Битвы Третьего рейха. Воспоминания высших чинов генералитета нацистской Германии - Бэзил Лиддел Харт

Далее Клейст сказал: «Подводя итоги, могу со всей ответственностью утверждать: после прорыва мы двигались вперед, не встречая серьезного сопротивления. Танковый корпус Рейнгардта имел стычку в районе Ле-Като, но это был единственный эпизод, достойный упоминания. Танковый корпус Гудериана, шедший южнее, 20-го достиг Абвиля, расколов тем самым армии союзников. Мотомеханизированные дивизии Витергейма шли по пятам за танками Гудериана и без труда подавили оборону сектора вдоль Соммы от Перони до Абвиля, а Гудериан уже на следующий день повернул свои танки на север». Он уже отрезал британцев от их баз и теперь намеревался отрезать им путь к спасению – к морю.

В тот день немецкое командование испытало весьма чувствительный шок, который никак не затронул Клейста, пребывавшего в неведении, поскольку 20-го уже направлялся к Абвилю. Пока он продвигался в глубь Франции, фланговые отряды по очереди менялись. Пехотный корпус двигался сзади, а фланговые отряды на день-два занимали передовые позиции. Но со временем скорость движения танкового корпуса настолько возросла, что между танками и пехотой образовался опасный интервал, в который вклинился небольшой отряд англичан.

Рундштедт рассказывал: «Критический момент наступил, когда мои войска уже вышли к Английскому каналу. Он был спровоцирован контрударом англичан 21 мая, произведенным в южном направлении от Арраса к Камбре. В течение некоторого времени существовали опасения, что танки окажутся отрезанными от пехоты. Ни одна из контратак французов не несла столь серьезной угрозы, как эта». (Мне было очень интересно узнать, сколько беспокойства доставил этот инцидент немцам, едва не сорвав все наступление. Дело в том, что атакующие силы были очень малы – небольшая часть 50-й Нортумбрианской дивизии генерала Мартела, а также 4-й и 7-й батальоны королевского танкового полка. Понятно, что, если бы вместо двух батальонов в бой вступили две британские танковые дивизии, немецкий план вполне мог быть сорван.)

Это была последняя попытка прорвать сеть, которую немцы растянули в тылу находящихся в Бельгии армий союзников. Очень скоро сеть стала еще плотнее. В результате Гитлер оказался, в сущности, прав, развязав военную кампанию вопреки мнению всех своих генералов. Тем не менее их сомнения также являлись совершенно справедливыми, поскольку основывались на экспертной оценке вероятности успеха. Однако ни один нормальный человек, рассматривающий возможные варианты развития событий, не стал бы рассчитывать на то, что французский главнокомандующий генерал Гамелен совершит грубейшую ошибку, оставив ось своего наступления практически без прикрытия, направив все армии, располагавшиеся на левом крыле, в центральные области Бельгии, чтобы встретить угрозу там. Если бы не эта невероятная оплошность, задуманное Гитлером наступление наверняка имело бы лишь ограниченный успех. Если бы немцы были остановлены пусть на территории Франции, но вблизи ее границы, весь ход войны, да и мир сегодня стали бы другими.

Блюментрит признался (другие генералы придерживались того же мнения): «Тот факт, что Гитлеру удалось доказать генералам свою правоту, абсолютно вскружил ему голову. С ним стало невозможно спорить и пытаться что-то доказать». Поэтому в итоге день 13 мая оказался для генералов и для всей Германии даже более несчастливым, чем для Франции.

Счастье начало изменять немцам всего лишь неделей позже. И началось все со странной сдержанности, проявленной на этот раз Гитлером, а не его осторожными генералами.

Приказы «Стой!», отданные фюрером

Двигаясь на север, танковый корпус генерала Гудериана направлялся к Кале, а войска Рейнгардта следовали к западу от Арраса по направлению к Сент-Омеру и Дюнкерку. 22-го войска Гудериана окружили Булонь, а на следующий день – Кале. В тот же день части Рейнгардта вышли на линию Эр – канал Сент-Омер, то есть оказались менее чем в 20 милях от Дюнкерка, единственного порта, куда могли устремиться англичане в попытке вырваться из Франции. Но только немцы находились к нему намного ближе, чем британцы.

«Как раз в это время, – рассказывал Рундштедт, – последовал неожиданный телефонный звонок от полковника фон Гриффенберга из командования сухопутных сил. Он сказал, что войска Клейста должны остановиться у канала. Это был прямой приказ фюрера, в корне противоречивший позиции генерала Гальдера. Я немедленно отправил возмущенный запрос, но получил короткий ответ, гласивший: «Танковые дивизии должны оставаться на расстоянии дальности действия средней артиллерии от Дюнкерка (примерно 8–9 миль). Разрешены только разведывательные и защитные мероприятия».

Клейст признался, что, получив приказ, счел его полной бессмыслицей. «Я решил проигнорировать его и продолжать выполнять поставленную передо мной задачу. Мои бронеавтомобили уже вошли в Хэзербрук, отрезав британцам пути к отступлению. Позже я слышал, что британский главнокомандующий лорд Горт в то время находился в Хэзербруке. Но потом пришел другой, еще более категоричный приказ – мне следовало отойти за канал. Мои танки простояли трое суток».

Тома – главный танкист Генерального штаба – рассказал мне, что находился среди головных танков, остановившихся неподалеку от Бергеса. Оттуда до Дюнкерка было рукой подать. Он отправил радиограмму в штаб командования сухопутных сил, в которой просил разрешения ввести танки в город, но получил отказ. Вспоминая о более чем странных приказах Гитлера, Тома горько заметил: «Что пользы вести беседы с дураком! Гитлер отнял у нас даже надежду на победу».

А тем временем британские экспедиционные силы начали стекаться в Дюнкерк. Первым делом англичане позаботились о крепкой обороне, чтобы прикрыть свое бегство. Немецкие танкисты были вынуждены наблюдать, как противники ускользают прямо из-под носа.

«Спустя три дня, – сказал Клейст, – запрет отменили и наступление продолжилось, но противник получил достаточно времени, чтобы организовать оборону. Но только мы двинулись вперед, как поступил новый приказ фюрера, предписывающий мне выводить свои войска на юг для атаки на остатки французской армии, организовавшей линию обороны в районе Соммы. Занять Дюнкерк предстояло пехотным частям, подошедшим из Бельгии. Но, увы, уже после отплытия англичан».

Аргументы Гитлера

Спустя несколько дней Клейст встретился с Гитлером на аэродроме Камбре и осмелился заметить, что была упущена отличная возможность занять Дюнкерк еще до появления англичан. Гитлер спокойно ответил: «Возможно, но я не хотел рисковать танками, отправляя их в болота Фландрии, а англичане в течение этой войны сюда больше не вернутся».