Владимир Путин. Лучший немец в Кремле - Александр Рар

Приход в Белый дом новой команды ознаменовался еще одним немаловажным событием. Неожиданно выяснилось, что вслед за Березовским в Кремль уже давно пробрался его «наследный принц», пользующийся там теперь почти неограниченным влиянием. Когда-то тридцатидвухлетний Роман Абрамович был младшим партнером знаменитого олигарха в компании «Сибнефть». Все это время он скупал ее акции, прибегая порой к самым хитроумным уловкам, и в конце концов стал владельцем могущественного нефтяного концерна и в прямом смысле слова «казначеем "семьи"».

Новое правительство сразу же приняло решение вновь предоставить «Сибнефти» увеличенную квоту на реализацию иракской нефти. Кое-кто утверждал, что возглавивший министерство внутренних дел бывший начальник московского РУОПа Владимир Рушайло, справедливо снискавший славу «непримиримого борца с мафией», также тесно связан с Березовским.

Стремление установить контроль над финансовыми ресурсами, необходимыми для победы в президентской гонке, заставило Кремль добиваться назначения своих ставленников руководителями целого ряда важнейших экономических структур. Генеральным директором «Аэрофлота» в очередной раз был утвержден зять Ельцина Валерий Окулов. Все более набиравшего силу Волошина избрали председателем совета директоров РАО «ЕЭС России» с передачей ему в управление государственного пакета акций. Для смены не устраивавшего их руководства «Транснефти» Волошин и новый министр топлива и энергетики Виктор Калюжный даже направили в офис компании роту ОМОНа.

Никто не сомневался больше в существовании пресловутой «семьи». Ельцин, обладавший по Конституции почти неограниченной властью, уже давно был «пешкой», а все решения за него принимали «слоны», «кони», «ладьи» и, конечно же, Татьяна Дьяченко, считавшаяся в этой партии самой ценной фигурой – «ферзем». Чем же они руководствовались, когда вплотную занялись поисками наиболее перспективного претендента на верховную власть в стране? Может быть, им нужен был человек, способный осуществить постепенную модернизацию российского общественно-экономического уклада, чтобы таким образом успешно противостоять реваншистским проискам коммунистов? Или же от него требовалось обеспечить интересы узкого круга лиц, глубоко убежденных в том, что их интересы полностью совпадают с интересами государства?

Пока этих людей вполне устраивал Степашин, но только до тех пор, пока он выполнял установленные «семьей» правила. Все участники игры понимали, что лишь при таких условиях премьер-министру позволят дойти до финиша. Его предшественники сошли с дистанции вовсе не потому, что спасовали перед экономическими трудностями. Просто в их устранении были заинтересованы различные финансово-промышленные кланы. Вздумай Степашин порвать с «семьей», его немедленно ожидала бы та же участь.

Одно время окружение Ельцина всерьез собиралось продлить пребывание Бориса Николаевича на посту президента еще на один срок путем объединения России и Белоруссии, которое наверняка потребовало бы внесения в конституцию соответствующих поправок. Однако Ельцин, потерявший всякий авторитет в глазах российских граждан, совершенно не годился на роль объединителя братских славянских народов. Казалось, он утратил всякое представление о реальности, все чаще раздражался по любому поводу и порой даже напоминал шахматную фигуру, передвигаемую умелой рукой по доске российской политики.

Во время официальных визитов в страны дальнего или ближнего зарубежья приближенные ни на шаг не отходили от президента, боясь, что он опять скажет какую-нибудь глупость или просто упадет в обморок.

Весной 1999 года у многих создалось ощущение, что на парламентских выборах в конце декабря победит мэр Москвы Лужков, а на президентских летом будущего года – бывший премьер-министр Примаков.

Уже в ноябре 1998 года Лужков, опираясь на необычайно разросшийся чиновничий аппарат московской администрации, создал предвыборный блок левоцентристского толка «Отечество», к которому по мере ослабления позиций Кремля и готовности многих членов ельцинского клана к компромиссу примыкало все больше влиятельных лиц. У Лужкова даже появилась собственная медиа-империя, включавшая в себя телеканал «ТВ-6», газеты «Московский комсомолец» и «Литературная газета». Кроме того, Лужков, как, впрочем, и Явлинский мог полностью рассчитывать на широкую информационную поддержку НТВ. Поэтому мэр спокойно воспринял слухи о готовящейся массированной атаке на него со стороны подконтрольных Березовскому СМИ. Предвыборную кампанию Лужкова финансировали олигархические группировки, находящиеся под покровительством московских властей и распространившие свое влияние на все сферы общественной жизни столицы. Наиболее мощным из них считался концерн «Система» под руководством удивительно похожего на Билла Гейтса Владимира Евтушенкова.

