Комната воды - Кристофер Фаулер

– Надеюсь, эта слабость не перекинулась на твои мозги, – довольно грубо вставил Брайант.

– Полагаю, ты здесь по поводу мистера Коупленда, – пропуская мимо ушей последнее замечание, сказал Освальд.

– Это он там в углу? – энергично поинтересовался Артур.

Финч подвел его к блестящему металлическому контейнеру, по форме напоминающему огромную коробку для фаст-фуда.

– Вот что дает мне твое начальство вместо стерильной лаборатории. Эти ящики предназначены для полевых условий и чертовски неудобные. Приходится залезать на табуретку, чтобы взяться за края, а Они вдобавок острые. Смотри.

Брайант забрался наверх вслед за патологоанатомом и заглянул в лоток. Перед ним лицом вниз лежал тучный белый мужчина. Синяки лиловели на его пояснице, как раздавленные цветы. Черный ушиб в складках шеи расцвел рваными малиновыми лепестками.

– Я хотел вскрыть ему шею до твоего прихода, но официанты сверху все время таскают мои инструменты, – пожаловался Освальд. – Вчера они взяли мой резец для черепа, чтобы вскрыть банку маринада. И вообще – почему я здесь один? У меня есть только лаборант на полставки, но нет помощника по вещдокам. Ни записей, ни видео – ничего. Фотографа и свидетеля-полицейского я должен делить с городской полицией, хотя мне и обещали дополнительные ставки. – Он машинально щелкнул труп указательным пальцем. – У патологоанатома времен Джека-потрошителя было куда больше технических возможностей. Должен сказать тебе, Артур, в последние несколько лет у меня заметно поубавилось веры в систему. Когда мы решаем, что какие-то заблудшие души должны быть изолированы от общества, начинается такая тряска, что мы счастливы, если удается найти суд, который согласен упечь их за решетку. Когда доктора проверяют заключенных на предмет пяти основных признаков психических отклонений – расстройство личности, психоз, невроз, нарко- и алкогольная зависимость, – в лучшем случае один из десяти обследуемых может считаться психически здоровым. В тюрьмах сидят более семидесяти тысяч человек, а это значит, что более пяти тысяч из них функционально психотичны. И каждый раз, когда вы ловите очередного преступника, проблем только прибавляется.

– Ты прав, Освальд, нам надо просто оставить их на воле, чтобы поубивали друг друга. Ты видел заголовок в «Кэмден нью джорнал» на этой неделе? «Ямайские хулиганы сожгли малыша». Странно, что матери до сих пор не додумались дежурить у школы в бронированных машинах.

– Твой сарказм ни к чему.

Быстрым движением скальпеля Финч рассек шею Эллиота Коупленда, обнажив травму основания черепа.

– Посмотри-ка сюда. Не правда ли, жуткая трещина? И такая здоровенная. Первый и второй шейные позвонки сломались, передний и задний туберкулы раздробились, значит, удар был слева. Масса разрывов миофибриллы, довольно очевидных. Удар нанесен большим плоским камнем?

– В общем, да, – подтвердил Брайант. – Кроме прочего, там был кусок тротуарной плитки.

– Гм… Полагаю, под тяжестью этого камня он и упал. Нос сломан. Типичный несчастный случай на производстве, разве что у него нет синяков на голенях – то есть приземление было мягким. Он явно работник физического труда, судя по состоянию его рук. Джон позвонил мне и объяснил насчет синяков. Сначала я думал, что покойника убило одним ударом, но это еще до того, как я его почистил. Рот и нос оказались наглухо забиты землей.

– Ничего удивительного. Коупленд упал лицом в яму, заполненную грязью.

– Дело не в этом, старина. Он сделал глубокий вдох уже после удара. Помнишь ужасную трагедию в Аберфане, когда гора угля погребла под собой школу в Уэльсе? Так вот самое чудовищное в этой истории – угольная пыль. Она хлынула, как вода, и те, кто выжил при обрушении школы, задохнулись. Так и здесь. Образовавшие суспензию мелкие частицы сажи, глины, песка, растительных остатков и не подверженных биологическому разложению субстанций вроде гранул полистирола хлынули Коупленду прямо в горло. Он не смог подняться из-за тяжести, придавившей его к земле, а потому захлебнулся. Жуткая смерть, но, по крайней мере, быстрая. Я сделал стандартное обследование внутренних органов: судя по состоянию печени покойного, он был алкоголик, и это ослабило прочность его кровеносных сосудов. Его желудок набит полупереваренной пиццей, высокое содержание соли – пьяницы любят соленое. Я только не понимаю, почему он здесь. Обычно ты вытаскиваешь меня из постели из-за убийств.

