Ключ Сары - Татьяна де Росней

— Mamé ничего не знает, — продолжал он, понизив голос. — Никто не знает. Вы понимаете? Она и не должна знать. Она не должна ничего знать.

Я пребывала в полнейшей растерянности и недоумении.

— Чего она не должна знать? — спросила я. — О чем вы говорите, Эдуард?

— Джулия, — вновь заговорил он, не сводя с меня глаз, — вы понимаете, кем была эта семья, вы знаете их фамилию.

— Я не понимаю… — пробормотала я.

— Вы ведь знаете их фамилию, не так ли? — внезапно рявкнул он, и я испуганно вздрогнула. — Вам ясно, что случилось. Не так ли?

Должно быть, я выглядела окончательно сбитой с толку, потому что он тяжело вздохнул и закрыл лицо руками.

Я сидела рядом, потеряв дар речи. Ради всего святого, о чем он говорит? Что такого случилось, о чем никто не знал?

— Девочка… — наконец произнес он так тихо, что едва расслышала его. — Что вам удалось узнать о девочке?

— Что вы имеете в виду? — спросила я, по-прежнему ничего не понимая.

— Девочка… — повторил он приглушенным, чужим голосом. — Она вернулась. Через пару недель после того, как мы переехали в новую квартиру. Она вернулась на рю де Сантонь. Мне было тогда двенадцать лет. Я никогда этого не забуду. Я никогда не забуду Сару Старжински.

К моему ужасу, лицо его сморщилось. Из глаз у него потекли слезы. Я не могла произнести ни слова. Я могла только ждать и слушать. Человек, сидевший рядом со мной, уже ничем не напоминал моего высокомерного и надменного свекра.

Это был кто-то другой. Тот, кто долгие годы носил в душе страшную тайну. Носил целых шестьдесят лет.

___

От вокзала на метро до их дома на рю де Сантонь было совсем недалеко, всего-то пара остановок и пересадка на станции «Бастилия». Когда они свернули на рю де Бретань, Сара почувствовала, как сердце заколотилось у нее в груди. Она шла домой. Через несколько минут она будет дома. Может быть, пока ее не было, матери или отцу удалось вернуться домой, и, может быть, сейчас они все ждали ее, вместе с Мишелем, в их квартире. Ждали ее возвращения. Интересно, может, она сошла с ума, если думает об этом? Может быть, она лишилась рассудка? Но разве не могла она надеяться, разве это запрещено? Ведь ей было всего десять лет, и она отчаянно хотела надеяться, хотела верить. И эта ее надежда и вера были сейчас сильнее всего на свете, сильнее самой жизни.

Она потянула Жюля за рукав, подгоняя его, и почувствовала, как с каждым шагом оживает и крепнет надежда, похожая на прирученного дикого зверя, теперь вырвавшегося на волю. Тихий и мрачный голос внутри прошептал: «Сара, не надейся, не верь, постарайся подготовиться к худшему, постарайся поверить в то, что тебя никто не ждет, что папы и мамы там нет, что в квартире пусто, пыльно и грязно и что Мишель… Мишель…»

Перед ними вырос дом под номером 26. Она обратила внимание, что на улице ничего не изменилось. Она оставалась все такой же тихой и узенькой, какой была всегда. Как могло случиться, подумала девочка, что изменились и оборвались жизни многих людей, а улицы и дома остались такими же, как раньше?

Жюль распахнул тяжелую дверь. И дворик тоже остался прежним, он шумел зеленой листвой, в нем пахло пылью и плесенью. Когда они шли по двору, мадам Руайер отворила дверь своей маленькой квартирки и высунула голову наружу. Сара отпустила руку Жюля и рванулась к лестнице. Быстрее, нужно бежать как можно быстрее, она наконец-то дома и нельзя терять времени.

Поднявшись на второй этаж и уже запыхавшись, она услышала, как concierge полюбопытствовала:

— Вы ищете кого-то?

Вслед за нею по ступенькам долетел голос Жюля:

— Мы ищем семью Старжински.

Сара уловила смех мадам Руайер, скрипучий, неестественный:

— Они переехали, месье! Исчезли! Вы их не найдете, помяните мое слово.

Сара замерла на площадке третьего этажа, вглядываясь во двор. Она увидела мадам Руайер, которая так и осталась стоять внизу, в грязном синем фартуке, с маленькой Сюзанной на руках. Переехали… Исчезли… Что имела в виду concierge? Куда исчезли? Когда?

