Аксиома подлости - Алексей Самойлов

– Ты уже пришёл. Дай мне его.

Учитель стоял перед ним с протянутой рукой. И наблюдал за невыносимым смятением чувств на лице своего Ученика, эмоции которого уже не могли скрыть никакие щёки.

Как при замедленной съёмке, Илья взял пистолет за ствол, в последний раз взвесил на своей руке, и аккуратно вложил в морщинистую волшебную руку иллюзиониста.

– Ты прав… – Илья сказал это очень тихо, чтобы, не дай Бог, кто-нибудь не услышал…

Гершкович принял пистолет, но не стал его прятать.

– Машенька, – он сделал жест в сторону «семёрки».

Коля и Мэй вылезли из машины. Мэй встала справа от Максима Петровича, и он приобнял её. Вакуров встал слева.

Поражённая тем, что произошло, Наташа быстро подбежала к ним. Они так и застыли сплочённой шеренгой напротив Ильи, который обернулся в сторону Артура, ища хоть какой-нибудь поддержки.

Но Артур остался на месте, будто не хотел становиться участником разворачивающихся событий. Лишь стоило Артуру заметить, что Мэй пристально смотрит на него, как ноги куда-то пропали, и он осел на землю, оперевшись спиной на автомобиль.

– Всё? – то ли спросил, то ли резюмировал Илья.

– Нет, – Гершкович держал пистолет дулом в землю, – я должен тебе кое-что объяснить.

– Говори, Максим.

– Девушка не виновата.

Гершкович и Наташа поддерживали Мэй с двух сторон. Она прекратила буравить взглядом Артура и перешла на Илью.

– А кто? Разве Оля? – Илья поднял голову кверху.

Но небо было на редкость чистым. Ни единого облачка.

– Нет, Илюша. Я виноват.

– Ты был против.

– Я не должен был вас оставлять.

– Но ты был против. Ты бы никогда этого не одобрил!

– Да. Не одобрил бы. Но помог бы. И Оля осталась бы жить.

– Ты не смог бы перешагнуть через себя. Максим, сейчас уже поздно. Условное наклонение сейчас неуместно.

Больше всего этой беседе изумлялся… Артур. Он оказался единственным, на кого неожиданно изменившаяся лексика Ильи могла произвести впечатление.

– Что ты собираешься делать? – спросил Гершкович.

– Не знаю…

– А я знаю. Я знаю, кто нам всем поможет разобраться.

– Кто же? – это подал голос скучающий Вакуров.

– Артур, иди сюда!

Артур откликнулся лишь на третий раз:

– Это вы мне?

Нехотя поднявшись с земли, он подошёл и встал чуть позади Ильи. Старый бородач совсем не привлекал его. Артур его не знал и не хотел иметь с ним ничего общего.

– Подойди ко мне.

– Чего вам всем от меня нужно?! – не выдержал он, – оставьте меня в покое! Это ваши дела, вы в них и разбирайтесь!

– Ты глубоко заблуждаешься, – погрозил пальцем Гершкович, – потому что это твоё, и только твоё дело. Иди сюда.

Артур, наконец, соизволил выйти из-за Ильи. Никто не понимал, чего затеял Гершкович. Артур почувствовал, как его окатила ледяная волна ненависти, исходящая от стоящих рядом со стариком подруг. Или это был страх?

Неожиданно Максим Петрович протянул Артуру отобранный у Ильи пистолет и произнёс только одно слово:

– Решай.

Машинально Артур взял пистолет и уставился на него. А слово Гершковича отозвалось в душе и разуме каждого абсолютно разными чувствами и мыслями.

«Старик выжил из ума!» – решил Коля и рванулся было вперёд, но цепкая рука Гершковича его удержала.

«Зачем вы отдали ему пистолет?» – встрепенулась Мэй, но её тоже удержали.

«Спокойно, Машка! Спокойно!» – напряглась Наташа.

«Браво, Учитель!» – усмехнулся Илья.

Тем не менее, все или растерялись, или испугались. Но больше всех растерялся и испугался Артур. Он попятился назад, поднимая руку с оружием. Он понимал, что ему предоставили шанс, но какой и зачем – этого было ему не постичь. Никогда.

– Ну, давай, плашкетик! – Илья демонстративно поднял руки вверх.

Артур невольно повернулся к нему и навёл оружие. Убить Илью?

– Стреляй, бери бабки и сматывайся, – подсказал тот.

Предать Илью и смотаться? Нет, он ни разу не предавал его. И ещё – что делать с другими?

Артур перевёл пистолет на крайнего – Вакурова. Этого он вообще первый раз видит. И этого – Артур нацелился на Гершковича. Нет. Не они его враги. И на мушке оказалась Мэй.

Вот кто его враг!

Мэй бесстрашно смотрела в лицо смерти. Она крепко держалась за Максима Петровича и Наташу, она не боялась Артура.

