Сиреневый Кристалл - Александр Мееров

Письмо Худжуба насторожило Юсгора, да и нас: Худжубу стало известно, что интерес к силициевой загадке возрастает. Ему удалось узнать в метрополии Западного Паутоо, что Фурн, доверенное лицо владельца каучукового концерна Отэна Карта, человек изворотливый, наглый и вместе с тем умный и хитрый, успел побывать в СССР, по-видимому с целью разведать все возможное о работах Вудрума.

Юсгор мог успокоить Худжуба. Фурн не имел никакой возможности пробраться в архивы Академии наук, но сам факт внимания к наследству Вудрума заставлял задуматься, спешить с поездкой на Паутоо, коль скоро мы не хотели, чтобы нас опередили в метрополии Западного Паутоо.

Нельзя не сказать, что получение адреса тайника сразу же изменило положение нашей "ударной группы". Раньше у нас, кроме энтузиазма, ничего не было, теперь мы располагали уникальными документами, конкретными планами исследований. Институт космической химии, который наиболее сочувственно относился к нашим намерениям, начал самым настойчивым образом хлопотать в нужных инстанциях, доказывая необходимость посылки на Паутоо небольшой группы советских ученых.

Множество совещаний, докладов, демонстрации привезенных Юсгором экспонатов, доказывающих, что наука действительно столкнулась с явлением совершенно особенным и, как знать, быть может, грозным... Немало уговоров, настойчивых просьб, надежд и огорчений - и наконец решение состоялось: профессор Мурзаров и я получили длительную командировку в Восточный Паутоо.

Разумеется, время, ушедшее на эти сугубо организационные дела, было не зря потеряно. Мы неустанно продолжали вести работу, изучая кусок метеорита (осколок статуи Небесного Гостя), привезенный Юсгором вместе с окаменевшей пеной и рукой Лавумы. Скептиков теперь становилось все меньше. Наши исследования, проведенные в Институте космической химии, уж очень убедительно показали, что впервые за всю историю изучения метеоритов, этих пока единственных посланцев неведомых миров, человек столкнулся с новыми, совершенно особенными формами жизни, о которой можно достоверно сказать, что эта жизнь силициевая. Современные средства науки позволяли глубже, чем во времена Вудрума, проникнуть в силициевую проблему.

И вот, настал день, когда Мурзаров и я покинули Москву. Конечно, вспомнили Вудрума и его друзей... Снежный осенний петербургский день, горсточка русских людей, отправляющихся за тысячи миль, чтобы совершить замечательное открытие, людей, собственно говоря, не получивших почти никакой поддержки на родине, вынужденных надеяться только на самих себя и вскоре попавших в зависимость от Гуна Ченснеппа. Да, тревожно было Ивану Александровичу Вудруму на борту маленькой "Азалии", уходившей в черноту Балтики! Мы с Мурзаровым вылетели на Паутоо в комфортабельном реактивном лайнере, который за двенадцать часов лета перебросил нас в Макими. Дело, конечно, не в изменившихся технических средствах. Мы не испытывали опасений Вудрума прежде всего потому, что у нас на родине оставались единомышленники, была возможность в любое время получить помощь многих десятков научных учреждений.

Итак, мы летели в Макими. Часы полета, несмотря на комфорт, оказались довольно утомительными. Развлекаться созерцанием земли, ушедшей от нас куда-то вниз, на глубину девяти тысяч метров, нам не удалось, да почему-то и не очень хотелось. Облачность почти на всей трассе мешала наблюдениям, и мы только кое-когда узнавали знакомые по географическим картам очертания морей, иногда правильно определяли, над каким местом пролетаем, а в общем не очень часто заглядывали в небольшие, малопригодные для обозрения иллюминаторы.

