Любовь дьявола (СИ) - Силкина Людмила

— Вы никогда не говорили своей жене о любви, Ваша светлость, почему?

— О любви говорят, когда она взаимна, а если ты чувствуешь, что тебя презирают это смешно, милорд. Быть посмешищем в ее глазах, я не мог. Уж лучше остаться зверем.

— Боже всемогущий, — подумал Чарльз, — неужели любовь может превратить умного человека в дурака?

— У меня к вам просьба, Милорд. — продолжал тем временем Рафаэль. — В конце недели, в воскресенье я устраиваю бал и приглашаю вас всех. Не стану скрывать, я хочу видеть свою жену, хочу запомнить свою золотоволосую малышку, станцевать с ней последний танец. Я не раз буду с ней в своих мечтах. Это все, что у меня останется. А потом я не стану задерживать вас, вы сможете уехать в любое время.

Рафаэль тяжело вздохнул, слегка повел плечом и невольно дрогнул от боли.

— Рана видимо очень глубокая. — сочувственно произнес Чарльз. — Наверное, болит и беспокоит?

— Нет, милорд, эти раны заживут, и я забуду о них. Только одна рана в моем сердце будет болеть и кровоточить всю жизнь.

За все время разговора боль одиночества так и не покинула его безумно красивые глаза. Глядя на него, Чарльзу хотелось крикнуть.

— Безумец оглянись вокруг, посмотри внимательно на свою жену, отбрось боль и гнев, скажи ей о своей любви и она растает в твоих объятьях от счастья.

— Я устал, милорд. — после некоторого молчания произнес герцог, давая понять, что разговор на сегодня окончен. — Но если вы захотите увидеть меня приходите, когда пожелаете.

Чарльз поднялся, почтительно поклонился и, пожелав герцогу скорого выздоровления, вышел из спальни.

— Он любит, любит мою дочь! — восторженно повторял Чарльз.

Душа графа ликовала победу.

— О большем счастье для моей дочери я и не мечтал. Этот человек, гордый и сильный, за свою жизнь перенес немало унижений и страданий, но он сумел сохранить в своем сердце это нежное чувство, любовь. Ирэн должна знать об этом, она будет счастлива сверх меры, она любит его и носит его ребенка. Он ревнует Серебряного к ней, ну держись дорогой зять, игра еще не закончена. — Бурчал себе под нос Чарльз.

Ирэн свернувшись калачиком, лежала на кровати, мать сидела рядом и успокаивающе гладила ее по золотым кудрям. Подавленное грустное настроение дочери огорчало ее. Граф влетел в комнату, окрыленный новой идеей.

— Как хорошо, что ты вернулся, милый. — Сказала Камила. — Наша дочь совершенно не хочет прислушаться к голосу разума.

— Отец! — обрадовалась Ирэн. — Как чувствует себя герцог? — С отчаянным волнением спросила она.

Сердце графа распирало от радости, улыбка осветила его лицо.

— Прекрасно. — уверенно и твердо произнес граф. — Он любит тебя, любит больше всего на свете, оставь свой недоверчивый, несчастный вид.

Он осторожно погладил напряженную спину дочери.

— Пожалуйста, выслушай меня и верь мне.

Девушка слабо улыбнулась, и на лице ее появилась надежда. Они долго беседовали втроем, заставляя графа повторять и повторять слова герцога о любви. Израненная душа девушки засияла, слезы счастья катились по щекам.

— Соберись духом девочка. Тебе и Серебряному еще надо выдержать этот маскарад. — сказал Чарльз.

В тот же день Джон и Алек были посвящены во все подробности происходящего, и вместе разработали план действий. Выйдя от графа Смита, Джон довольно улыбался, предвкушая грядущие события. Вдруг он заметил, как Клэр метнулась по коридору в свою комнату. Ускорив шаг, он обнаружил дверь приоткрытой. Проникнув внутрь, он спрятался за портьерой и стал наблюдать за девушкой. Она отодвинула ящик стола, вытащила кинжал, подняла его выше, любуясь, как он переливается на свету.

— Ты подарил мне его, Рафаэль, на мою погибель. — прошептала она.

Холод пробежал по спине Джона от этих слов. Он приготовился к прыжку. Безумный решительный блеск в глазах Клэр еще больше взвинтил его нервы. Она села за стол и стала писать долго и задумчиво. Потом резко встала, поднесла записку к губам и поцеловала. Снова взяла кинжал в руки, прошептав последние слова.

— Прости меня, Рафаэль. Прощай любовь моя.

