ПВТ. Тамам Шуд (СИ) - Ульяничева Евгения

Кремальер задумался.

— Я перенаправлю ваш запрос. Ожидайте, пожалуйста.

Вежливо кивнул гостям и плавно убрался обратно.

— Это была живая кукла? — шепотом спросил Лин, дернув за рукав Мишу.

— Похоже на то. Или просто тут так принято.

Ожидание затянулось. Нил кашлянул, переступил с ноги на ногу. Покосился на сумрачного Михаила. Вновь нежно прозвенело, выплыл тот же кремальер.

— Благодарю за ожидание! Ваш запрос обработан. В операции отказано.

— А, пинче пута! — Нил пылко рванулся вперед, намереваясь сгрести за ворот кремальера, но спутники успели его перехватить. — Что за порядки у вас?! Я требую возврата! Требую как вкладчик! Это сверхчрезвычайная срочность! Это дело жизни и смерти!

— Пожалуйста, подождите. Я перенаправлю ваш вопрос.

Кремальер вновь, тем же манером задом-наперед, скрылся. Нил выругался. Лину показалось, что от него в сумраке разлетаются искры.

На этот раз к ним вышел другой, в мантии красного цвета. Вышивка у него была куда богаче и прихотливее.

— Добро пожаловать! Мы рассмотрели вашу заявку и приняли во внимание срочность запроса. Мы готовы пойти вам навстречу.

— Отлично, — выдохнул Нил. — Давно бы так.

— С тем условием, что вклад заберете вы сами. Если же вы не сможете этого сделать, он будет передан новому владельцу в соответствии с результатами торгов.

— Но-о-о…

— Мы согласны, — быстро сказал Лин.

Михаил недовольно дернулся, но промолчал. Нил хмуро кивнул.

— Пусть так. Но я пойду с этими двумя.

— Пусть так. Следуйте за мной, пожалуйста.

— Ты иногда столь прыток, ми альма, — сокрушался Нил, пока они брели за кремальером неуютным коридором.

Ниши, видимо, представляли собой капсулы хранения кремальеров. В неактивном состоянии члены Братства дремали, похожие на куколок, надежно защищенные от стрессов извне паутинно-тонкими белесыми ниточками. На нитях, забегающих в рот, мерцали прозрачные мутные капельки.

Лин подумал, что ниточки эти похожи на материал, которым были расшиты их же мантии.

— Ах, боюсь, это приключение выйдет нам боком.

— Почему? Забрать вклад так сложно?

Нил вздохнул, обернулся на Михаила.

— Я бы сказал: невозможно. Высший приоритет защиты. Лот имеет огромную ценность и я постарался защитить его… И немножко перестарался.

***

Кремальер подвел их к замкнутой двери. С улыбкой протянул Нилу бумажный пакет.

— Пожалуйста, за этой дверью ваша ячейка. В пакете необходимая справочная информация. Удачных поисков. Благодарим за обращение.

И скрылся. Нил интереса ради прощупал стены, но ничего, похожего на нишу или тайный пролаз, не отыскал. Развел руками.

Лин же с интересом изучал содержимое пакета. Держал на ладони, как бабочку, рассматривал хитросплетения нитей.

— Эта «справочная информация» похожа на твой ловец кошмаров, Михаил, — Лин провел пальцем по леске и та ответно вспыхнула нежной сахарной пудрой. — Только запутаннее.

— И это меня настораживает. Нил! Ты знаешь, как устроено хранилище?

— О! Хм. В теории, амиго.

Михаил поморщился.

— Говори.

— Видите ли, уважаемые мои… Любезные мои друзья. Сие хранилище первое, которое было создано Братством Кремальеров и это отнюдь не означает, что оно хуже следующих, новейших. Оно по-прежнему лучшее.

— Буль-буль, — перебил Михаил. — Столько воды, что впору кого-нибудь утопить.

Нил раздраженно вздохнул. Помассировал виски.

— Ах, каброн! Я всего лишь пытаюсь сказать, что это хранилище столь великолепно, потому что представляет собой кусок мозгового вещества Некоего Великого, когда-то обитавшего в Луте. Разумеется, оно заботливо оправлено в железо и иные материалы, предупреждающие распад. По всей видимости, эта часть мозга отвечала за сон. И — скажу я — этот Некий не успокоился тем, что его голову разнесло на клочки. Он жив. Он спит и видит сны. И нет ничего надежнее, чем спрятать вещь в чащобе сновидений существа столь древнего, что сны его лишены всякой логики.