Но если убить Мэй, останется Наташа. И Артур перевёл пистолет на неё. Нельзя убить одного, не убив остальных. Нужно убить всех. Тогда он избавится от главного страха – страха перед смертью.

Наташа. Сестра Светы. «Я хочу, чтобы ты больше никого не погубил». «Ты будешь всю жизнь ждать справедливого возмездия». Это она пообещала совсем недавно. Если бы не приезд Ильи, он бы обманул её.

«Ну, что медлишь? – Наташа заставила себя оценить пустоту его глаз, – давай. Нет человека – нет твоей самой больной проблемы…».

И тут Наташа подумала, что поняла замысел Гершковича. Она поняла, КАКОЙ уникальный шанс он предоставил Артуру.

Но Артур всё осознал. Перед ним снова возникло истерично-жестокое лицо Наташи, он вновь увидел её отчаянные слёзы, размывающие косметику, он вновь увидел её перекошенный рот, плюющийся обвинениями. Полчаса назад он был готов провалиться сквозь землю, чтобы прекратить это.

Артур осознал, от кого исходит главная угроза, и, зажмурившись, нажал на спуск.

Никто этого не ожидал. Никто не ожидал, что бородач позволит так просто кого-то убить. Тем более, этого не ожидала Наташа, в которую метился Артур.

И Гершкович, не зная их прошлого, думал совсем иначе…

Артур жал и жал на спуск, но пистолет не стрелял. Прежде чем открыть глаза, он почувствовал сильный удар по руке. Илья подобрал выпавший пистолет, и Артур увидел, что все остались живы.

Илья осмотрел оружие и резюмировал:

– Во-первых, он на предохранителе, а во-вторых, не заряжен.

И кинул пистолет Максиму Петровичу, который на глазах у всех вставил обойму, передёрнул затвор и убрал оружие в карман.

– Я, честно говоря, наблюдал за тобой и не заметил, когда ты успел разрядить, – прокомментировал Илья.

Все, кто был под прицелом, отдышались, ибо напряжение, сковавшее их, спало. Артур покачивался и вертел головой.

– По-моему, теперь всё ясно, – улыбнулся Гершкович.

Артур схватился руками за лицо. Всё ясно. Он поковылял прочь, к машинам.

– Ты не понял! Надо было застрелиться! – крикнула вслед Наташа.

– Или хотя бы попытаться, – пробормотал Гершкович.

И только теперь до всех дошло. И дошло до Артура. Он упал сперва на колени, затем уткнулся лицом в землю и громко безудержно зарыдал.

– Николай, – обратился Гершкович к Вакурову, – увези, пожалуйста, Наталью.

– Почему это вдруг? – не поняла та.

– Нам надо остаться с Ильёй наедине.

– А как же Мэй?

– Машенька пока побудет со мной. Николай, ждите нас там, где мы только что оставляли машину.

– А этот? – Наташа кивнула в сторону беснующегося в приступе жалости к себе Артура.

– Этот? – хмыкнул Гершкович, – ну, этот – отыгранная карта.

Вакуров дал Гершковичу свой мобильник:

– Номер Наташи в справочнике. Умеете пользоваться?

– Разберусь.

Наташа не возражала. Понимая, что от неё скрывают какие-то личные тайны, она надеялась всё выведать впоследствии у Мэй, за которую уже не боялась – Максим Петрович всегда защитит её от Ильи.

Зелёная «семёрка» развернулась и уехала. Мэй, Гершкович и Илья проводили её взглядами и заметили, что машина повернула не в сторону трассы, а к деревне Бобры.

Максим Петрович вытащил из кармана куртки записную книжку в кожаном переплёте.

– Илья, возьми. Это твоя вещь.

– А я её искал… – растерянно заморгал глазами тот, – как…

– Когда ты последний раз был у меня.

Конечно! Ещё раз браво, Учитель! Илья отлично помнил тот день, когда он первый раз за много лет решился навестить его. Потому что в тот день он похоронил Оленьку…

Конечно, Максим вытащил её у него из кармана, когда они обнимались на прощанье. Вот сукин сын! Не растерял профессиональных навыков…

Максим Петрович, обнимая за плечи молчащую Мэй, вздохнул:

– Что-то устал я немножко… Ну, ничего, чуть-чуть осталось.

– Что ты ещё придумал? – насторожился Илья.

– У меня к тебе ещё один вопрос есть. Скажи, пожалуйста, кто тебя нанял?

– Что значит «нанял»? Меня никто не нанимал.

– Извини, я неверно сформулировал. Кто был организатором похищения Машеньки?

– Ты же знаешь, я не скажу. Это глупо.

– Хорошо, я подскажу. Полковник Тунгусов.

Илья промолчал. Но удивления, конечно, скрыть не мог.

– Машенька, – Гершкович вложил в её руку вакуровский мобильник, – ты знаешь, что надо сделать.

Мэй отошла в сторонку и набрала номер отца.

– Это я, папа. Это я, Маша.