Командир Марсо - Жан Лаффит

— Мы прибыли к вам, чтобы освободить Францию, — объясняет Чарли, — а не для того, чтобы играть на руку коммунистам.

В этом Лусто теперь убежден. Он вспоминает холодность Чарли в тот день, когда он, Лусто, предложил передать Бастиду оружие, хранившееся у Кулондра; гнев Сирано по поводу ухода Пораваля к франтирерам… Но тогда Лусто разделял еще отчасти их недоверие к Ф.Т.П. Он думал, что «Тайная армия» станет единственной силой, борющейся во имя Франции. А сегодня вечером он начинает сомневаться в этом… Насколько проще оказывать сопротивление врагу вместе с такими людьми, как Кулондр!…

XI

— Партизаны!!

— Мадам Булен! Идите скорее сюда!

— Что случилось, милочка?

В Палиссаке все сильно заинтригованы. В городке появилось трое неизвестно откуда взявшихся людей. С расстегнутыми воротами рубашек, в беретах, они спокойно шествуют по главной улице городка, словно не замечая возбуждаемого ими любопытства.

Появление партизан среди бела дня внушает жителям тревогу. Правда, в Палиссаке уже не впервые видят людей из маки. В прошлом году, 11 ноября, сюда на небольшом грузовичке приезжала даже целая группа партизан — возложить цветы на памятник погибшим. Но ведь тогда немцы не были так близко, как сегодня, — в каких-нибудь десяти километрах отсюда, да еще в полной боевой готовности. К тому же жители городка все еще находятся под впечатлением событий в Мюссидане, происшедших всего неделю назад.

Бакалейщица Булен, как и ее соседка, выбежала на порог лавки.

— Вы знаете их, мадам Булен?

— Нет. Они, должно быть, не здешние. Впрочем, позвольте, одного из них я где-то видела.

— Это Беро, — подсказывает шепотом третья кумушка, только что присоединившаяся к ним, — давнишний арендатор с холмов.

— А он тоже партизан?

— Говорят, да.

— Куда они направляются?

На единственной большой улице Палиссака только и разговоров, что о партизанах. Парикмахер Александр пристраивается у своего окна, аптекарь смотрит через стекло витрины, кузнец вышел во двор; на площади ребята бросили все игры.

— Только бы с нами ничего не случилось, — повторяет соседка бакалейщицы Булен…

Тем временем Роже Беро — а это действительно он — вместе со своими двумя товарищами — маленьким Портосом и юным Арамисом — уже подходит к церкви.

— Они, верно, идут к Пейролям, — говорит кто-то, заметив, что партизаны сворачивают в маленький переулок между булочной и кафе Тайфера.

— Зачем им понадобилось устраивать этот парад? — ворчит налоговый инспектор Костдуа, обращаясь к мяснику Мерло. — Вот такие-то выходки и навлекают на нас беду.

Мерло, хотя иногда и снабжает мясом отряды маки, не склонен компрометировать себя публично ни в ту, ни в другую сторону. Поэтому он только пожимает плечами.

Впрочем, вновь прибывшие, кажется, не собираются больше привлекать к себе внимания. Перекинувшись несколькими словами с Фернандой Пейроль, они входят в булочную. Ясно, они пришли за хлебом… Теперь никто больше не обращает на них внимания. Только ватага мальчишек слоняется поблизости в надежде получше рассмотреть партизан.

Но от этого Роже Беро не менее горд возложенной на него миссией. Вчера вечером Констан вызвал его в штаб сектора.

— Ты знаешь Пейроля, булочника в Палиссаке?

— Он мой старый товарищ по полку. Его брат в одной группе со мной.

— Тем лучше. Тебе придется навестить его.

— Ну, это проще простого.

— Ты должен добиться, чтобы он увеличил нам поставки хлеба.

— Это ему нелегко будет сделать. К тому же он на заметке у немцев.

— Надо убедить его во что бы то ни стало.

— Сделаю все, что смогу.

— Непременно добейся успеха. Сегодня вечером штаб сектора переезжает на новое место, по ту сторону Палиссака. Там прекрасные позиции, но мы удержимся на них только в том случае, если будет обеспечено снабжение. Это в данный момент для нас чрезвычайно важно…

В пекарне Жозеф Пейроль — наполовину голый и все же весь мокрый от пота — закладывает в печь большие круглые хлебы по десять фунтов каждый. По всей пекарне разложены соломенные маты с приготовленным к выпечке тестом. Подмастерье Пейроля, мальчик лет пятнадцати, накладывает хлебы один за другим на большую круглую лопату, а сам булочник, нагнувшись, ловко всаживает их на лопате в печь.

— Эй, поберегитесь там, сзади! — кричит Пейроль, ставя очередной хлеб в печь. Не оглядываясь, он рывком вытаскивает из печи лопату.

Беро, а за ним и два его приятеля подходят к нему.

— А, это ты, Роже, — говорит, все еще не оборачиваясь, булочник. — Станьте там, в углу. Прошу меня извинить. С такой мукой, какую поставляют теперь, нельзя задерживать сырое тесто, иначе оно опадет, а я не поставил в печь и половины хлеба.

— Делай свое дело, не торопись.

— Ну, как там мой братишка?

— Прекрасно. Уже три дня, как вернулся в группу. Рана оказалась не опасной. Простая царапина и уже зажила…

— Эй, Рауль, — кричит булочник, — пошевеливайся, черт побери!! Разве не видишь, что я жду?

Арамис и Портос отодвигаются в сторону, чтобы не мешать подмастерью булочника, который мечется, как чертенок.

— Хотелось бы с тобой поговорить, — начинает Беро.

— Слушаю тебя.

Роже вопросительно кивает головой в сторону юного подмастерья, наклонившегося поднять хлеб.

— Нет, вы только поглядите на это добро! Посмотрите на эту дрянь! Просто мерзость какая-то! — вдруг расходится Пейроль при взгляде на потекшее с лопаты тесто.

Он сажает хлеб в печь и, продолжая ругаться, с остервенением скоблит лопату. Потом, как ни в чем не бывало, поворачивается к трем приятелям.

— Можешь смело говорить все что хочешь, — заявляет он, — это мой племянник.

— Ты, верно, догадываешься, зачем я пришел?

Булочник с преувеличенным вниманием засовывает в печь лопату и говорит равнодушным тоном:

— Я могу поставлять вам еще от восьми до десяти буханок в день.

— Но этого мало, старина! Нужно еще столько же.

— Слушай, Роже, ты ведь меня знаешь; при всем желании я не могу дать больше…

И вдруг он снова начинает кричать и жаловаться:

— Найдите мне зерна или заставьте мельника давать мне больше муки! Сам я не могу больше достать! Уверяю тебя… Я предпочел бы быть на вашем месте, в маки! В самые ближайшие дни меня здесь так хватят по затылку, что дух вон. Боши уже сожгли одного моего приятеля возле Нонтрона…

— Не горячись, дай я тебе все объясню…

— Я ведь поставляю вам ежедневно целую печь!…

— Кому нам?

— Вам всем. Считай сам: двадцать буханок по десять фунтов для Констана, десять для парней Лусто, четыре-пять здесь, четыре-пять там…