Владимир Путин. Лучший немец в Кремле - Александр Рар

«Пал Палыч» отвечал не только за снабжение всем необходимым президента и его команды. Он также часто помогал хозяину Кремля выпутаться из затруднительного положения. Так, в апреле 1998 года, добиваясь от Думы согласия на назначение Кириенко премьер-министром, Ельцин пообещал «учесть особые пожелания депутатов». Если быть до конца откровенным, он просто собирался подкупить большинство депутатского корпуса путем предоставления им по льготным ценам машин и квартир из «сокровищницы» Бородина. Кое-кто в окружении Скуратова утверждал, что Карла дель Понте даже передала ему номера счетов в швейцарских банках, на которых у родственников и близких Ельцину лиц накопились миллиардные суммы. В первую очередь назывались, естественно, имена Татьяны Дьяченко и Березовского.

Кремлевское руководство поспешило нанести ответный удар. Оно тут же обвинило Скуратова в коррупции, а Бордюжа положил ему на стол видеокассету, на которой генеральный прокурор был запечатлен в недвусмысленной позе с двумя проститутками. Съемки производились скрытой камерой. Скуратов немедленно заявил, что на видеопленке изображен вовсе не он. Появилась даже расхожая фраза «человек, похожий на генерального прокурора».

В конце концов скандальную видеозапись показали по государственному телевидению. Скуратов сразу же обратился за поддержкой к Совету Федерации, имеющему, согласно Конституции, единоличное право утвердить отставку генерального прокурора. К величайшему удивлению «семьи», верхняя палата отказалась это сделать. После истории с Черномырдиным осенью 1998 года Ельцин второй раз потерпел поражение по итогам голосования. Вне себя от ярости, он проигнорировал решение региональных лидеров и, опасаясь крайне нежелательных для него дальнейших результатов прокурорского расследования, указом отстранил Скуратова от должности.

Внешне дело генерального прокурора выглядело ничуть не более абсурдно, чем случившийся годом раньше пресловутый «Моникагейт». Однако наиболее политизированная часть российского общества напряженно искала ответ на вопрос, является ли Юрий Скуратов коррупционером и развратником или, наоборот, честным юристом, не побоявшимся открыто выдвинуть обвинение против власть предержащих?

За полтора года до президентских выборов «война компроматов» разгорелась с новой силой. В феврале 1999 года Березовский каждый день ожидал ареста, и Путину волей-неволей пришлось взять на себя роль его защитника. В условиях, когда наиболее печально известный из всех российских финансово-промышленных и медиа-магнатов оказался фактически в полной изоляции, поскольку все мало-мальски заметные в мире политики и бизнеса люди предпочитали держаться от него подальше, директор ФСБ неожиданно появился на дне рождения его жены Елены.

Не исключено, что Юмашев уговорил Путина совершить этот демонстративный поступок. Тем самым Путин как бы намекнул своему формальному шефу Примакову, что не оставит Ельцина в беде.

Отношения с премьер-министром еще более ухудшились, когда он попросил директора ФСБ начать прослушивание телефонов Явлинского и Малашенко. Примаков надеялся, что Путин не откажет ему в небольшой любезности, однако последний наотрез отказался выполнить просьбу председателя правительства. По словам Путина он не хотел впутывать ФСБ в эту темную историю, опасаясь политического скандала, и потому посоветовал Примакову обратиться в одну из частных охранных фирм.

Гораздо менее деликатно Путин вел себя по отношению к Скуратову, выдавшему ордер на проведение обысков в офисах «Аэрофлота», нефтяной компании «Сибнефть» и «Автоваза». Эти коммерческие структуры приносили Березовскому огромную прибыль. Именно Путин отвечал за появление пресловутой видеокассеты. Именно он настаивал на отставке Скуратова, с которым с 1996 года конфликтовал из-за устроенного генеральным прокурором преследования Собчака. Теперь Путин пользовался абсолютным доверием «семьи», поскольку доказал, что на него можно положиться даже в самом щекотливом деле…

В конце марта 1999 года Ельцин решил расстаться с Бордюжей. Хозяин Кремля и его «семья» нашли более подходящего и, несомненно, гораздо более одаренного человека, способного как никто другой, решить проблему преемственности власти в стране. Путин получил новое назначение, но сохранил за собой пост директора ФСБ. В должности секретаря Совета безопасности он получил возможность распоряжаться важнейшими рычагами власти, которыми всегда являлись силовые структуры. Во главе президентской администрации был поставлен сорокатрехлетний Александр Волошин, ранее отвечавший за ее экономический сектор. В свое время он успешно руководил рядом фирм, входивших в империю Березовского.