Нельзя терять времени, сейчас не время думать об этом, решила девочка. Еще два пролета, и она будет дома. Но когда она быстро поднималась по ступенькам, до нее снова донесся пронзительный голос concierge:

— Их забрали полицейские, месье. Они забрали всех евреев в этом районе. Увезли их куда-то на большом автобусе. Здесь теперь полно пустых комнат, месье. Может, вы подыскиваете себе жилье? Старжински уехали, но я могла бы вам помочь… На втором этаже есть чудесная квартирка, если вас это интересует. Я могу показать ее вам!

Тяжело дыша, Сара поднялась на пятый этаж. Она запыхалась, ей пришлось прислониться к стене и прижать руку к боку, в котором сильно кололо.

Она забарабанила в дверь квартиры своих родителей, изо всех сил ударяя ладошками по деревянной панели. Никакого ответа. Она снова принялась стучать, уже сильнее, кулаками.

И тут она услышала шаги. Дверь распахнулась.

На пороге стоял мальчик лет двенадцати-тринадцати.

— Да? — обратился он к ней.

Кто это такой? Что он делает в их квартире?

— Я пришла за братиком, — запинаясь, проговорила она. — Кто ты такой? Где Мишель?

— Твой брат? — медленно протянул мальчишка. — Здесь нет никакого Мишеля.

Девочка грубо оттолкнула его в сторону, почти не обращая внимания на новые картины на стене в коридоре, на незнакомую книжную полку, чужой красно-зеленый ковер. Ошеломленный мальчишка что-то кричал ей вслед, но она не остановилась. Девочка бежала по длинному знакомому коридору, потом повернула налево, в свою спальню. Она не заметила ни новых обоев, ни другой кровати, ни вещей, которых раньше здесь не было.

Мальчишка позвал отца, и в соседней комнате послышались незнакомые шаркающие шаги.

Сара выхватила из кармана ключ и нажала на кнопку. Глазам ее предстал потайной замок.

Она услышала звон дверного колокольчика, неясное бормотание встревоженных, приближающихся голосов. Голос Жюля, Женевьевы, незнакомого мужчины.

Быстрее, быстрее. Снова и снова она шептала:

— Мишель, Мишель, это я, Сирка…

Руки у нее дрожали так сильно, что она выронила ключ.

За ее спиной возник запыхавшийся мальчишка.

— Что ты делаешь? — выдохнул он. — Что ты делаешь в моей комнате?

Не обращая на него внимания, девочка подняла ключ, вставила его в замок. Она слишком нервничала, слишком спешила. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы открыть замок. Наконец он щелкнул, и она потянула на себя потайную дверь.

Запах гниения ударил ей в лицо, и она отшатнулась. Мальчишка, стоявший рядом с ней, отпрянул в сторону. Сара упала на колени.

В комнату вбежал мужчина с пепельно-седыми волосами, за которым следовали Жюль и Женевьева.

Сара не могла говорить, она лишь вздрагивала всем телом, закрывая нос и глаза ладошками, чтобы не чувствовать этого запаха.

Жюль подошел, положил руку ей на плечо, заглянул в шкаф. Девочка почувствовала, как он обнимает ее, берет на руки, собираясь унести отсюда.

Он прошептал ей на ухо:

— Пойдем, Сара, пойдем со мной…

Она сопротивлялась изо всех сил, царапалась, пиналась, кусалась, наконец вырвалась и подбежала к распахнутой двери шкафа.

В глубине его она увидела маленькое, свернувшееся калачиком неподвижное тельце, а потом разглядела и любимое личико братика, почерневшее, неузнаваемое.

Она снова упала на колени и закричала, закричала изо всех сил. Она звала мать, звала отца, звала Мишеля.

___

Эдуард Тезак вцепился в руль с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев. Я смотрела на него как завороженная.

— Я до сих пор слышу ее крик, — прошептал он. — Я не смогу его забыть. Никогда.

То, что я только что узнала, в буквальном смысле оглушило меня и потрясло до глубины души. Сара Старжински все-таки бежала из концентрационного лагеря в Бюн-ла-Роланде. Она вернулась на рю де Сантонь. И здесь ее ждало ужасное открытие.

Я не могла говорить. Я сидела и смотрела на свекра. А тот продолжал свой рассказ негромким, хриплым голосом:

— Потом в шкаф заглянул мой отец. Не знаю, что он там увидел. Я тоже попробовал просунуть туда голову. Отец оттолкнул меня. Я не мог понять, почему и что там случилось. А еще этот запах… Жуткая, едкая вонь. Потом отец медленно вытащил из шкафа тело мертвого мальчика. Это был совсем ребенок, никак не старше трех-четырех лет. Я еще никогда в своей жизни не видел мертвых детей. Это было ужасное, отвратительное зрелище. У мальчика были светлые вьющиеся волосы. Тело его окоченело, он лежал, свернувшись клубочком, закрыв лицо руками. Он весь позеленел…