Примаков пока еще не определился и даже не приступил к разработке собственной предвыборной платформы. Но он успел снискать любовь многих россиян подчеркнуто независимой манерой поведения. Его спокойный, деловой стиль управления выгодно отличался от импульсивных «взрывных» действий Ельцина, питавшего непреодолимую склонность к «аппаратным революциям». Многие помнили, как грубо и несправедливо обошелся с Примаковым президент.

Бывший премьер-министр представлялся им эдаким «мудрым дедушкой», всегда готовым утешить и дать добрый совет. Одно его присутствие в рядах партии или политического объединения гарантировало приток избирателей. В частности, интерес к нему проявили многие главы субъектов Федерации. Только при поддержке региональных лидеров, сконцентрировавших у себя огромные финансовые и административные ресурсы, можно было выиграть выборы на всех уровнях и добиться сколько-нибудь заметных успехов в области внутренней политики. Выборность губернаторов делала их практически неуязвимыми и позволяла оказывать неприкрытое давление на беспомощную и слабую федеральную власть. Кое-кто из региональных баронов решил даже перехватить инициативу и занялся формированием собственных предвыборных блоков. Немногочисленные либерально настроенные руководители высшего и среднего регионального звена объединились под началом самарского губернатора Константина Титова, объявившего о появлении на российской политической сцене движения «Голос России».

Вошедшие в блок «Вся Россия» наиболее амбициозные представители провинциальных элит сплотились вокруг таких политических «тяжеловесов», как президент Татарстана Минтимер Шаймиев и депутат Думы Олег Морозов из группы «Российские регионы».

Определенные перемены произошли также в правой части политического спектра. Несколько разрозненных группировок, возглавляемых демократами «первой волны», попытались объединиться. Но кроме «Демократического выбора» Черномырдина, все остальные движения либеральной ориентации – «Россия молодая» Бориса Немцова, «Общее дело» известной предпринимательницы и депутата Думы Ирины Хакамады, «Новая сила» Сергея Кириенко – существовали только на бумаге. Правда, бывший председатель правительства, получивший годом раньше насмешливое прозвище «Киндерсюрприз» показал, что умеет хорошо держать удар.

Он стоически выдержал обрушившийся на него град обвинений в «сознательном подрыве национальной валюты и нанесении ущерба государственным интересам путем сговора и злоупотребления служебным положением и даже заявил о своей готовности соперничать с Лужковым на декабрьских выборах мэра Москвы. Летом 1999 года Кириенко, Немцов и Хакамада договорились о создании предвыборного альянса под громким названием «Правое дело» Черномырдин, окончательно убедившись, что у «Нашего Дома Россия» нет никаких шансов занять даже третье место, и не желая оказаться в положении политического маргинала, занялся выявлением будущего фаворита парламентских выборов, чтобы затем со спокойной душой примкнуть к нему. «Яблоко» же, как обычно, пустилось в одиночное плавание.

На левом фланге партийно-политической структуры по-прежнему доминировал возглавляемый коммунистами Народно-патриотический союз, как обычно, настаивавший на предании суду членов ельцинского клана, частичной ренационализации стратегически важных отраслей промышленности и «социальной защите населения». Осенью лидер КПРФ Зюганов прибыл с традиционным ежегодным визитом в Германию. Если Гельмут Коль, как правило, избегал встреч с видными российскими оппозиционерами, то «красно-зеленое» правительство, напротив, устроило Зюганову радушный прием. На вопрос, почему коммунистическая партия до сих пор терпит в своих рядах экстремистов и отъявленных антисемитов, Зюганов ответил: «Радуйтесь, что я держу этих людей у себя под контролем! Если я избавлюсь от них, они создадут собственные радикальные партии и тогда многим не поздоровится!».