Дневник 1984-96 годов - Сергей Есин

Мне он определенно нравится. Ему нравится власть, он понимает ее бескорыстную тяжесть, умеет принимать решения. Это филиологическая особенность человека. Я попросил у него не забыть об обещанной поездке в Герат. И удивительно — завтра летим.

Сегодня вечером в гостях у Акрама Усмана. Говорил о литературе пушту. Это здесь не модно.

26 августа, пятница, Кабул. Никаких сил не было записать все вчера. Господи, пошли сил Юре, пошли чудо! Я тоже очень болен, я чувствую, что жизнь из меня уходит, истекает жизненная энергия, а быть может, переливается в литературу. Утром позвонил Миша Лещинский: оказывается, Валя через ТВ, через Люсю Маторину передала, что сама она никуда не уехала. Юра еще в больнице, и ему делают химиотерапию. А вдруг?! Господи, даруй чудо, сколько раз я молил Тебя, но уже ведь почти не осталось у меня и поводов для этих молитв. Неужели такой дорогой ценой приходится мне оплачивать мои жизненные впечатления?

Вчера были в Герате. Два часа от Кабула грузовым самолетом до Паншера, час вертолетом от аэродрома до Герата и на бронетранспортере от Герата до города. Как же удержать в памяти все, что видел: дорогу, обсаженную в два ряда соснами, приближение города, элеватор, госпиталь, здание генерал-губернаторства с башней для часов, центральную улицу, торговые кварталы, городскую мечеть с махрабом из мрамора, ее бескрайний двор, старинный колодец, а рядом цистерну на металлических фермах, возраст этого огороженного архитектором и Господом пространства? Напоминание, что до десяти тысяч человек, плечо к плечу, помещались в этом дворе, оставляя туфли у входа, и дух просьбы к Аллаху, и желания этих десяти тысяч, умноженные на столетия — их пять, потому что мечеть XII века, — дух этих желаний клубится над минаретами. Не забыть! — восклицаю я, как хоккейный болельщик восклицает: шай-бу!

Сегодня день рождения у Сережи!

Как бы не забыть и дерево в центре Герата, огромную сосну с кривым стволом, почти прислонившуюся к одному из горящих домов, проезд бронетранспортера с лежащими на броне, как тюлени, людьми — зеленые штаны, легкие рубашонки, кеды. Бронетранспортер пробирается через торговые ряды, крепость, крепостные ворота — дизайн из дюймовых труб с захватами. Серпантин вверх, на стену, на башню, а внутри, во дворе — минометы, нацеленные на город. Сверху конца нет подробностям.

Величественный и мелочный Герат, рай земной! Вот для этих считаных минут и вожу с собой из страны в страну мощный двадцатикратный бинокль. Голубое, с отблеском белка, стекло медленно сосредотачивается, переплывая неподвластное из-за шальных пуль расстояние. Случайная дверь, дувал, цвета земли, цвета Бухары и Самарканда, и вдали — так близко и так далеко — несколько пятен: могила Низами, "черный камень", и еще где-то могила.

"Женский сад" — 5 минаретов, а раньше их было двенадцать, и купол, под которым уже пять веков истлевают останки Низами. Здесь же могила.

Джами — у него юбилей, кажется, отмеченный ЮНЕСКО. Бронированная машина туда не может пройти.

Конспект. Воинская часть. Утки, водоем, ужин. Трус сопровождающий. Распри.

Бандиты на договоре. Вывод войск без потерь.

Роман надо писать с того, что знаю, может быть замена корреспондента? Видел с вертолета, с высоты кишлак Инженера. Это кличка знаменитого бандита. Вечером с 18 до 21 были у посла Николая Григорьевича Егорычева. Вот уж не ожидал, что когда-либо встречусь с этим человеком. Знаменитый первый секретарь Московской парторганизации. Очень интересно рассказывал об Афганистане и Москве. Скорее, говорить хотел лишь о прошлом. Постараюсь записать его рассказ в надежде, что кое-что пригодится, не утонет.

