Ганнибал. Враг Рима - Бен Кейн

— Ладно, тогда я скажу. Вся наша атака захлебнулась.

— И что? — оскалившись, спросил Сафон. — Эти псы, лишенные матерей, в любой момент бросятся бежать. И у нас будет позиция внутри стен.

— Где нас порежут на куски и уничтожат, — ответил Бостар, ткнув пальцем в грудь Сафону. — Ты еще не понял? Мы здесь одни!

— Трус! — заорал Сафон. — Смерти испугался, вот и все!

Гнев охватил Бостара.

— Когда придет время, я буду биться и умру за Ганнибала! — крикнул он. — Более того, сделаю это с гордостью! Но есть разница между смертью со смыслом и смертью по глупости. Ты ничего не достигнешь, принеся в жертву себя и своих воинов здесь и сейчас.

Сплюнув, Сафон развернулся, чтобы вернуться в бой.

— Стоять!

Приказ Бостара прозвучал как удар кнута.

Одеревенев, Сафон остановился, не оборачиваясь к Бостару.

— Как старший по званию, я приказываю тебе немедленно отвести твоих воинов! — крикнул Бостар громко, чтобы его услышал каждый.

Поняв, что побежден, Сафон развернулся.

— Да, командир! — прорычал он. — Слышали приказ? — крикнул он громче. — Отходим!

Воинов Сафона не пришлось долго уговаривать. Взбодренные тем эффектом, который произвели дротики на забиравшихся по склону карфагенских воинов, защитники крепости снова пошли в наступление. Позади них уже несли новую порцию зажженных дротиков. Даже мирные жители, воодушевившись, принялись бросать во вражеских воинов камни и обломки кладочного раствора.

Это еще больше обозлило и унизило Сафона, убедившегося, что старший брат оказался прав и не зря дал команду отступать.

«Дурак, — сказал он сам себе. — До победы было рукой подать».

Ганнибал вместе с Малхом и Алете ждали их внизу склона. Командующий тепло поприветствовал братьев.

— Мы уже начали за вас беспокоиться, — заявил он.

Малх что-то одобрительно буркнул.

— Сафон не хотел прекращать бой, — великодушно рассказал Бостар.

— Последним уходишь с поля боя? — сказал Ганнибал, хлопая Сафона по плечу. — Но хватило ума понять, что надо отступить. Хороший воин! Когда эти дети грязных шлюх заставили запаниковать подкрепление, не было смысла там оставаться, а?

— Нет, командир, — краснея и склоняя голову, ответил Сафон.

— Вы оба очень старались, — ободряюще сказал Малх. — Но в этот раз не вышло.

Ганнибал принял реакцию Сафона за разочарование.

— Забудь, парень. Шпионы сообщили, что у них заканчиваются припасы. Мы скоро возьмем город! А теперь осмотри своих раненых.

Сказав это, он махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.

— Пошли, — сказал Бостар, уводя Сафона.

— Отпусти! — прошептал Сафон, пройдя пару шагов. — Я не ребенок!

— Тогда и не веди себя как ребенок! — ответил Бостар, отпуская его руку. — По крайней мере, мог бы поблагодарить меня. Я не обязан был прикрывать тебя перед Ганнибалом.

Губы Сафона скривились.

— Будь я проклят, если сделаю это.

Бостар возвел взгляд к небесам.

— Конечно нет! С чего бы тебе признать, что я только что спас твою задницу от хорошей порки?

— Иди на хрен, Бостар, — отрезал Сафон. Он чувствовал себя окончательно загнанным в угол. — Ты ведь всегда прав, так? Все тебя любят, эдакого идеального командира!

Резко развернувшись, он пошел прочь.

Бостар поглядел ему вслед. Почему он не отправился рыбачить вместо Ганнона? Тут же пожалел о такой мысли, но ощущение оставалось с ним долго, даже когда он начал собирать команды, чтобы подобрать раненых.

Так продолжалось еще два месяца. Каждый штурм, начатый карфагенянами, наталкивался на ожесточенное и непреклонное сопротивление защитников города. Винеи постоянно пробивали дыры во внешней стене, но атакующие не могли довести штурм до конца, несмотря на огромное численное превосходство. Отношения между Бостаром и Сафоном так и не улучшились, а постоянные дела означали, что им было легко избегать друг друга. Когда братья не участвовали в сражениях, то спали или присматривали за ранеными. Малх, которому Ганнибал поручил и другие дела, помимо командования фалангой, был не в курсе разгоревшейся между ними вражды.