— О, — выдохнул Лин восхищенно. — Это невероятно.

— Увы, так оно и есть, гатитто. Ходить по нему могут лишь специально обученные люди — братья кремальеры. Они, в каком-то смысле, типа муравьев, пасущих тлю. Если люди не ошибаются и мои глаза меня не подвели, мы косвенно были свидетелями окормления. Ниши, помните? Говорят, этот конденсат дарует бессмертие и…

Михаил остановился, жестом прервав размечтавшегося Крокодила.

— Так. То есть, наши шансы отыскать карту крайне малы?

— Но они есть у Лина! — Нил указал на Первого двумя руками, как на приз. — Кто лучше поймет логику не-человека, как не-человек?

— Ах ты… Сумка крокодиловая, — выдохнул Михаил, но Лин положил ладонь ему на локоть.

— Он верно мыслит, Миша. Мне, скорее всего, впору придется перемещение по лабиринту снов. Я смогу не заплутать и не сбиться, тем более с картой. Мне будет спокойнее, если вы подождете меня здесь. Я не умаляю твоих достоинств, но в этом есть резон.

— Даже ты не можешь знать, что тебя ждет по ту сторону, — насупился Михаил. — Получается мы, два здоровых мужика, просто будем ждать в предбаннике? Лично для меня это унизительно. Ладно Нил, но я тебя не оставлю. Ты видел, ты знаешь, как я умею управляться с оружием. Вдвоем будет проще. Что скажешь?

Лин поднял голову.

— Я пойду один.

***

— Не хмурься, медведь.

Решение Лина явно облегчило душу Нила.

По крайней мере, он заметно приободрился, хоть и продолжал вглядываться в темноту коридора с подозрением.

Михаил молча скрестил руки на груди. Он действительно был мрачен, как осенняя туча.

— В конце концов, если сонный лабиринт этого существа имеет нечеловеческую форму логики, то ему там должно быть проще ориентироваться. В Эфорате, знаешь…

Он резко замолк, как порезался.

Михаил поднял голову.

— Та-а-ак, — протянул с расстановкой. — И много ты знаешь про Эфорат?

Нил, вздохнув, сел на камешек, пригорюнился.

— Не так мало, как хотелось бы, — признался.

— Откуда? — вымолчав паузу, справился Михаил.

— Был там. Разок.

— И ушел целым-невредимым? Отпустили за здорово живешь?

— Ну, как сказать, — Нил выразительно перебрал металлическими пальцами.

Михаил вновь растянул молчание до предела.

— Когда я нашел Лина, он был болен. Не знаю, что за хворь. Ни на что не похожа. Кожа сошла, кровью кашлял. Пластом лежал.

— Да ладно? — Нил встревоженно вскинулся. — Это, бато, похоже на Оловянную чуму. Она, знаешь, их брата на раз косит. Если одному прилетело, значит, всей популяции такой вот подарочек… Ах, проклятье!

Нил вскочил, забегал.

Как под хвост ужаленный, подумал Михаил неодобрительно. Он сам в любой ситуации старался вести себя бестрепетно.

— Если так, если так… Это значит, что Лин — отбраковка. Иначе не оправился бы, умер. А остальные? Тогда Эфорат опустеет и Оскуро смогут прорваться… О, Михаил! Это Тамам Шуд! Нужно срочно доложить Башне!

Михаил следил за метаниями Нила, как кошка за хаотичным полетом мухи. При упоминании Башни поморщился.

— Значит, Оскуро реальны?

— Реальнее чем твоя спокойная жизнь, — нервно хохотнул Нил, потирая руки. Остановился. — О! Кстати. Ты ведь не в курсе, что он знаком с Волохой?

— Неужели?

— По его словам.

Михаил медленно потер подбородок. Без спешки осмысливал эту новость.

Нил, успокаиваясь, вернулся на камень.

— И, если мы так разговорились, амиго… Почему ты идешь с ним?

Михаил неторопливо потянулся. Пусть он был согласен с Нилом по некоторым пунктам, но…

— А вот это уже совершенно не твое собачье дело.

***

Язык и письмо Первых были заключены в цвете. В палитре на безбрежное число полутонов, и никакой язык человеческий не смог бы передать эмоцию или мысль точнее, чем эбру. Лингвистическая конструкция людей имела каменный скелет. Она была точна и тяжела. Как их язык.

Лин выучился сурдо и сурда, мужскому и женскому языку Лута, но в мыслях своих всегда говорил на эбру.