Встреча от лукавого - Алла Полянская

Я взглянула на часы – начало двенадцатого. Я занимаюсь уборкой почти пять часов. За это время мои нервы пришли в норму, а мысли – в порядок. Что бы ни случилось, я точно знаю, чего хочу. А хочу я очень простых вещей: вытащить Мирона из неприятностей и иметь хорошую работу, которую я могу выполнять с удовольствиемей, за которую мне будут платить вменяемые деньги. А Матвей… тут я не уверена, потому что мы не знакомы в реальной жизни. А вирт – это вирт, даже голос по телефону не то, если вдуматься.

Снова звонит телефон. Безумные люди, к чему эти звонки, если я могу только слушать? Звонит Ольга, я нажму кнопку и просто послушаю, что она скажет.

– Лина, я сейчас к тебе приеду, откроешь мне ворота.

Ну что за фигня! Я хотела побыть одна. Я хотела завтра убраться в сарае и в гараже и во дворе сгрести листья. Мне спокойно в этом доме, я не понимаю, почему обязательно нужно сломать мне кайф, учитывая, что собеседник из меня сейчас ниже среднего. Ладно, я уже списалась с риелтором, и в понедельник мне покажут дом, который висит у них на сайте – не бог весть что, но все же там можно будет жить всем вместе. Уж туда никто не приедет без спросу.

За забором метнулся свет, я вдруг вспомнила, как когда-то давно я по ночам смотрела на пятна рассеянного света, которые метались по потолку и стенам нашей с Петькой комнаты – от каждой проезжающей машины свет фар преломлялся на стенах и потолке полосами и пятнами. Я совсем забыла то ощущение, когда все уже спят, а я лежу в кровати и смотрю, как светлая полоска передвигается по потолку и исчезает вместе с затихающим звуком двигателя. И как это уютно, и какое ощущение безопасности при этом возникает: там где-то чужие люди, машины, а я лежу в своей кровати, дверь заперта, рядом Петька, а в соседней комнате бабушка.

Но теперь все не так, Ольга точно не вызывает у меня ощущения безопасности. Я думаю, что она со мной возится, говорит приветливо, но так же легко и убьет, если решит, что это ей зачем-то нужно. И точно так же отвезет меня на остров, выроет яму – глину направо, грунт – налево, а потом будет прыгать, трамбуя. И ничего при этом не почувствует. Нет, я не осуждаю ее, просто думаю о том, что ей пришлось испытать в жизни, чтобы превратиться в такое. Хотя она хорошая, в общем-то, тетка, и я искренне к ней расположена.

Это все равно что подружиться с ягуаром. И знать, что в случае чего, он тебя съест и побежит себе дальше по своим ягуарьим делам. Иногда, глядишь, вспомнит, как весело мы играли – даже, возможно, на миг пожалеет, что никак нельзя было не съесть, так противно фишка легла, а пока не съел, так весело было! Но и только.

– Ворота запри.

Ольга выходит из машины и хлопает дверцей. Что-то очень скверное случилось, если она приехала сюда, еще и дверцей хлопнула. Обычно она этого не делает – в смысле, дверцу закрывает осторожно, а тут…

– О, ты убралась? Давно пора было навести здесь порядок. – Ольга снимает сапожки и ступает на чистый пол. – Однако… Как с голосом, можешь говорить?

Я пожимаю плечами. Я сама еще не решила, сообщать мне кому-то о том, что голос потихоньку возвращается, или нет, – оказывается, иметь репутацию немой очень неплохо, а я расстраивалась! Это очень удобно, когда все знают, что ты не способна говорить. Они начинают говорить сами. И иногда выбалтывают интересные вещи. Вот Дэн сегодня… нет, пожалуй, о нем я думать не буду. Интересно, найдется ли хоть одна женщина, которой он не нравится? Надо у Ольги спросить… хотя, наверное, это будет не слишком прилично, она все-таки замужем.

Я с трудом представляю ее чьей-то женой, такая она самостоятельная, неприступная и опасная. Вот матерью я ее видела, но материнство, по идее, состояние естественное, наша с Петькой мама – это просто какой-то генетический сбой, а нормальные женщины относятся к своему потомству совсем иначе. И Ольга – отличное подтверждение этой теории. Но представить рядом с ней какого-то мужика в растянутых трениках и тапках – на это моей фантазии не хватает, а фантазия у меня – будь здоров!

– Я тут пирожных привезла, есть будешь?

Я киваю. Есть я уже потихоньку могу, и картофельное пюре, которое я сварила, тому свидетель.

– Ага, картошка есть… – Ольга достала тарелку. – А к ней что?

Она открыла холодильник и достала банку сардин в томатном соусе.

– Отлично. Чайник поставь, пожалуйста.

