Ответные санкции (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич

— …И они заранее готовы к его предложению? — флюиды неуверенности вкупе с тонким ароматом сандала долетают с переднего сиденья. — Тогда нужно решить, стоит ли продолжать операцию.

Хороший вопрос. И разумный ответ на него — осторожный. Но присутствие индуистской красотки с примесью русской крови склоняет к противоположному. Проклинаю себя за авантюризм, когда произношу:

— Рискну. Если, конечно, она выйдет на контакт. В конце концов, мы с вами — шпионы, Камалла, или просто погулять вышли? Наши парни в Конго рискуют больше.

Вот такой я крутой и мужикастый. Камалла молчит. Либо не оценила мой героизм, либо сочла безрассудным идиотом. Одно радует — Боб доложил, что чёрные «Доджи» с тонированными стёклами просвистели мимо больницы с максимально дозволенной скоростью тридцать пять миль в час, около пятидесяти километров по-нашему. Значит — не по мою душу.

Вечером получаем запись до странности краткого диалога между супругами. Делла вручает мужу мой телефон и в трёх словах описывает суть предложения. Если мы ждали воплей «как ты могла, мать моего ребёнка, вести переговоры с заклятым врагом священных Соединённых Штатов!», то — облом. Подстава или нет, но супруги явно были готовы к предложению о сотрудничестве.

Пьемонт перезванивает немедленно, предложив встретиться на следующий вечер. Формально Делла выполнила свою часть сделки, внимание супруга привлекла.

Когда опускаются сумерки по окончании следующего дня, и асфальт отдаёт в воздух накопленное тепло, мы обгоняем машину Пьемонта на Вашингтон Мемориал Парквей. Вокруг раскинулся парк Тёрки Ран, густой лес темнеет с обеих сторон. Когда сворачиваем на боковую аллею к Потомаку, ветки смыкаются над головой. Дроны, даже с самыми изощрёнными приборами ночного видения, здесь бесполезны. Сэм тормозит, мы оба покидаем невзрачный пикап с номерами Северной Каролины, сзади останавливается седан нашей жертвы непатриотичной марки «Тойота-Кэмри». Игра началась.

Я снова облеплен париком и тёмными очками, в вечернем лесу абсурдными. Самуэль без лишних слов обыскивает Пьемонта, забирает смартфон и кидает на сиденье «Тойоты». Мне делает знак глазами: основной гаджет слежения у ЦРУшника на одежде. Остаётся только гадать — это его приватная предосторожность или часть контроперации.

Питер садится в пикап. Гаджет погиб в неравной борьбе с продвинутой электроникой Баминги, невидимый нам оператор фиксирует, что Пьемонт продолжает торчать у своего авто и вести со мной разговор о грибах и о погоде. Даже самый тупой американец через минуту-две смекнёт, что над ним измываются, но пикап уже ломится по лесной тропе к Потомаку. Пьемонт зажат между нами на переднем сиденье и не рыпается.

— Какое вам нужно содействие в обмен на сертификат?

— Информация о резидентуре и агентуре в Киншасе, — я облегчённо про себя вздыхаю. По крайней мере, не ходим вокруг да около.

— Во-первых, я работаю в европейском отделе. Во-вторых, вы толкаете меня на государственную измену с перспективой кучи неприятностей: пожизненное или электрический стул, а то и Гуантанамо. В-третьих, какие могут быть гарантии?

— Начну с последнего, мистер Пьемонт, с гарантий безопасности, — настроившись на привычную пиар-волну, пусть и с единственной персоной в качестве публики, чувствую себя увереннее. — Полностью в безопасности вы и ваша семья будете только в Центральной Африке. Не скрою, по комфортности проживания наша федерация догонит Штаты не ранее, чем через пять-семь лет. Так что выбор за вами — лечение жены и дочери, кров и защита, обеспеченность до конца дней. Или всё останется по-прежнему, об этом разговоре забудем.

— А техническая сторона?

— Достаточно доступа во внутреннюю компьютерную сеть.

Пьемонт откидывается на потёртое кресло. Мы выехали на берег. Виден катер, что перевезёт нас через реку в Мериленд. Наступает момент истины: вы с нами или против нас. Я вопросительно разглядываю Питера, но получаю ответ из другого источника.

