Открытие, которого не было - Александр Скрягин

Она неожиданно уверенно взяла ладное тело винтовки, крепко прижала приклад к плечу и с первого раза попала в крохотную мишень под находящейся в центре коронной фигурой тира – стоящим на задних лапах медведем. Медведь даже как будто удивился своей свирепой нарисованной мордой и, злобно скрипнув, рухнул вниз головой.

За попадание в медвежью мишень, которая вся была размером с большую монету, а ее черная десятка с барьера вообще смотрелась точкой, полагался приз. Большая плитка черного шоколада «Гвардейский» или родственник сбитого хищника – маленький плюшевый медвежонок.

Аркадий смотрел на Соню Кальварскую и не узнавал.

Она стояла, уверенно расставив ноги в стрелковой стойке. Коричневая школьная юбка натянулась на ее уже вполне женских бедрах. Проникающий в вагончик веселый свет полдня делал ее щеку такой молочно-нежной, что прижавшийся к ней справа темный приклад оружия выглядел недопустимо грубым.

Соня уверенно переламывала ружейный ствол и раз за разом роняла жестяных хищников вниз головой.

Как настоящий товарищ, она взяла в награду плитку шоколада «Гвардейский», а не плюшевого медвежонка, хотя он ей очень понравился, и она даже поколебалась несколько секунд. Пошуршав сверкающей фольгой, она разломила плитку на квадратики и угостила всю компанию. Аркадий с Костей взяли по ломтику, а Паша вообще отказался, заявив, что не любит шоколад, хотя обычно, когда удавалось, не оставлял от целой плитки ни крошки.

Тут, конечно, был особый случай. Ведь это они, мужественные парни, должны были небрежно повесить все эти жестянки вниз головой, а злобного медведя в первую очередь. А потом, конечно, выбрав шоколад «Гвардейский», с равнодушным видом сунуть плитку в руки восхищенно глядящей на них спутнице:

– На, Сонька, ешь, мы шоколад не любим. Нам вообще, эти ваши женские сласти противны. Нам бы лучше чего-нибудь горького и крепкого… – этак шутливо должны были бы сказать они.

В тот день получилось по-другому.

Но даже этот конфуз не мог надолго испортить им настроения. И через несколько минут они уже, перед тем как разойтись по домам, договаривались встретиться вечером в сквере у кинотеатра «Космос».

Все это было очень давно. Хотя тир в старом вагоне на каланчевском базаре работал до сих пор. И, как и тогда, днем на площади были слышны негромкие звуки пневматических выстрелов: "чок-ток… чок-ток…"

…Джип неспешно миновал площадь и свернул в неосвещенный переулок.

– Со светом вы хорошо придумали. Просто, но надежно! – оценивающе произнес Аркадий.

– Ты нас плохо знаешь, мы еще и не такое можем! – сказал Костя и остановил машину у Дома специалистов. – Приехали, ребята!

– Это Ольга – молодец! Я бы так не смогла… Забоялась бы! – завистливо вздохнула Соня – Я только дверь у них в номере железным ломиком заложила, чтоб они сразу не вышли…

– А я все понять не мог, что за свет у меня в глазах от любви погаснет… пока дотумкал! – покачал головой над собственной непонятливостью Коля Саяпин.

– Не прибедняйся, все ты сразу понял! Я ж за окном на балконе стоял, все слышал и видел! – похлопал Аркадий по плечу освобожденного пленника.

Николай, довольный похвалой, скромно опустил глаза.

– Слушай, Костя, а Бокалов со своей безопасностью тоже у тебя в гостинице квартирует? – спросил Аркадий.

– Нет. Бокалов на даче у генерального директора нефтезавода живет… А его кореш Алексей Геннадьевич Варравин с бойцами – у меня. Как я понимаю, они в комнате у бакинцев жучок установили. Ну и засекли, когда бакинцы вот этого орла к себе приволокли… и о чем говорили, послушали… Сообразили, что он про Толю Эдисона что-то знает, раз они друзья-приятели! – Костя на секунду оторвался от дороги и бросил взгляд на Саяпина. – Так, что ты у них теперь, Николай, на мушке висишь… как главный наводчик на Эдисона!

– Вот же не было печали, так завела баба кур! Теперь пшена не напасешься… – сокрушенно завздыхал Николай.

– А, где же он спрятался, а? Мне-то уж ты можешь сказать? Даже должен. Я ж все-таки тебя спас! – сказал Костя. – Ты ж понимаешь, уж я-то ему ничего плохого не сделаю! Наоборот, защитить смогу! А?

– Да, вот те нате! – вздохнул водопроводчик. Ну, не знаю я! Ну, Константин Пантелеевич, ну, если бы я знал, ну разве ж я тебе бы вам не сказал!

– Неужели не знаешь, где твой друг-приятель спрятаться мог? Не поверю!. – покачал головой хозяин гостиницы.

