Дороги вглубь - Вадим Охотников

Ведь если радиоволны не доходят к ним с поверхности в результате высокой электропроводности земли, следовательно и их передача не слышна на поверхности. Напрасно они посылали из лодки радиограммы, информирующие о ходе работ.

Но что же им теперь делать? Могут ли они рисковать машиной и собственной жизнью, задерживаясь под землей? С другой стороны, они должны обогатить родину открытием нового мощного месторождения урановой руды!

— Второй раз попадем под землю не скоро, — задумчиво сказал Олег Николаевич. — Машина потребует ремонта и переделок.

Наступила тягостная тишина. Шум нарушала только собака, продолжавшая бегать по кабине.

Решили еще раз проверить количество энергии. Чтобы прекратить разрядку аккумуляторов, убрали наружные провода. Люк тщательно завинтили, решено было открывать его только по мере надобности.

Крымов и его спутники вооружились геологическими молотками и пустились в путь. Нет, они не могли вернуться на поверхность, не определив размеров уранового месторождения…

Поиски производили торопливо. Нельзя было задерживаться ни одной лишней минуты. Падая от усталости, путешественники лазали по длинным подземным ходам.

Первые признаки необъяснимого беспокойства Джульбарса заметил профессор.

— Не находите ли вы, что наш четвероногий друг все чаще и чаще начинает ворчать и к чему-то прислушиваться! — сказал он Косте.

— Да, пожалуй… — ответил юноша. — Что это значит?

Собака вдруг резко остановилась и ощетинила шерсть, уши ее насторожились. Послышалось глухое ворчание. При свете электрических фонариков было видно, что она дрожит.

— Что с тобой, Джульбарс? — ласково спросил Костя.

Собака подошла к хозяину и испуганно стала жаться к его ногам.

В узком ущелье Толмазов обнаружил, наконец, первые пласты урановой руды. Черная, невзрачная на вид каменистая масса лежала широким слоем, дальше следовал другой слой. По мере углубления в узкий проход, становилось все более ясно, что запасы урановой руды в этом ущелье огромны. Итак, они добились своего. Можно было возвращаться к лодке. Костя принялся звать собаку.

Спустя некоторое время послышался отдаленный лай, гулко разносящийся по каменному проходу.

— Что-то случилось, — тревожно проговорил Уточкин, прислушиваясь к приближающемуся лаю.

— Что может случиться? — откликнулся Крымов. — Просто Джульбарсу надоело бродить с нами.

В это мгновение из бокового хода выскочил пес. Он бросился к Косте и, хватая его зубами за одежду, принялся с остервенением лаять. Прыгая и извиваясь, собака приглашала Костю следовать за собой.

Уточкин направил на нее луч фонаря. Собака была совершенно мокрая.

— Вода! — закричал Костя. — Товарищи, к нам приближается вода!

— Откуда? — с тревогой спросил Толмазов.

— По-видимому, заграждение, которое устроил Костя при помощи взрыва, размыло водой, — взволнованно сказал Крымов. — Не теряйте времени, друзья. Надо спешить к машине, — добавил он.

Маленькие фонтанирующие струйки, образовавшиеся после взрыва, делались все больше и больше. Вскоре они превратились в бурлящий поток. Вода хлынула в обмелевшее русло и бесконечные подземные галереи.

К лодке пришлось добираться по колено в воде. У самого корпуса механизма Крымов, помогавший идти профессору, ухватился за лестницу, поскользнулся и упал в воду, ударившись головой о стальное тело машины. Он с трудом поднялся по ступенькам и перешагнул через люк.

— Ничего… — пробормотал Олег Николаевич, — пройдет.

Некоторое время спустя Костя наблюдал через стеклянный иллюминатор, как поднимается уровень воды.

— Обидно все-таки! — произнес он, обращаясь к Толмазову.

— Да-а, очень обидно… — согласился Георгий Степанович. — Еще немного, и мы полностью закончили бы исследование залежи. Хотя картина и так ясна…

— Это само собой! — продолжал Костя. — Обидно еще и потому, что вода прорвала наше заграждение. Скажите, Георгий Степанович, а если бы заграждение не прорвалось, вода в реке Янгиер продолжала бы подниматься, вернулась бы в свое прежнее русло в пустыне?

— Это было бы возможно, если бы заграждение стояло длительное время. Хотя, постойте, постойте…

Профессор направился к столику и принялся рассматривать зарисованную им схему подземных лабиринтов.

— Хм-хм! — проговорил он. — Подойдите-ка, товарищи, сюда! Может быть, я ошибаюсь…

К столику подошел Уточкин и держащийся рукой за перевязанную голову Крымов.