«Машину Пьемонта окружил спецназ. Сворачивайте операцию!»

— Скажите, господин Мерзляевский, если бы подобная ситуация сложилась с вашей дочерью Ольгой, и ЦРУ предложило лечение за границей в обмен на тайны российской разведки?

Ловлю за уши сердце, ухнувшее куда-то вглубь организма, и заставляю его работать в штатном режиме. Противник опередил нас на три шага, хуже того — продолжает наращивать отрыв!

— Каждая ситуация индивидуальна, Питер. Вы не можете предложить бонуса, подобному сертификату.

— Гордитесь? Утаиваете от мира технологии, что спасли бы миллионы жизней! Обдираете состоятельных пациентов и на их средства оккупировали Конго!

Если он надеется на мои оправдания с неизбежной утечкой информации, то у меня нет времени, чтоб опростоволоситься ещё больше.

— …Ваше предложение не интересно, независимо от моих патриотических убеждений. В наше время все технологии пересекают государственные границы. Через пять, в худшем случае — через десять лет, слышите, они будут и в США, а потом обгоним вас. Лучше дочь вылечится позже, но законным способом, чем до конца дней скрываться с отцом-предателем в африканских джунглях.

— Вынужден прервать общение. Около вашей «Тойоты» топчется кавалерия, не приведи Господь — краску поцарапают. И вертолёт на горизонте.

Пассажир догадывается, что суета спецназа на шоссе и тишина на берегу означают бездействие его маячка. Я вылезаю и выпускаю его в прибрежную свежесть воздуха, даруемую Потомаком. Она не радует обоих: я провалил операцию вчистую, Пьемонт не записал наш спич. Вместо прощания указую ладошкой вглубь леса, где в полумраке просматриваются следы колёс. Американец уносится рысью профессионального бегуна.

Катер перебрасывает нас на северный берег, сам мчится вниз по течению, привлекая внимание рёвом пятисотсильного двигателя, мы втроём с Сэмом и со скверным настроением катим к посольству, под ясны очи недовольного начальства.

Гм, недовольство — это мягко сказано. Камалла в ярости.

— Ловушка?

— Она самая, заранее подготовленная. Скажите, дарлинг, были ли у нашей разведки другие попытки подкупить ЦРУшников сертификатами?

Если я такой умный, какого чёрта задаю этот вопрос только сейчас?

Камалла мнётся. Она облачена в чёрный обтягивающий комбинезон без намёка на индийско-мусульманскую сдержанность. Похоже, была готова хватать М4 наперевес и штурмом брать Лэнгли, если бы нас туда свезли… Глупо, но трогательно.

— Попытки были. Успешные ли — не знаю.

Занавес. Я должен удивиться, что наш скаутский отряд не переиграл ЦРУ с их семидесятилетним опытом борьбы с перевербовками? Интересно, сколько часов остаётся до объявления меня персоной нон-грата за действия, несовместимые с дипломатическим статусом?

— Камалла… Мне хреново. Сейчас сорвусь. Нужна или бутылка виски, или женщина.

Алкоголь в посольстве запрещён также сурово, как и в Банги. Согласно неписанным шпионским правилам, женская часть агентуры обязана делить ложе с друзьями и врагами по производственной необходимости, а не по зову души и плоти. Но Камалла — дочь Биг Босса, на неё законы разведки не распространяются. И, чесслово, глядя на её стройную аппетитную фигурку умеренного роста, совсем не испытываю желания грубо опрокинуть на спину, как Элеонору и других коллег приятного пола.

— Идите к себе, готовьте рапорт. Я зайду через полчаса.

Не веря собственным ушам, несусь в жилой блок и трачу эти полчаса с максимальной пользой. Успеваю поменять бельё на свежее, бреюсь, обмазываюсь дезиками-гелями-лосьонами. Грандиозный провал с Пьемонтом вытеснен единственной мыслью: неужели?

Через тридцать одну минуту раздаётся стук. Камалла, напоминающая пантеру в своём сексуальном чёрном комбезе, ставит пузырь скотча и беззвучно ретируется. Решительно день не задался!

Глава четвёртая,

в которой герой вынужден прибегнуть к нетрадиционныметодам

Шпионы, действующие в загробном мире, не входят в круг интересов разведки.