Звезды без глянца - Клэр Нейлор

— Элизабет, по-моему, тебе надо немедленно вернуться домой. Мы заплатим за билет на самолет, поживешь у нас с папой, пока будешь искать работу. Я слышала, молодой сенатор из Южной Каролины собирает себе команду, чтобы запустить кампанию по перевыборам, и он еще совсем зеленый.

Я бросила взгляд на мусорную корзину, в которой красочно пестрели красные банки, коричневые бутылки, синие бумажки — их бы не мешало рассортировать и отправить в переработку. Но у меня вряд ли дойдут до них руки, и получится как с теми несчастными овощами. Я отвернулась от мусорной корзины и сосредоточилась на разговоре.

— Мам, не все так плохо. Все наладится, когда у меня появится свой круг общения, подруги, и я перестану плакаться тебе в жилетку. У меня нет никаких серьезных проблем, так, мелкие неприятности, но они всегда случаются, когда уезжаешь за несколько миль от дома и устраиваешь жизнь в другом городе.

— Вот я и говорю — возвращайся. У тебя всегда было много подруг. Значит, что-то с этим Лос-Анджелесом не в порядке. Ты уже разговаривала с Тимом?

Тим, мой идеальный старший брат, трудится юристом у «Врачей без границ». Его недавно послали в Африку работать в трибунале по военным преступлениям.

— Нет, мам. Мы пока продолжаем скучать друг по другу. Я ему позвоню в воскресенье.

— Он нам тут по секрету рассказал, что собирается сделать предложение Дафни. Но пускай лучше сам тебе скажет. Мы с папой просто на седьмом небе!

Ну надо же! Он и так образец для подражания, а оказывается, еще не вечер! Он встретил Дафни полгода назад на Капитолийском холме. Она возглавляла некоммерческую организацию, которая собирает деньги, чтобы передать государственные школы, оказавшиеся в плачевном состоянии, под контроль неправительственных организаций. Результаты, наверное, впечатляющие! Она еще и симпатичная, стильная и на самом деле замечательная. Я подумала, что разговор перешел на новый виток и я хотя бы на мгновение сниму напряжение. Но какое там!

— Ну почему ты никак не можешь встретить порядочного человека, Лиззи? Я просто не понимаю. После Патрика никого — но это было еще в колледже! Я даже думаю, может быть, тебя пугают обязательства? Поэтому ты и в политике не ужилась. Мы с папой поговорили и решили, что тебе надо с кем-нибудь это обсудить.

— Например, с Тимом?

— Нет, я имею в виду профессиональную помощь.

— Психиатр? — спросила я, оторопев. Моя семья, при том, что она такая заботливая и любящая, иногда сводит меня с ума. Мягко говоря. Я сделала глубокий вдох, чтобы не сорваться на мать. Потому что пользы это не принесет, а, наоборот, уверит их в том, что лечение мне не помешает. — Мам, ничего я не боюсь. У меня был парень в Белом доме — просто ты о нем не знала. А с конгрессменом Эдмундсом все расстроилось не по моей вине.

— Что ты сразу колючки выставляешь? Я только предложила. Некоторые считают, что такое поведение часто встречается у средних детей в семье. Здесь нечего стыдиться.

Надо было как-то от нее отвязаться, иначе еще мгновение — и я скажу то, о чем потом буду жалеть.

— Мама, ну откуда ты это взяла? Мне в дверь звонят. Наверное, моя соседка Алекса. Она говорила, что хочет забежать и поужинать вместе со мной. Ладно, давай поговорим потом. Передай привет всем. — Я проигнорировала недовольные стоны и повесила трубку. «Извини, мама, я тебя люблю, но с тобой невозможно разговаривать».

На следующее утро одна моя рука сортировала почту, а другая курсировала от рулета из кафе «Синнабон» ко рту. Я так ловко раскладывала почту на кучки — моя, Лары, Скотта, — и кучки эти получались просто загляденье, симпатичные и аккуратные. Начиналась новая страница моей жизни, и было еще слишком рано, чтобы я успела сделать ошибку (о которой бы знала), и я радовалась тому, какой сегодня чудесный день. Я обрадовалась еще больше, когда увидела, что в моей стопке почты из-под вороха проспектов и просьб прислать фотографию Кэмерон выглянул очень изящный конверт из манильской бумаги. И содержимое его было интересное. Не захватывающее, конечно, но благодаря ему я продвигалась все дальше по своему новому пути.

Меня включили в программу медицинского страхования, и у меня теперь появилась своя собственная именная карточка «Голубого креста» с надписью «Агентство» внизу. Я погладила мягкий пластик. Теперь я могу идти к зубному и очистить свои зубы, а может быть, даже отбелить — если дантист попадется сговорчивый. А еще Кортни сказала, что если я пойду к косметологу, то они сделают подтяжку и из своих денег мне за это придется отдать только пятнадцать долларов. Видимо, медик в Лос-Анджелесе должен иметь очень широкую специализацию, чтобы помогать молодым и пробивным. Итак, теперь, когда к этой молодой гвардии присоединилась и я, мне нужны зубы и кожа — для достижения успеха.