– Он не знает. – сказал Аркадий. – Поверь мне, Костя.

– Да? – с сомнение в голосе произнес Шторм.

– Да. – твердо заверил подполковник.

– Ну, ладно. Не знает, так не знает. – сказал Костя и отвернулся.

– Ребята! – блестя глазами, предложил Паша. – Я предлагаю зайти ко мне и немного за удачное дело принять, а? Как?

– Я бы рад, но не могу! У меня тут одно срочное дело нарисовалось… – взялся за руль Костя. – А вы тяпните по стопочке…

– Мы, правда, с Костей все тефтели уже уговорили… – признался Папас. – Но Ольга сказала, что она курицу приготовила и в холодильник положила… У нее курица очень прилично выходит! – завлекающе произнес он. – Так, как?

– Идем, конечно. – сказал Аркадий и они вчетвером покинули уютный, пахнущей хорошей мужской парфюмерией салон автомобиля.

– Ты помнишь про наш договор, Аркадий? – крикнул ему в открытое окно Костя.

– Не беспокойся! – заверил его Аркадий. – Все будет, как договорились.

Он обманывал товарища своего детства. Но совесть его не мучила. Удачливый авторитет поселкового масштаба и владелец гостиницы «Мечта» даже не подозревал в какую страшную игру он решил поиграть. И, если бы Аркадий, действительно, выполнил джентльменский договор о присвоении ими якобы изобретенного Толей Эдисоном оружия, единственное, что могло ожидать Костю Шторма, была бы пуля в голову.

Костя напутственно поднял ладонь. Тяжелый внедорожник, взвизгнув шинами, сорвался с места и его рубиновые огоньки исчезли в густой и пряной, как сироп, летней сибирской ночи.

30. Кальварский меняет координаты

В Доме специалистов горели только окна в квартире Кальварского.

Они поднялись на лестничную площадку второго этажа, куда выходили двери квартир Паши Папаса и Ивана Алексеевича. Площадка, выложенная черно-белыми плитками в виде шахматной доски, была ярко освещена двухсотваттной лампой.

Паша пошел к себе готовить стол, а Аркадий, Николай и Соня встали перед обитой черным дермантином дверью, за которой обитал конструктор Кальварский. Аркадий нажал кнопку дверного замка. Никакого движения в квартире они не услышали, и дверь не открылась.

– Заснул, что ли, дед?… – предположил Коля Саяпин. В его голосе звучало удивление. Иван Алексеевич был не из сонливых, да и он, конечно, должен был дождаться своих посланцев, отправленных на второй уровень башни к укрывшемуся там Анатолию Петровичу Беседину.

– Ну, устал, восьмой десяток человеку пошел все-таки… – успокаивая себя и спутников сказала Соня.

Николай надавил кнопку звонка еще раз, с настойчивостью. Они почти приклеили ушные раковины к зернистой обивке двери.

Тишина.

– Ой, у меня же ключ есть… – всплеснула руками племянница Кальварского. – И что я за дура такая…

Соня вытащила из карманчика платья ключ от врезного замка, сунула его в скважину и дважды повернула. Ключ легко, без скрипа и сопротивления сделал два оборота, и дверь сама, без толчка руками отошла внутрь.

В прихожей горел свет.

– Иван Алексеевич!… Дядя Ваня-я-я… – позвала Соня. – Вы где?… Вы есть…?

Им никто не ответил.

Они вошли в комнату с круглым столом. В песочном абажуре горела лампа. Но Кальварского не было и здесь.

В этот момент у Аркадия в кармане проснулся и начал писком привлекать к себе внимание телефон мобильной связи.

Подполковник вытащил трубку из кармана и нажал разговорную кнопку.

– Аркадий? – грозно спросила трубка голосом Олега Петровича Кондрашова.

– Подполковник Стеклов слушает. – сухо сообщил Аркадий.

– Вот и плохо! – заверила трубка.

– Плохо, что я до сих пор на ногах, а не в кровати? – осведомился Аркадий.

– Плохо, что ты не изучаешь приказы по организации оперативной работы! Приказом начальника управления номер триста десять еще в начале года запрещено упоминание специальных званий во время переговоров по проводной или эфирной связи.

– А вам не изменяет ли память, Олег Петрович? Не триста ли одиннадцатый это был приказ? – решил уточнить Аркадий.

– Нет. Именно, триста десятый! Именно! А в марте его требования к оперсоставу были еще раз продублированы приказом триста сорок.

– Спасибо, Олег, теперь я запомню! – поблагодарил Аркадий. – Ты только за этим звонишь?

– Нет не только. Это я из тебя попутно настоящего оперативного работника делаю… А, вообще, я хотел спросить… Ты с этим Левандовски из Агентства по контролю за использованием энергии раньше нигде не пересекался, а? По прежней работе?