По мере приближения островов Паутоо меня все больше одолевали неспокойные мысли о предстоящих поисках, исследованиях, о дружественной стране, казавшейся хорошо знакомой и в то же время недостаточно нами изученной, сложной. Молодая республика в становлении, еще сильны в ней феодальные и религиозные традиции. В Восточном Паутоо наряду с крепкой централизованной властью существуют независимые княжества, а нет-нет и начинают орудовать банды. В Западном Паутоо, где еще хозяйничает метрополия, действуют партизанские отряды, не прекращается борьба за независимость, за воссоединение страны. Словом, обстановка сложная. Будет трудно - мы это понимали превосходно.

Пожалуй, именно в часы полета я особенно отчетливо представил себе, как по-разному мы с Мурзаровым относимся к силициевой проблеме. Ханан Борисович, человек довольно прямолинейный, если не сказать догматичный, не разделял, по-видимому, многих моих сомнений. И он, и Юсгор, как только нам досталось "наследство", кажется, ни разу не задумались над вопросом: доросли люди до соприкосновения с неведомым или нет? Вечерами я часто перечитывал предсмертное письмо Вудрума. Я уже наизусть помнил каждую строчку этого документа, написанного человеком, прекрасно понимавшим, как велико может быть несчастье, если люди не сумеют совладать с пробужденной ими силой космоса. Вудрум писал: "...рано!" А сейчас?.. Да, за прошедшие десятилетия изменилось многое, появился новый общественный строй, окрепли силы, которые не допустят, чтобы силициевая жизнь была использована во зло, как не дают ядерным силам погубить жизнь на планете... Не допустят!.. Но как?.. Что, если там, где еще живут по законам, создаваемым ченснеппами, раньше нас подберутся к тайнику, сумеют взять в свои руки то огромное, что таит в себе необычайный посланец космоса?.. Похоже, они не собираются ждать и уже действуют, активно, не очень-то стесняясь в средствах и способах. Значит, нужно действовать и нам, да так, чтобы опередить, чтобы иметь неоспоримые преимущества, и для этого... Для этого прежде всего надо думать не над тем, как вызвать к жизни грозную силу, а над тем, как научиться владеть ею! Однако, не вызвав ее, мы, очевидно, и не найдем способа покорить, подчинить ее себе. Тогда где же выход? Голова шла кругом, я запутывался в противоречиях и вместе с тем отчетливо понимал необходимость найти какое-то оригинальное решение. Найти во что бы то ни стало! Но как?..

Столица Паутоо произвела на нас особенное впечатление. По литературе, из рассказов Юсгора мы знали, конечно, что с тех пор, как здесь побывала экспедиция Вудрума, в стране и городе произошли огромные перемены, но вместе с тем мы настолько сжились с Макими, описанным Вудрумом, настолько хорошо представляли себе его дома, улицы, базары, храмы и отели, что казалось, приехав, будем себя чувствовать в нем как в давно знакомом и полюбившемся городе. И вот все оказалось другим, очень близким и вместе с тем неузнаваемым. Тишина заросших зеленью улиц; скрывающиеся в глубине садов белые, как правило, одноэтажные домики, окруженные тенистыми верандами; неспешный шаг маленьких лошадок, запряженных в экипажи с полосатыми тентами; редкие цепочки тускловатых фонарей, развешанных только в порту да на главных улицах; пестрые, довольно жалкие, торгующие до глубокой ночи лавчонки - где все это? Мы очутились в огромном процветающем городе. Множество высоких ультрасовременных зданий, заполненных конторами, банками, редакциями газет и нарядными магазинами; почти везде хорошие мостовые и тротуары. Движение такое, что на перекрестках нередки заторы. Потоки самых разнообразных автомашин - от джипов до скоростных приземистых лимузинов; трамваи, автобусы вперемежку с легкими, крытыми полосатыми тентами колясками и трехколесными велосипедами-такси - все это спешит и движется отнюдь не с "восточной медлительностью". Люди приветливы, красочно и со вкусом одеты, всюду царит свойственное паутоанцам непринужденное веселье.