Разгневанный таким ходом осады, полководец вскоре приказал построить другие осадные машины — не только винеи, но и многоярусную осадную башню, тоже на колесах. В ней установили катапульты, а сотни солдат, расположившихся на разных ярусах, можно было доставить в самое слабое место обороны города. Мощь метательных орудий башни была так велика, что с ее помощью оказалось вполне возможным без труда очистить стены города от защитников, чтобы подтащить вперед деревянные галереи, по которым пехота смогла бы без помех подходить к стене. Карфагенянам повезло, что стены крепости были сложены на глиняном растворе, а не на цементном. Расположившись внутри террас, воины взялись за кирки и стали подкапывать основание стены. Стена рухнула, и штурмующие приободрились, но ненадолго. Позади пролома карфагеняне увидели насыпанный полумесяцем земляной вал, который приготовили загодя, понимая, что стена рухнет. Из-за вала их снова принялись закидывать фалариками.

Но, несмотря на дождь горящих дротиков, безжалостная решимость и численное превосходство карфагенян сыграли свою роль. Сагунтийцы не могли вовремя восстановить стену, а непрекращающиеся атаки наконец позволили карфагенянам закрепиться внутри. Несмотря на героизм, защитники крепости не смогли выбить их обратно. В последующие дни карфагеняне закрепили успех, но близилась зима, а тут еще Ганнибалу пришлось отлучиться, когда началось крупное восстание враждебных племен, живших у берегов реки Тагус. Магарбал, командир, оставленный им в качестве заместителя, взялся за дело с удвоенной энергией. Позицию внутри стены расширили, и вскоре поредевших защитников оттеснили во внутреннюю крепость. Положение штурмующих облегчило и то, что осажденные начали нести потери от холеры и иных болезней. Еды и припасов у них осталось очень мало.

Когда Ганнибал подавил восстание и вернулся, конец осады был уже предрешен. Командующий карфагенян предложил осажденным условия сдачи. Невероятно, но они отказались. К концу года все было готово к последнему, решающему штурму. Благодаря проявленной доблести Малх, его сыновья и их копейщики снова вошли в состав передового отряда. Вместе с ними, как обычно, были и скутарии Ганнибала.

Задолго до того, как зимнее солнце окрасило горизонт на востоке, они собрались в полусотне шагов от стены. Позади них, покрывая весь склон, стояли войска Ганнибала — все, кроме кавалерии. Царила тишина, нарушаемая позвякиванием копий или случайным кашлем. Пар от дыхания тысяч воинов клубился во влажном холодном воздухе — единственный признак охватившего всех воодушевления. В награду за долгое сражение и в наказание сагунтийцам за то, что они отказались сдаться, Ганнибал обещал, что отдаст город на разграбление. Конечно, часть добычи достанется Карфагену, но остальное принадлежит им, в том числе и жители города — мужчины, женщины и дети.

Стоя плотными рядами, нападавшие ждали, пока террасы не продвинут вперед при свете факелов. Уже не было нужды в огромной осадной башне с ее пращниками, копейщиками и катапультами. От нехватки людей или метательного оружия сагунтийцы наконец оставили всякие попытки уничтожать осадные машины карфагенян. Это означало, что подкопать стены получится куда быстрее, чем раньше. Согласно докладу главного механика осадных машин, стена внутренней крепости рухнет не позднее середины утра.

И его доклад оказался точен. Еще только первые оранжевые лучи солнца пронзили небо, когда послышался зловещий грохот. Через считаные мгновения от центра внутренней крепости поднялись огромные клубы пыли. Раздался треск горящего дерева. Карфагеняне уже не обращали на это внимания. Им было все равно, что попытаются сделать жители города. Работавших внутри террас воинов отвели с наибольшей возможной быстротой — слишком велик риск погибнуть под рушащейся стеной. Но некоторые остались завершить дело, несмотря на огромную опасность.

Долго ждать не пришлось. С ужасающей скоростью огромный кусок стены внутренней крепости упал на землю. Дальше, как по цепочке, начали заваливаться и другие участки стены. С громким треском кирпичная кладка и тесаные камни, остававшиеся на месте десятилетиями, если не веками, рассыпались в пыль. Грохот от их падения с высоты в два десятка шагов был оглушителен. Некоторые оставшиеся внутри террас не успели вовремя убежать, и недолгий хор сдавленных криков возвестил об их ужасной судьбе. Бостар стиснул зубы. Он ожидал этого. Как обычно говорил в таких случаях отец, простые воины гибнут всегда, и потеря небольшого количества ничего не значит. Но для Бостара это имело значение, как и изнасилования, пытки и убийства мирных жителей, которые вот-вот начнутся. Угрюмого Малха и еще более темного душой Сафона такие вещи не беспокоили, а вот Бостар страдал всей душой. Тем не менее он не позволил этим эмоциям ослабить его решимость. Слишком многое сейчас решается. Разгром Рима. Месть за любимого младшего брата, Ганнона. Возможность заново выстроить отношения с Сафоном. Сможет ли он добиться хоть одной из этих целей, молодой воин не знал. Последняя из них выглядела совсем уж недостижимой.