Цвет крови - Деклан Хьюз

— Ладно, собирайте вещи. Можете поехать ко мне. Вероятнее всего, я сегодня дома ночевать не буду. Вы поезжайте туда, запритесь в спальне и не подходите к двери, никому не открывайте. Понятно?

Анита взглянула на Марию, но сестра уже кивала.

— Вы хороший, мистер Лоу.

— Ничего подобного. Просто у меня нет выбора. Я подожду внизу. Забирайте все.

Я остановил такси, потом отпустил, потому что первое, что водитель сказал, касалось хороших местечек, занятых здесь этими гребаными иммигрантами. К тому времени как я поймал другое такси, девушки уже вышли на улицу. Все уместилось в два маленьких тряпичных чемодана. Водитель быстро вылез из машины и положил вещи в багажник, что я счел хорошим знаком. Я спросил, не нужно ли им сказать что-нибудь хозяину дома, и Анита принялась объяснять, что они задолжали квартплату. Мария, чей английский был похуже, но выразительнее, заявила:

— Этот хозяин — придурок. Пошел он. — Революции случались из-за меньшего. Я заплатил водителю, дал ему щедрые чаевые, убедился, что он точно знает, куда надо ехать, и дал Аните ключ.

«Никаких имен. Она слишком напугать».

Глава 17

Я нашел листочки, которые Джерри Далтон оставил под моими дворниками, когда рылся в карманах в поисках денег, чтобы заплатить за пинту «Гиннесса» и двойное виски. Я сидел у стойки бара на высоком стуле и ждал Марту О'Коннор, которая позвонила мне и договорилась о встрече. Странички оказались копиями вырезок из газет. Одна, датированная 1999 годом, представляла собой некролог, посвященный доктору Ричарду О'Коннору, скончавшемуся, как там было сказано, внезапно. Там в скупых словах описывалась его медицинская карьера и успехи в регби (он играл за Сифилд в качестве профессионала, был кандидатом в национальную сборную Ирландии, но ни разу не участвовал в международном матче), кошмарное убийство его первой жены Одри и счастье, которое он обрел в браке с Сандрой Говард. Вторая страничка оказалась короткой статьей, взятой скорее всего из Интернета, где рассказывалось, как передозировка инсулина может у диабетика напоминать инфаркт.

Я уже все допил и заказывал еще, когда голос за моей спиной произнес:

— И пинту «Карлсберга».

Марта О'Коннор была ростом примерно пять футов девять дюймов и, как правильно заметил Дэн Макардл, выглядела приятной крупной девушкой, причем без малейших признаков избыточного веса (если, конечно, вы не привыкли пялиться в гламурных журналах на худосочных манекенщиц). На ней были свободная хлопчатобумажная рубашка, курточка из флиса, линялые джинсы и тяжелые ботинки. Темные волосы коротко подстрижены сзади и по бокам и длинные спереди. Так стригли мальчиков в английских общественных школах. Цвет лица смуглый, глаза темные; брови не выщипаны, отсутствует макияж. Она абсолютно не была похожа на своего сводного брата.

— Не знал, что я так резко выделяюсь.

— Возможно, и не выделяетесь. Но это мое любимое заведение; все здешние посетители либо работают в газете, либо просто завсегдатаи.

Она села на стул рядом со мной и кивком поздоровалась с несколькими посетителями. Принесли выпивку. Марта О'Коннор взглянула на мою комбинацию виски и пива и улыбнулась.

— Вы здесь приживетесь без проблем, — заметила она. — Эд Лоу. Вы работали над делом Даусона, верно?

Я кивнул.

— Не думаю, что в том деле мы узнали действительную историю.

— Я тоже сомневаюсь. Об этом позаботилась армия юристов.

— Не хотели бы рассказать об этом? Правду от человека изнутри…

— Когда уйду на пенсию, вы услышите мой рассказ первой.

— Если вы будете продолжать пить в таком же масштабе…

— Давайте выпьем за пьянство, — предложил я. — Кто хочет на пенсию?

Я поднял свою кружку, она улыбнулась и чокнулась со мной.

