Тени Прерии. Свои среди чужих - Al1618

То есть то, что мы видим, это не то, что на самом деле есть, а то, как мы это себе представляем — не отражение, а модель. Модель, собранная из одних абстракций, к которым органы чувств, способны лишь добавить пару штрихов для общей достоверности и — не более того.

Вот эту-то особенность предки мегакотиков в полной мере и использовали для собственного выживания, в купе с «проклятием солидаризма», которое просто толкало их на сотрудничество, вместо того, чтобы забиться каждому в свою щель, где и издохнуть.

Практически мгновенно, по историческим меркам, возник и развился язык жестов. Потомки подхватили достижение родителей и довели его до полного совершенства, прям, хоть философские диспуты веди.

К моменту появления на Прерии «приемной комиссии», из него даже успел выделиться свой «эсперанто». То есть, «язык межнационального общения», который за счет редуцирования был одинаково понятен всем, что позволяло чужаку, пришедшему из дальних краев, быть понятым и решать свои мелкие бытовые проблемы до того, как он изучит настоящий «язык», принятый в этой местности.

Исследователь, прибыв на место, ничего удивительного изначально не обнаружил. Язык жестов для него был родным и знакомым способом передачи информации, при невозможности использовать другие или как дополнение к имеющимся. При составлении записей долговременного хранения самый информативный — феромонный вариант речи, скажем так — несколько неудобен, а качественно записывать картину электростатических полей вокруг усиков научились и вовсе относительно недавно. Так что особых проблем с расшифровкой не возникло и лишь со временем недоумение по поводу отсутствия акустической речи вылилось в понимание глубины произошедшего провала, а так же — изящества, с которым из этой пропасти удалось выбраться.

Но это была только одна ловушка, в которую загнали и себя, и новую расу экспериментаторы. И следующий барьер мегакотикам явно не по зубам.

Просто, перед тем, как перекраивать живую природу, никому в голову не пришло хотя бы задать вопрос — почему «мягкотелые» цивилизации, как правило, насилуют природу, заменяя ее уродством техники? А ведь для того, чтобы не сделать катастрофической ошибки, даже на тот момент, знаний и статистики было накоплено достаточно, да вот похоже не случилось еще достаточно сильной встряски, чтоб начать такие вопросы задавать.

А ответ, пусть и неполный и не вполне правильный, прост — при всей внешней «мягкости» их тел они сделаны из самого неподатливого для внешнего влияния материала во вселенной. «Мягкие» не в состоянии повлиять даже на единственный волосок, и дело отнюдь не в несовершенстве их, или их знаний — пример неудачного вмешательства со стороны цивилизации, у которой управление геномом известно чуть не с Первой Матери, более чем нагляден и совсем не случаен.

Ведь Первая Мать строила свой мир не с нуля. В ее распоряжении был отлично работающий механизм Улья, отточенный не одной сотней тысяч циклов не слишком блестящего, но все же успешного выживания. Его было можно и нужно совершенствовать, но все базовые функции там уже успели породить специализированные формы особей, генетически или с помощью формирования приспособленных для выполнения своих функций. А «мягкотелые» создают пусть и не менее сложные структуры, но — из абсолютно биологически одинаковых элементов.

Даже питание на стадии формировании особи для них может только ухудшить форму, но никак не изменить. Да и наследственной передачи навыков они не знают, каждая особь учится всему, что надо, практически с нуля. Это одновременно и проклятие, и благословение — вносить изменения в жизнь гораздо проще, не надо ждать смены поколений, но усилия на воспитание этого самого нового поколения требуются просто титанические.

А при таком раскладе — «мягкотелым» остается только самое «экономичное» решение — кроить мертвую материю, с постепенным расширением своего влияния на живую, и так, все выше по лестнице разума, пока разница между живым и мертвым не пропадет. Но это-то, как раз никому в голову и не пришло!

Автоцентризм — страшная вещь, взявшиеся определять чужую судьбу, в своей слепоте не хотели, чтобы их создания строили это противоестественное уродство. И очевидно предполагали, что новая цивилизация будет построена по образцу их собственной — симбионтно-биологической. Пусть так, но ведь даже для этого случая особь должна иметь свободные конечности!