Кремль постепенно сумел вернуть себе инициативу на игровом поле и даже начал наращивать наступательный темп. В марте в ФСБ вновь были произведены кадровые перестановки. На этот раз полетели головы нескольких уличенных в коррупции высокопоставленных сотрудников ее территориальных управлений. Примаков во всеуслышание пожаловался на непрерывную «кадровую чехарду» в этой спецслужбе. Путин не только спокойно выслушал обвинения в свой адрес, но и вместе с членами коллегии ФСБ явился в кабинет Примакова в Белом доме и на конкретных примерах доказал премьер-министру, что новые назначения никоим образом не дезорганизовали систему управления одной из важнейших российских силовых структур.

В эти дни упорно циркулировали слухи о том, что люди Березовского и агенты ЦРУ перерыли в Санкт-Петербурге несколько архивов в поисках компромата на Путина. Злые языки утверждали, что Примаков, в свою очередь, пытался раздобыть засекреченное личное дело бывшего подполковника КГБ. Журналисты специализировавшегося на публикации сенсационных материалов еженедельника «Версия» также занялись изучением биографии Путина и обнаружили копию его служебной аттестации, в которой отмечалось полное отсутствие у него «сдерживающих моральных факторов» и «склонность к личному обогащению». Впоследствии было доказано, что это фальшивка.

Тогда лишь очень немногие отмечали практически полное совпадение концепции национальной безопасности Кремля с интересами российских спецслужб. Видимо, такого рода изменения остались незамеченными из-за привлекших тогда внимание всего мира событий на Балканском полуострове. В ночь с 24 на 25 марта 1999 года авиация НАТО подвергла массированной бомбардировке Югославию. Поводом для развязывания военных действий послужила ситуация в сербском автономном крае Косово.

Незадолго до начала военной акции российское руководство передало югославскому президенту Слободану Милошевичу полученные Службой внешней разведки ценные сведения о времени вылета и маршрутах авиации стран-участниц этого военно-политического блока. В дальнейшем выяснилось, что Россия на громкие заявления ее лидеров и демонстративные дипломатические жесты, так и не смогла еще чем-либо помочь Сербии. Но подавляющее большинство российских граждан сразу же провело параллель между проблемой Косово и межнациональными конфликтами в собственной стране, которые как, например, в случае с Чечней, также считало своим внутренним делом. Кроме того, Ельцин и Примаков увидели, что для Североатлантического альянса их доктрина многополярного мира не имеет никакого значения. Появление «Б-2», «Фантомов» и «Миражей» над территорией суверенной Югославии совпало с полетом Примакова в США. Премьер-министр, направлявшийся в Вашингтон для переговоров о новых кредитах, немедленно приказал пилоту развернуть над Атлантическим океаном правительственный самолет и возвращаться в Москву.

Столицу тем временем уже захлестнула волна антиамериканских настроений. Националисты и коммунисты требовали отправки добровольцев в Сербию, оказания ей военной помощи и незамедлительного присоединения этой страны к Союзу России и Белоруссии. Ежедневно российские средства массовой информации подробно описывали и изображали последствия ракетно-бомбовых ударов, приведших к многочисленным жертвам среди мирного населения, разрушению школ и больниц, фабрик и заводов, мостов и домов. В них постоянно подчеркивалось, что югославская армия, вовремя покинувшая казармы и рассредоточившаяся на местности, сохранила всю свою мощь, ухитрилась сбить силами ПВО даже хваленый «самолет-невидимку» «Стеле» и готова в любой момент дать отпор наземным войскам НАТО. Откровенно просербская позиция большинства российских газет и телеканалов привела к одностороннему подходу в освещении конфликта. Вместе с тем, следует отметить, что симпатии западных журналистов к албанцам обернулись отсутствием должной объективности в отображении войны в Югославии.

Между тем в Москве от пламенных речей перешли к конкретным действиям. Появление кораблей Черноморского флота в Средиземном море в штаб-квартире Североатлантического блока восприняли как открытую угрозу. Под давлением руководства НАТО Болгария и Венгрия, имевшие общую границу с Сербией отказались пропустить туда российские конвои с медикаментами, продовольствием и бензином. Польша немедленно заявила о готовности направить в Косово воинский контингент, а Чехия даже предоставила аэродромы натовским истребителям-бомбардировщикам. Россия получила еще одно подтверждение обоснованности своих опасений. В результате присоединения ее бывших союзников по Варшавскому договору к НАТО Запад фактически подчинил себе всю Восточную Европу. По настоянию Государственной Думы и правительства генштаб отозвал своего представителя в Брюсселе, а Министерство иностранных дел заявило об отказе от военного сотрудничества в рамках программы «Партнерство во имя мира». Таким образом, менее чем через два года после подписания соответствующего соглашения отношения между Россией и НАТО вновь зашли в тупик. Стоило ли удивляться тому, что в Москве многотысячная толпа несколько дней подряд забрасывала камнями и бутылками с чернилами американское посольство, и лишь после обстрела его из автомата здание было наглухо оцеплено бойцами ОМОНа.