О выводе и сокращении посольства. Его собственное наблюдение: сократив посольство наполовину, он не заметил, чтобы работа стала хуже.

О повинности Хрущева в репрессиях. Оказывается, все, что касалось членов Политбюро, — изымалось из всех учреждений. Из Бауманского училища изъяли даже дела Маленкова, который там учился. На Октябрьский пленум (снимали Хрущева) он шел с целой папкой выписок из докладов Сталина 35–36 годов. Пример: "Враги в спорте — тренеры". Эти документы все изъяты. Случайно в горкоме был 3-й экземпляр стенограммы. Поправляет Аджубея с его мемуарами. Фигура Сизова. Он, а не Хрущев потихоньку назначил его на пост начальника Управления внутренних дел.

Много интересного Н.Г. рассказывал о Москве. О стремлении в свое время рассчитать Москву и ограничить ее 7–7,5 млн. Каждый архитектор хочет поставить себе в центре свечку. Но это чушь, когда он говорит, что к дому, который он строит, не надо вести коммуникаций. Генерального плана Москвы и не было, и нет — есть техническая проработка на 7,5 млн чел. до 90-го года. Эту проработку выдают за генплан. Гришин — это об удачливом сопернике — разогнал людей, которые помнили, в каком году и какого диаметра трубу водопровода ставили. Много проблем в Москве было дутых. Например, разговоры о нерентабельных детских садах. Когда подсчитали (всего 4 % годового объема строительства), это сразу дало огромный прирост высвобожденной рабочей силы (женской). Он не говорит плохо о Гришине, но в разговоре неприязнь к нему из-за Москвы.

Я опускаю здесь трагическую политическую ситуацию в Афганистане. О посольстве, об экстренных мерах в случае катастрофы, действиях по тревоге — держу в памяти, не на бумаге.

Похолодало, в горах выпал снег. Н.Г. Егорычев также рассказал множество и других случаев, наверное, я ими воспользуюсь на ТВ. Но вот один: он по утрам, чтобы ездить на дачу, брал свою собственную машину, и каждый раз на повороте его, первого секретаря горкома, гаишник сгонял с левого ряда, когда по тому же Минскому шоссе мчались на те же дачи на казенных машинах маленькие начальники. Такая инструкция, такое распоряжение, такой порядок.

28 августа. Утром были в Музее истории — один из лучших музеев мира. Бактрия. Ее культура. Как же мусульманство разрушило весь этот мир!

В обед — в четыре Музее этнографии, расположенном в одном из королевских дворцов. Тут же Вера Борисовна рассказала, как девочкой ходила в Кремль при Сталине. На каждого ребенка было изготовлено удостоверение.

Перед ужином был в доме у 77-летнего Парванты, книжника и ученого, посвятившего жизнь книге. Сидели в комнате сына, тоже уже профессора. Весь потолок затянут парашютным шелком, много резной мебели и европейского фарфора. Потом хозяин показал свои комнаты и сад. Фотографии. Он у могилы Хафиза.

4 сентября, воскресенье. Обнинск. Вчера уезжал в Москву. В МТЮЗе открытие сезона, "Собачье сердце". Спектакль в фонд памятника жертвам сталинизма. Делали досъемку в передачу 6 сентября. Взял два интервью у Ник. Петр. Шмелева и его семьи, дочка Катя — юный зритель, и у М.М. Плисецкой. Очень любопытно. Я: "Почему вы не в Большом театре? Сегодня там открытие сезона с "Иваном Сусаниным". Она: "Эта опера идет уже двести лет". Оператор мне потом сказал: в каждом ушке у нее бриллиантов на 20 тысяч и пуговички на платье (к сережкам, кругленькие ушки) — по 10. Я у нее спросил: "Какие у вас творческие планы?" Она: "В этом сезоне я танцую "Чайку" и "Кармен", и у меня работа в Мадриде с испанским балетом". Я ей сказал: "Ну, слава Богу, что вы немножко потанцуете и у нас в Москве".