Она открывает сардины, насыпает себе в пюре и вздыхает – видимо, есть ей хочется больше, чем делиться новостями.

– Вкусно. – Ольга улыбается. – Сядь, не маячь.

Я сажусь на свободный стул и поправляю салфетку посреди стола. Я целый вечер наводила здесь чистоту, но завтра сделаю то же самое, я еще найду поле для уборки.

– Такая ожесточенная уборка свидетельствует о сильнейшей душевной смуте. – Ольга с видимым удовольствием расправляется с поздним ужином. – Ты спряталась и о многом подумала, и у тебя появились вопросы, страхи и версии. Нам с этим придется разобраться сейчас, потому что днем ты меня не боялась, а сейчас боишься.

Неужели так заметно? Актриса из меня, конечно, никакая, но я бы не сказала, что боюсь Ольгу. Скорее опасаюсь, что естественно, учитывая обстоятельства.

– Этот вопрос мы проясним прямо сейчас, иначе не сможем двигаться дальше. – Ольга отодвинула тарелку и оглянулась на чайник. – Спасибо, накормила. Давай съедим пирожные, а я чаек заварю.

А я думаю о том, что она запросто может меня отравить, например. Она посидела, подумала – и решила, что я, как ни крути, свидетель двух убийств, совершенных ею. Хотя – зачем ей меня травить, она вполне способна убить меня любым удобным ей способом. Я, конечно, буду сопротивляться, но у меня нет необходимых навыков, чтобы победить. Или хотя бы свести схватку в ничью, хотя я сомневаюсь, что в подобных играх правилами предусмотрена ничья.

– Лина, даже не думай об этом.

Она смотрит на меня своими жестокими холодными глазами, и я не знаю, куда деться от ее взгляда. Никогда не ввязывайтесь в танцы с волками, если не уверены, что рядом есть подходящее дерево, на которое, в случае чего, вы можете забраться достаточно быстро. А с ягуаром и дерево не поможет. А я вот ввязалась, и живой мне из этого хоровода выбраться, скорее всего, не удастся. Если раньше меня это почти не тревожило, то сейчас, представив, как она будет прыгать на бугорке, утрамбовывая меня вместе с мокрой глиной, мне отчего-то стало не по себе. Одно дело, когда тебя убивает кто-то незнакомый, и совсем другое – если это человек, которого ты знаешь. Я теперь понимаю, зачем Алена заводила знакомства со своими жертвами. Убивая, она наслаждалась их страхом – пусть мгновенным, но весьма ощутимым. Ведь никто не ждет от своих знакомых смерти. Хотя, по идее, я уже должна привыкнуть, что меня хотят убить самые разные люди. Отчего-то в достаточно короткий период времени мое присутствие на планете помешало очень многим. Граждане, я тоже от вас не в восторге, и я бы, конечно, с огромным удовольствием улетела от вас куда-нибудь на другую планету, но это пока невозможно, даже за деньги. А то я бы обязательно…

– Лина, сядь и успокойся.

Я спокойна, в общем-то. Но чай пить не буду, и пирожные есть не стану. Надеюсь, Ольга не останется ночевать – я только что прибралась в доме и не хочу, чтобы чистота была нарушена. И вообще я нервничаю, потому что за этот вечер я успела о многом подумать.

– Ты сейчас думаешь о том, что я могу счесть тебя угрозой для себя или помехой. – Ольга заваривает в чашке чайный пакетик и досадливо морщится. – Никогда у Мирона нет нормального чая… ну, ладно, обойдусь…

Ольга делает глоток и достает из коробки пирожное.

– Конечно, есть ночью пюре и пирожные – неправильно, только умереть от голода еще неправильней. Лина, посмотри на меня.

Я и так пялюсь на нее во все глаза, а что мне еще остается. Я решила повременить с радостной вестью насчет прорезавшегося голоса, пусть все и дальше думают, что я немая, так гораздо проще жить.

– Я не стану тебя убивать. – Она говорит это, как будто такой разговор в порядке вещей. – Я понимаю, почему Мирон тебя не убил, я тоже не стану, расслабься. На самом деле ты мне не опасна – и не потому, что ты моя соучастница. Но это лирическое отступление. Я хочу прояснить этот вопрос раз и навсегда, и больше не желаю об этом говорить. Так же я больше не желаю видеть на твоем лице это выражение.

У меня что, какое-то особенное выражение на морде? Вот еще!

– Ты смотрела на меня и думала, что я убью тебя, если мне это покажется здравой идеей. – Ольга снова отпила чай и поморщилась. – Все-таки гадость… Сок есть?

Я открываю шкафчик и подаю ей пакет с яблочно-виноградным соком. Я их купила несколько, мне нравится вкус и запах этого сока, хотя я понимаю, что в пакете сплошная химия, ну и что. Где я сейчас найду виноград, чтобы отжать фреш?