Кинжал сверкнул в ее руках, но Серебряный оказался более проворным, он удержал кинжал у ее сердца, и только легкий порез остался на ее нежной груди. Капелька крови просочилась через платье. Клэр посмотрела на Джона не понимающим взглядом и погрузилась в спасительную темноту. Он положил девушку на кровать и прочитал письмо.

— Рафаэль, я пишу эту записку тебе, я очень люблю тебя, скучаю, эта разлука с тобой для меня не переносима. Я бы могла пережить не состоявшуюся любовь, твой гнев, но когда ты отказался от меня, это было выше моих сил. Филипп все объяснил мне, но и это было выше моего понимания. Я знаю, что очень обидела и унизила тебя, знаю, что ты не сможешь простить мне этого. А без твоего прощения и благословения мне нечего делать в этой жизни. Я как злобная эгоистка сама разрушила свою жизнь и не только свою, но и твою. Может быть, ты по-своему любил Ирэн и был счастлив, но я не хотела этого понимать. Из-за меня ты бросил и ее. Не вини себя не в чем, я сама выбрала этот путь. Прощай мне пора, целую, люблю и тебя, и Филиппа. Ваша маленькая Клэр.

Серебряный подхватил девушку на руки и понес к герцогу. Рафаэль стоял у раскрытого окна, опершись здоровым плечом о косяк. Услышав топот по коридору, он насторожился. Дверь с грохотом распахнулась, в нее влетел Джон с Клэр на руках.

— Что с ней? — закричал испуганно герцог.

Заметив кровь на груди девушки, он побледнел как полотно.

— Пока ничего, она потеряла сознание от нервного стресса.

Он положил девушку на кровать и подал записку герцогу Раштону вместе с кинжалом. Рафаэль пробежал послание глазами и покачнулся. Джон помог ему добраться до кровати. Герцог сел, и тяжелый взгляд устремился на Джона, пригвоздив того к месту.

— Я оказался с ней рядом случайно. — начал оправдываться он. — Я заметил ее в коридоре, поведение мне показалось странным, и я решил последовать за ней, чтобы выяснить причину, столь непонятную мне. Я перехватил кинжал у ее сердца, кровь застыла в моих жилах от ужаса. Простите, что позволил себе прочитать записку.

Герцог кивнул в знак прощения, ком застрял у него в горле. Он с трудом заговорил охрипшим голосом.

— В любом случае, я благодарен вам за ее спасение. Мы разберемся в своих семейных ссорах. Оставьте нас. — с горечью добавил он.

Джон вышел, не сказав ни слова, заметив, как герцог дрожащей рукой взял руку Клэр и прижал к своим губам.

— Значит, он простит ее, не смотря ни на что. — подумал Серебряный и одобрительно улыбнулся.

Рафаэль позвал Гордена. Он вошел и чуть не подпрыгнул, увидев бледную как мел Клэр.

— Принеси нюхательную соль и успокоительное. — скомандовал герцог.

Горден метнулся в смежную комнату и тут же вернулся с солью. Рафаэль несколько раз поднес ее к носу девушки, она зашевелилась, открыла глаза и уставилась на него. Она тщетно пыталась вспомнить, как попала сюда. Герцог нагнулся, поцеловал ее в висок и прижал к своей груди, не удержав стон. Рана не давала возможности делать таких резких движений.

— Она вся дрожит. Дай ей успокоительное, Горден. Ей надо отдохнуть, поспать, а потом мы все уладим.

Клэр спала как младенец, положив руку под щеку. Рафаэль, опершись на подушки, сидел рядом, задумчиво смотрел на нее и шепотом говорил. Просыпаясь, Клэр услышала чей-то разговор, не открывая глаз, она прислушалась к родному голосу, вникая в смысл его слов.

— Что ты задумала, девочка? Убить себя в семнадцать лет. Неужели, это я виноват, может плохо воспитал и избаловал тебя? Ты выросла эгоисткой, что-то в жизни не получилось, появились трудности, и ты не хочешь жить. А ты подумала обо мне? Как я отчитаюсь за твою жизнь, перед твоей матерью? И смогу ли я сам жить после этого? Я не собирался отказываться от тебя совсем, я только хотел видеть тебя счастливой. Напрасно ты думаешь, что это ты разлучила меня с Ирэн. Это было неизбежно, только я слепец не желал этого видеть. Я даже благодарен тебе, — продолжал герцог и вдруг увидел, как две слезинки покатились по щекам Клэр. — Так значит, ты меня слышишь?