Я принялась листать буклет, соображая, что мне доступно и что нет. Я могла пользоваться услугами помощи на дому, но отдельный кабинет мне не полагался. Я могла ложиться в реабилитационный центр для алкоголиков и наркоманов, но только на тридцать дней. Хватит, чтобы, например, решить проблему с героином, но не с оксикодоном. Еще мне было разрешено шестнадцать визитов к психоаналитику. В общем, халява. Я облизнула пальцы от остатков рулета и вспомнила слова мамы. Наверное, мне все-таки нужно показаться психоаналитику. Вдруг действительно имеется какая-то причина того, почему у меня нет парня, а у всех остальных есть? Само собой, в этом городе ярлыков на тебя никто не станет лепить, если ты пойдешь к психоаналитику. Как раз наоборот. Все, наверное, удивлялись, что за странность у меня такая и почему я отказывалась обсуждать свои проблемы открыто в еженедельном режиме. Не удивлюсь, если они решили, что я вся — извивающийся клубок нервов со склонностями к пассивной агрессии. Или самодовольная эгоистка, которая слишком много о себе воображает. Не знаешь, как быть с этими психоаналитиками: косо смотрят — если ходишь, косо смотрят — если нет.

— Помогите! — сказала я вслух.

Тут я задумалась о старине Фрейде. Он считал, что мы в своей жизни ничего не делаем случайно. И о помощи я попросила не просто так. И шутки такие не в моем характере. Кроме того, о помощи я просила серьезно. Она действительно была мне нужна.

К полудню я переговорила с разными людьми, которые ходят к психотерапевтам, чтобы узнать, какой специалист сумеет лучше всего разобраться в моем, как я теперь подозревала, нестабильном состоянии души. Талита клялась и божилась, что это может быть только доктор Аманда, которая надавала ей кучу полезных советов про взаимоотношения. Видимо, ничего особенного она ей не сказала, потому что жизнь Талиты после этого ничуть не изменилась и по-прежнему напоминала бесконечный сериал «Секс в большом городе». Но вот огромное терпение доктору Аманде вполне можно записать в плюс. Неделю за неделей ей приходилось выслушивать во всех подробностях рассказы Талиты об исполнительном директоре из Буэна-Виста, с которым она переспала в прошлый уик-энд, а он ей потом не позвонил. Хотя и учился в Гарварде, в Сан-Франциско у него живут обеспеченные родители, есть второй дом в Напе, если все пойдет по плану, в следующем финансовом году он станет вице-президентом. Доктор Аманда хотя бы получала от Талиты деньги за то, что вынуждена ее слушать, в отличие от большинства из нас в этом офисе — мы не могли терпеть ее дольше часа. Я вычеркнула доктора Аманду из своего списка, потому что мне не хотелось сидеть в ее офисе, когда у нее все-таки взорвутся мозги.

Я взглянула на Кортни, она сидела за своим столом с кислым видом и, бьюсь об заклад, потешалась в «ИФИЛМпро» над женой Майка или его «волосатостью». «ИФИЛМпро» — это форум, там профессионалы от киноиндустрии сидят и анонимно уничтожают своих коллег, боссов и кинозвезд прямо в режиме он-лайн. По-моему, он предназначался для обсуждения разных деловых вопросов, но Кортни на такое бы не запала; с ее патологической кровожадностью ей обязательно надо кого-нибудь распотрошить. Поэтому Кортни не было никакого смысла искать психоаналитика — у нее нет эмоций, поэтому и разговаривать было бы не о чем. Она своеобразный автомат по продаже слухов и постоянно исхитряется казаться занятой и незаменимой для Майка. Жаль, что я на нее не похожа и постоянно думаю о смысле жизни и человеческих отношениях.

Вот у Лары точно может быть неплохой психоаналитик. Принадлежащий к юнгианской школе, в два счета раскалывающий архетипы в ее снах и выпускающий на волю ее творческий потенциал. Не знаю, как там у меня с творческим потенциалом, но Ларин мэтр явно носит бороду, а она меня всегда как-то напрягает: когда я замечаю остатки завтрака, повисшие на бороде, мне становится не по себе. Так что юнгианский доктор, вкупе с прочими, отправился в мусорную корзину судьбы. Еще я всегда могла пойти к одному из целого штата аналитиков Скотта. У меня есть их телефоны — я сама назначаю им встречи. Но, поговорив с Ларой, я выяснила, что это в основном специалисты по пагубным пристрастиям — и они не самого высшего класса.