Фантастика, 1966 год. Выпуск 2 - Сборник

– Давайте-ка, Сергей Сергеевич, сперва пообедаем, - сказал Прошин.

– Обедайте без меня. - Резницкий принялся натягивать перчатки.

Наступило долгое молчание. Трое стояли над Резницким, дышали ему в затылок, смотрели, как он орудует инструментом.

– Ничего похожего… - пробормотал биофизик, осторожно перебирая лиловые внутренности. - Так я и думал… так я и думал. Здесь совершенно другое… Вот эта штука, надо полагать, и есть орган, трасформирующий тау-энергию в биохимическую.

– Вот эти колечки? - заинтересовался Новиков, нагибаясь над столом.

– Только без руки, - сказал Резницкий.

– Сергей Сергеич, дайте посмотреть под бинокуляром. Очень прошу.

– Всё-таки не следует пренебрегать обедом, - сказал Прошин, но никто ему не ответил.

Биофизик, штурман и бортинженер по очереди прилипали к окулярам и спорили,

– На редкость сложная схема, - говорил он.

– Наоборот, простая, - басил Рандольф. - Принцип потрясающе прост, если рассматривать эти колечки как многослойные аккумуляторы.

– Вот он, вот образчик примитивного техницизма! - патетически восклицал Резницкий. - Да вы же ничего не смыслите в тончайшем химизме превращений. Как же можно…

– Можно! - утверждал Новиков, горячо блестя глазами. - Этот организм можно моделировать, и мы получим великолепный преобразователь тау-энергии. Нет, вы представьте себе, товарищи, это же будет революция в энергетике! Загребать из космоса сколько угодно неисчерпаемой энергии!

– Максималисты! - упорствовал Резницкий…- Прежде чем дело дойдет до загребания энергии, целое поколение ученых будет ломать голову над воссозданием чуждых земным условиям нейроэнергетических структур.

За обедом Сергей Сергеевич почти не ел, нервно потирал ладони, и глаза у него были далекие, отрешенные.

– Сергей Сергеич, - сказал Новиков, - мы с Рандольфом вчерне обработали информацию. Пока мы нарушали ИПДП в экваториальной зоне, Рандольф с корабля обнаружил, что на полюсах расположены мощные установки, выбрасывающие концентрированную тау-энергию в космос. Энергетический баланс этой веселой планеты более или менее ясен.

Резницкий слабо кивнул. У него был вид УСР - узкоспециализированного робота, которому дали команду, не предусмотренную его программой.

Новиков сунул в густиватор общебелковый брикет и пошевелил пальцами над клавиатурой, размышляя, какой бы вкус ему придать.

– Ничего себе - ясен, - буркнул Рандольф. - Выбрасывают в пространство почти столько же тау-энергии, сколько принимают. Не пойму, какой в этом смысл. Вот послали бы меня в разведку, как я просил…

– Ну и висел бы ты в подземелье под потолком, - вспылил Новиков. - Как светоч земной науки.

Он надкусил брикет и скривился. Вот что значит нажимать кнопки, не глядя: вместо желанной отбивной брикет приобрел вкус морковной запеканки.

– Если кто-нибудь сбрасывает энергию, значит она ему не нужна, - сказал Прошин.

– Павел Иваныч! - воскликнул Новиков. - Так оно и есть, я как раз думал об этом, только сформулировать не мог. Эти гладкие, накопили в своих корытах энергии больше, чем нужно, и теперь сбрасывают.

– Что вы сказали, Алеша? - спросил Резницкий. Глаза его теперь стали внимательными.

– Я хочу сказать… Ну, представьте себе, как они жили, когда энергии было мало. Скудный энергетический паек, жесткое распределение…

Он замолчал, задумчиво вертя в руках недоеденный брикет.

– Дальше, Алеша, - сказал Резницкий.

– Понимаете, мне сейчас пришло в голову, почему властители планеты такие гладкие…

– Они распределители энергии, это ясно, - сказал Резницкий. - Можно предположить, что они получают больший энергопаек, чем мохнатые. Вероятно, когда-то их предки все были мохнатыми. Защита от холода, естественно… Но впоследствии энергораспределители…

– Верно, Сергей Сергеич, - перебил Новиков. - Они отхватили себе энергопаек побольше, ну и отпала необходимость в длинной шерсти, вот и стали они с каждым поколением делаться все глаже да пригожее.

– Допустим, - сказал Резницкий. - Но возникает вопрос. Вы говорите, они выбрасывают огромное количество энергии. В то же время вы сами наблюдали, как они выдают мохнатым эиёргопаек по жетонам, то есть лимитируют его. Не вяжется одно с другим.

– Минуточку, - сказал Прошин. - Понимаю, что аналогии неуместны, но я вспомнил школьный курс истории. В эпоху Разобщенного Человечества предприниматели выливали молоко в океан, чтобы удержать высокие цены, в то время как в рабочих семьях постоянно недоедали.

– Да, аналогии неуместны, - подтвердил Резницкий. - Здесь совершенно другие условия. Нет товарного хозяйства, никаких материальных благ, даже жилищ…

– А привилегии? - Новиков вскочил с места.

– Ну что за привилегии? - поморщился Резницкий. - Избыток энергопайка гладких эквивалентен длинной шерсти мохнатых.

– И все-таки привилегии, Сергей Сергеич, - горячился Новиков. - Привычка к власти, к быстроте передвижения, к бюрократии, если хотите… Сознание собственной исключительности… Лишь бы отличаться от толпы чем угодно, ну, хотя бы правом ходить неумытым. Вот и получается: энергетический голод миновал, энергии накоплено - завались, на всех с избытком, а кучка распределителей ни за что не хочет расстаться с привилегиями. Не желают никаких перемен, не хотят быть, как все. Потому и выбрасывают энергию в космос.

Резницкий в раздумье почесал мизинцем светлую бровь.

– Дорогой мой Алеша, - тихо сказал он. - То, что мы видим на поверхности, далеко не всегда соответствует сущности явления - банальная истина, не так ли? Мы не смогли войти в контакт с ними и получить достаточную информацию. Может быть, тамошняя обстановка гораздо сложнее вашей схемы. Представьте себе, что основные массы аборигенов по уровню своего развития еще не подготовлены к неограниченному пользованию энергией.

– Минуточку, - сказал Прошин. - Из истории явствует, что менее всего могут объективно судить о подготовленности масс те, кто обладает привилегиями. Те же капиталисты утверждали, что массы не готовы к самоуправлению, и на этом основании стремились закрепить свое владычество навеки.

– Ну, товарищи… - Резницкий опять поморщился. - Нельзя же так прямолинейно.

Новиков пошел вокруг стола, разминая длинные ноги.

– Ладно, - сказал он, - я не силен в социологии. Но, помоему, на Бюре скверные порядки. И между прочим, не всем они там нравятся. Вспомните нашего друга Смутьяна. Он протестовал! Помните, толпа смирненько сидела на льду, пришел Смутьян, видно, с каким-то сообщением, и все сразу зашевелились. Может, он пронюхал насчет выброса энергии и запротестовал. За это гладкие и разрядили его. Или взять астронома. Явный интеллигент…