кошельке, который она стащила с камина.

— Как? — удивилась я. — Ты позволяешь себе подобные вещи?

— Регулярно или, вернее, всякий раз, когда удается, моя милая, — отвечала Фатима, — и без малейших колебаний и сомнений, поверь мне. Эти негодяи очень богаты, и кому, как не нам, принадлежат их деньги? Почему же мы должны быть так глупы и не брать то, что можно взять? Неужели ты все еще блуждаешь в потемках невежества и считаешь, что в воровстве есть что-то плохое?

— Я уверена, что воровать — очень дурно.

— Что за чушь! — покачала головой Фатима. — Она тем более неуместна при нашей профессии. Мне будет нетрудно переубедить тебя. Завтра я обедаю со своим любовником и попрошу мадам Дювержье отпустить тебя со мной, тогда ты услышишь, как рассуждает на этот счет Дорваль.

— Ах ты, стерва! — воскликнула я в притворном ужасе. — Ты хочешь убить во мне то малое, что осталось; впрочем, если на то пошло, меня очень притягивают такие вещи… Короче, я согласна. И не волнуйся: ты найдешь во мне хорошую ученицу. А Дювержье меня отпустит?

— Ты тоже не беспокойся, — ответила Фатима. — — Предоставь это мне.

На следующий день, рано утром, за нами заехал экипаж, и мы направились в сторону Ла-Вилетт. Дом, возле которого мы остановились, стоял уединенно, но казался очень респектабельным. Нас встретил слуга и, проводив в богато украшенную комнату, вышел отпустить наш экипаж. Только тогда Фатима начала прояснять ситуацию.

— Ты знаешь, где мы находимся? — улыбнулась она.

— Не имею никакого понятия.

— В доме очень-очень необыкновенного человека, — сказала моя подруга. — Я солгала, когда сказала, что он мой любовник. Я часто бывала здесь, но только по делам. Обо всем этом, о том, как я зарабатываю, Дювержье ничего не знает: все, что я здесь получаю, — мое. Однако работа не лишена риска…

— Что ты хочешь сказать? — забеспокоилась я. — Ты возбудила мое… мое любопытство.

— Мы в доме одного из самых удачливых воров во всем Париже; этот господин живет воровством, которое приносит ему самые сладкие удовольствия. Он все объяснит сам, и его философия пойдет тебе только на пользу; он даже обратит тебя в свою веру. Дорваль абсолютно безразличен к женщинам до тех пор, пока не сделано дело, и только после этого он возвращается к жизни, только тогда вспыхивают все его страсти; женщины привлекают его, когда совершают кражу, и даже их ласки он старается украсть. Это по-настоящему захватывающая игра, впрочем, ты увидишь сама. Если тебе покажется, что мы ничего не получили за свою работу, имей в виду, что мне уже заплатили заранее. Вот десять луидоров, они твои. Свою долю я оставила себе.

— А Дювержье?

— Но я же тебе сказала: она здесь не при чем. Да, я обманываю нашу любимую матушку, но разве я не права?

— Может быть, права, — согласилась я. — То, что мы заработаем здесь, принадлежит нам, и не стоит делиться с ней добычей, сама мысль об этом, видит Бог, уже поднимает мне настроение. Но продолжай, по крайней мере, объясни мне главное. Кого мы должны обобрать и каким образом?

— Слушай внимательно. Шпионы, а они у хозяина повсюду в Париже, сообщают ему о прибытии иностранцев и простаков, которые приезжают к нам сотнями; он с ними знакомится, устраивает для них обеды с женщинами нашего типа, которые воруют у них кошельки, пока удовлетворяют их желания, вся добыча идет ему, и независимо от того, сколько украдено, женщины получают четвертую часть, это не считая того, что им платят клиенты.

— Но ведь это опасно, — заметила я. — Как он ухитряется избегать ареста?

— Его бы давно арестовали, если бы он не принял меры, чтобы избавить себя от всяких неудобств и случайностей. Будь уверена: никакая опасность нам не грозит.

— Это его дом?

— И не единственный: у него их штук тридцать. Сейчас мы в одном из них, где он останавливается раз в шесть месяцев, возможно, раз в год. Сыграй получше свою роль; на обед придут два или три иностранца, после обеда мы уйдем развлекать этих господ в отдельные комнаты. Смотри не зевай — не упусти свой кошелек, а я тебе обещаю, что своего не прозеваю. Дорваль будет наблюдать за нами тайком. Когда дело будет сделано, идиотов усыпят порошком, подсыпанным в бокалы, а остаток ночи мы проведем с хозяином, который сразу после нашего ухода исчезнет тоже; уедет куда-нибудь еще и повторит тот же фокус с другими женщинами. А наши богатенькие чурбаны, когда проснутся наутро, будут только счастливы, что легко отделались и сохранили свою шкуру.

— Если тебе заплатили заранее, — спросила я, — почему бы нам не сбежать, чтобы не участвовать в этом деле?

— Это было бы большой ошибкой: он легко расправится с нами, а если мы все сделаем в лучшем виде, будет приглашать нас почти каждый месяц. Кроме того, если послушаться твоего совета, мы лишимся того, что можем заработать, обобрав этих кретинов.

— Ты права. И если бы не твой первый аргумент, я бы, наверное, предпочла украсть без него и не отдавать три четверти добычи.

— Хотя я придерживаюсь прежнего своего мнения, мне очень нравится ход твоих рассуждений, — с одобрением заметила Фатима, — это говорит о том, что у тебя есть все, что нужно, чтобы добиться успеха в нашей профессии.

Не успели мы закончить разговор, как вошел Дорваль. Это был сорокалетний мужчина очень приятной наружности, и весь его облик и манеры производили впечатление умного и любезного господина; помимо всего прочего у него был несомненный дар очаровывать окружающих, очень важный для его профессии.

— Фатима, — обратился он к моей подруге, ласково улыбнувшись мне, — я думаю, ты объяснила этому юному прелестному существу суть нашей предстоящей комбинации? Тогда мне остается только добавить, что сегодня мы будем принимать двоих пожилых немцев. Они недавно в Париже и горят желанием встретиться с привлекательными девочками. Один носит на себе бриллиантов на двадцать тысяч крон, я предоставляю его тебе, Фатима. Другой, по-моему, собирается купить поместье в здешних краях. Я уверил его, что могу подыскать для него что-нибудь не очень дорогое, если он согласен заплатить наличными, поэтому при нем должно быть тысяч сорок франков чистоганом или в кредитных билетах. Он будет твой, Жюльетта. Покажи свои способности, и я обещаю тебе свое сотрудничество в будущем, причем очень часто.