— Видите, какая вещь, друзья… Я знал, что заграждение для воды, устроенное Костей, временное. Камни очень быстро размываются. Правда, я не предполагал, что вода прорвется так быстро… Но что, если мы завалим вот этот колодец? Посмотрите… Тут вода не пройдет, тут тоже. Эта вертикальная шахта не очень глубока. Если нам удастся ее целиком завалить породой, под землю уйдет не больше десяти процентов воды! Дно шахты прочное, каменное, расщелины внизу узкие. Я думаю, что вода не размоет этого завала!

— И река Янгиер вернется в пустыню? — спросил Крымов.

— Со временем, конечно!

— Это было бы замечательно! — прошептал Костя.

— Действительно! — продолжал профессор. — Для меня теперь уже ясно, что река не течет под пустыней. Там ее искать нечего. Вода уходит в глубь земли и испаряется в каком-нибудь вулканическом очаге. Куда уходят пары — мне неизвестно. Вообще, с точки зрения науки, и это было бы интересно знать! Но важнее, конечно, обеспечить пустыню водой. Ведь если мы докажем, что подземная река не идет под пустыней, будет принято другое решение. Вы, конечно, знаете, что существует проект — построить плотину, преграждающую доступ реки к тому месту, где вода уходит под землю! Это должна быть огромная плотина! Многолетнее и очень трудоемкое строительство! А мы тут, под землей, можем достичь тех же результатов с помощью небольшого взрыва!..

— Подождите, подождите, — проговорил Олег Николаевич. — Вы предполагаете вернуться к этому колодцу, — он провел пальцем по чертежу, — и взорвать его? Но ведь в аккумуляторах остались ничтожные запасы энергии. Нет, это почти невозможно, — закончил он, устало опускаясь на стул.

— Почти? — тихо спросил Толмазов.

— А может быть… хватит энергии? — еще тише произнес Костя.

В кабине воцарилось молчание. Стало отчетливо слышно, как плещется о машину прибывающая вода.

Профессор молча свернул схему подземных ходов в трубку.

Начали готовиться к возвращению на поверхность. Томительно тянулось время.

Крымов без конца проверял приборы, сверял свои прежние записи. Ему помогал Костя.

— Может быть, все-таки хватит? — услышал Толмазов шепот Кости.

Крымов ничего не ответил.

Наконец послышалось знакомое гудение мотора, и корпус лодки вздрогнул. Она медленно поползла по дну только что образовавшегося подземного водоема.

Нет, не прямым путем на поверхность земли повел машину Крымов! Костя заметил это по показаниям приборов. По радостному выражению лица юноши о происходящем догадался и профессор.

Советские люди шли на подвиг, чтобы как можно скорее оросить пустыню…

Вот уже знакомая шахта. Лодка останавливается на ее краю. Костя надевает водолазный костюм с кислородным питанием. Несмотря на протесты Уточкина и Толмазова, надевает костюм и Крымов.

Все трое, нагруженные ящиками взрывчатки, покидают лодку через люк с двойными дверцами.

В кабине остается только собака, немного испуганная необычайным видом людей. Она жалобно воет, царапая лапами толстое стекло иллюминатора, через которое видно, как ее друзья, превратившись в страшных уродов, медленно передвигаются в воде…

Люди возвращались в лодку и снова уходили, унося с собой тяжелые ящики. Взрывчатка, заключенная в водонепроницаемые цинковые коробки, укладывалась под огромной, нависшей над широким колодцем гранитной скалой. Тщательно отмерялся бикфордов шнур, как известно, горящий не только на воздухе, но и под водой. Огонь, зажженный с помощью запального патрона, обычно применяемого подводниками, будет ползти по шнуру к взрывчатке достаточно долгое время, и лодка сможет уйти на безопасное расстояние.

Наконец они вернулись совсем и сняли с себя одежду, пугающую собаку.

Через несколько минут лодка тронулась. Теперь кабина приняла наклонное положение. Машина круто шла вверх, пробиваясь сквозь каменную толщу на поверхность земли.

Лицо Крымова становится все более пасмурным. Видно, огромного напряжения стоит ему вести лодку. Он сильно волнуется, то и дело смотрит на большой прибор, показывающий количество электроэнергии, оставшейся в аккумуляторах. По лицу Олега Николаевича струятся капельки пота.

Неожиданно лодка резко останавливается. Костя и Толмазов бросаются к Крымову. Он продолжает сидеть, но руки его висят, как плети, голова опущена.