– Но это как раз и есть убийство, – сказал Артур, ища, что бы такое съесть. В конце концов он нашел у себя в плаще упаковку конфет «Лав хартс». – Он стоял позади грузовика, сбросившего свой груз. Что-нибудь противоречит этой гипотезе?

– Пожалуй, нет. Разве что… – Освальд с минуту подумал, в растерянности положив руку на восковую спину Эллиота. – Это ведь не очень надежный способ убийства, не правда ли? Здесь нужна гарантия, что жертва стоит именно там, куда преступник рассчитывает нанести удар.

– Я уже думал об этом, – признался Брайант. – Больше всего меня волнует аспект преднамеренности. Насколько нам известно, у него ничего не украдено. Лонгбрайт делала обыск у него дома и уже нашла кошелек. Это убийство не из тех, что планируются заранее. То есть преступление совершил тот, кто поджидал удобного случая нанести Коупленду удар.

– Неблагополучный район, да?

– В общем-то нет. Улица довольно пустынная – не считая местных жителей, по ней мало кто ходит.

– Тогда я бы на твоем месте их и допросил, – сказал Финч, вытирая руки и делая шаг назад, чтобы полюбоваться своей ювелирной работой.

Когда на следующее утро Мэй постучался в дверь Эйсонов, Балаклава-стрит поблекла от тумана.

Гостиная казалась демонстративно вылизанной и явно служила только для приема гостей. Эта старомодная особенность была вполне в духе улицы – и в духе Эйсонов, выходцев из Карибского региона в третьем поколении, почитающих традиции предков. Кайла Эйсон готовила завтрак, пока дети проворно рубились в «Нинтендо», игнорируя приглашения к столу. С приходом детектива атмосфера в доме немного изменилась: дети попритихли, а Кайла углубилась в какое-то занятие на кухне. Мэй заметил, что Рэндалл Эйсон скептически смотрит на появление гостя, но ему было необходимо как можно скорее взять свидетельские показания, к тому же Хизер Аллен уверяла, что видела Эйсона на пустыре.

– Думаете, здесь какая-то связь, да? – спросил Рэндалл. – Между Коуплендом и этой старухой Сингх?

– У нас нет оснований так думать, мистер Рэндалл.

– У нее были индийские корни. Тамсин Уилтон говорила, что ей посылали оскорбительные письма. Вам надо искать расиста, а не тратить время попусту, допрашивая темнокожего.

– Мистер Рэндалл, если вы не в курсе, то через улицу от вас живут египтяне, в соседнем доме – большая эфиопская семья, на противоположной стороне – однополая пара, а в конце улицы – южноафриканские студенты-медики. Такая вот обычная лондонская улица, и, полагаю, вам не следует разыгрывать расовую карту. Мой визит никак не связан с вашим происхождением. Я здесь потому, что один из соседей опознал вас вчера на месте преступления.

Комнату окутало гробовое молчание. Мэй ощутил перепад температуры. «Черт, отупение Брайанта отражается и на мне», – упрекнул он себя.

– Что значит – опознал меня?

– Говорят, вы о чем-то спорили или, по меньшей мере, беседовали с покойным.

– Ложь! Я не обязан это выслушивать. Небось это вам чертов риелтор сказал? Да какое он имеет право наговаривать…

– Будьте рассудительны, мистер Рэндалл, и помогите мне отвести от вас подозрение. Прежде всего, не думайте о том, кто вас видел, – это не играет никакой роли. Если учесть расстояние и погодные условия, станет ясно, что человек мог ошибиться. Вам остается только сказать, где вы были, чтобы опровергнуть его слова.

Когда Эйсон посмотрел на жену, Мэй понял, что он в затруднении.

– В чем дело? – спросил детектив.

– Я был дома. – Еще один быстрый взгляд, как будто Эйсон искал молчаливой поддержки у жены. – Но я с ним говорил.

– Когда он работал под дождем?

– Ну да. Я как раз возвращался домой и увидел, что он копает землю, но мы не спорили. Я только спросил его, почему он работает в такую паршивую погоду.

– И что он ответил?

– Что хозяева строительного магазина приплачивают ему, чтобы он быстрее закончил.

Братья Бондини были одеты в похожие синие спецовки и напоминали итальянских акробатов. Мэй не удивился бы, если бы один из них проделал сальто и приземлился на плечи другого с криком «оп-ля!». Они вышли из магазина, вытирая руки тряпками и неосознанно повторяя движения друг друга.

– Продажа строительных товаров, верно? – прокричал Джон сквозь какофонию молотков.

– Да – и производство.