Даже Рабочий всю свою жизнь проводящий «на четырех» имеет свободную пару «рук», а вот об такой очевидно вещи как раз и подзабыли. Нет, передние лапки у мегакотиков вполне могли бы выполнять вполне сложные манипуляции, об этом разработчики позаботились, но для этого, помимо принципиальной возможности, нужна еще и постоянная тренировка.

А для этого — лапы должны быть как минимум свободны. Ну и как такое возможно, если они с задними одной длинны?

Про то, что у их подопытных всего две пары конечностей, а не три, экспериментаторы, такое впечатление что попросту забыли. А при таком раскладе — или ты хорошо владеешь передними, или быстро бегаешь на четырех. Ну а, принимая во внимание, что новый вид «не случайно» был самым физически слабым — желающие развивать руки быстро заканчивались, к тому же не успевая дать потомство.

Подопытные и тут оказались умней собственных создателей — они исключительно благодаря своей способности к сопереживанию умудрились «одомашнить» некоторые более специализированные виды — вроде саблезубов, для которых они играли роль загонщиков, разведки и чуть ли не кормильцев. Длинные клыки хороши для убийства, но мешают нормально объесть добычу. А ловкие лапки способны найти себе поживы в том, что оставил местный «царь» и обобрать все до голого скелета.

Так что, пользуясь межвидовым симбиозом, связку «рука-мозг», новоиспеченные разумные умудрялись развивать и закреплять. Не столь успешно, как им бы хотелось, но все же.

Как обычно — решение одной проблемы породило другую. Те же тигры требуют для себя большой территории, и прокормить могут тоже небольшую стаю рядом с собой. А падение плотности популяции резко тормозит развитие мозга, но беда была даже не в этом.

Третьим «подарком» от создателей — была сниженная численность котят в помете. Это было разумно — вырвавшаяся на просторы хоть планеты, хоть космоса новая раса со скоростью размножения по экспоненте — такого кошмара даже во сне не надо. Да и на стадии становления вида — внимание, оказываемое личинке — залог формирования полноценного разумного. Так что в помете максимум два котенка, и за весь репродуктивный период у самки могло быть не больше четырех родов, обычно — три. Взросление требует длительного периода опеки и грудного кормления, что автоматом гарантировало от следующей беременности. Зато детеныш получал максимум родительского внимания и навыков.

Все было бы прекрасно, но в купе с предыдущими просчетами такой императив поставил вид на грань критического падения численности, а общее изменение биосферы даже по самым оптимистическим прогнозам оставляла котам совсем немного циклов до того, как этот рубеж будет перейден, и отнюдь не в благоприятную для них сторону.

Это общее правило — обретение разума, означает резкое падение численности, потом она начинает расти — за счет освоения новых экологических ниш, но это не тот случай — ни способности измениться самим, ни способности приспособить мир под себя новоиспеченный разумный не имел.

И решение вопроса, что делать с этим — ложилось тяжелым долгом на хребет уже дальних потомков неудачливых экспериментаторов.

Что ж — задача интересная, будем решать.

«Неожиданность вторгается в нашу жизнь с телекоммуникационным вызовом», — отметил про себя Исследователь, и после небольшого анализа поставил на этот вывод «метку общности» — данное утверждение было верно для любых цивилизаций освоивших удаленные коммуникации.

Чтобы понять, что именно пришел вызов — не стоило даже оглядываться, вполне достаточно было поведения кошечки, враз припавшей на лапы, одновременно демонстрировавшей сразу две противоположные реакции на своем языке. Совершавший подергивающие движения хвост говорил о готовности драться, а вот прижатые к голове ушки, приседание на передние лапы и прижатый почти к земле подбородок — это изъявление покорности более сильному.

Все понятно — драться за котят она была намерена, но собственные шансы осознавала достаточно четко, о чем и сообщала, рассчитывая на некоторое снисхождение и защиту от Исследователя. Остается только дружелюбно помахать хвостом, подняв его почти вертикально и принять покровительственную позу. Дружелюбно — с точки зрения кошечки, кому угодно, включая и самого Исследователя, размахивание более чем трехметровой конечностью с полуметровым костяным крючком на конце, было чем угодно, кроме проявления дружелюбия. Но у настоящего ученого неосознанных движений тела не бывает — если для дела надо заговорить на чужом языке, он заговорит.