— Сейчас я работаю над делом, в которое вовлечена ваша мачеха, — сказал я. Ее улыбка стала слегка напряженной.

— Она уже вас заманила в свои сети? Околдовала? Сандра большой специалист в этом деле: завлекает мужчин, внушает им, насколько она хороша и благородна, к тому же еще и красива, пока бедняги не теряют на хер всякую способность раскусить ее.

Парочка мужчин повернула головы в сторону Марты, как будто возмутившись, что женщина может так грубо выражаться, но тут же отвернулась без всяких комментариев, увидев, кто это.

— Что они должны обнаружить, когда ее раскусят?

Марта пожала плечами:

— Расчетливость. Амбиции. Лед, — отчеканила она. — Мы с мачехой не поладили с первого дня. Думаю, это объяснимо. Десятилетняя девочка теряет свою мать, через два года ее любимый отец уходит к другой женщине — про такое во всех учебниках написано. Верно, об отце я тогда не думала, о том, в чем он может нуждаться; я думала только о себе. Знаете, а почему бы нет? Я была маленькой девочкой, видевшей, как убили ее мать. Отец был нужен мне, причем на неопределенный период. Почему он не мог подождать? Я бы вскоре превратилась в подростка.

В ее голосе чувствовалась реальная боль, причем свежая, как будто все произошло вчера.

— Поэтому я устранилась. Настояла, чтобы меня отправили в интернат, которым руководили эти извращенки-монахини, затем в Оксфорд. Один Бог ведает, с какой стати я вернулась.

— В отсутствие Божьей мудрости скажите все же, почему вы вернулись?

— Не знаю. Свести счеты.

— С вашей семьей?

— И с церковью. И со всей гребаной страной.

— И как обстоят дела? — поинтересовался я.

— Да пока неплохо, — сказала она и продолжила нараспев: — У тебя никогда нет недостатка в счетах, с которыми надо разобраться, старушка Ирландия.

Она допила пиво и махнула бармену:

— Пэт, «Карлсберг» и… Мне покупать вам две выпивки? Дорогое свидание получается, твою мать.

— Только пинту. Виски уже сделало свое дело.

— И «Гиннесс». Так как оно все выглядит там, в верхах? Теория смертельного треугольника все еще актуальна? Шейну будет предъявлено обвинение? Бедная Джессика. Она мне всегда нравилась, она была очень сексуальной.

— Вы сейчас работаете? — спросил я.

— В кругах близких к… — шепнула она.

Я покачал головой.

— Больше я не могу ничего рассказать.

Принесли выпивку, и мы занялись делом.

— Я хотел расспросить вас про доктора Джона Говарда, — продолжал напирать я.

— Ну, это уже работа. Такая информация вам даром не достанется. Если вы не хотите поделиться вашей…

Я взглянул на нее. Она усмехалась, но была человеком серьезным и делала тщательную и ценную работу.

— Ладно, но то, что я вам расскажу, должно остаться тайной до того, как я разберусь с этим делом, понятно?

— Это вы так говорите.

— Нет, я серьезно. А затем я расскажу вам все — при условии, что меня вы упоминать не будете. Потому что речь идет о жизни и смерти людей. Включая ваших родителей.

Она некоторое время не поднимала глаз, когда повернулась ко мне, лицо было решительным, глаза мрачными. Она кивнула.

— Значит, так. Я сегодня говорил с полицейским в отставке, занимавшимся делом об убийстве вашей матери и в результате повышенном до инспектора. Поймите, он ничего не говорил открытым текстом, но был явно недоволен результатом. Особенно он расстраивался насчет того, что Кейси действовал в одиночку. Он говорил о разнице ран вашей матери и отца, о том, что Кейси не только был учеником вашей мамы, но и игроком в команде по регби, которую тренировал ваш отец, и сыном горничной в доме Говардов. Его обучение оплачивали Говарды.

— Вы хотите сказать, что Сандра и мой отец…

— Я ничего не хочу сказать. Это все гипотезы…

Марта О'Коннор нетерпеливо кивнула, как будто хотела сказать: «Я знаю, как это делается, оставьте это дерьмо для недоумков».

— Ладно, мальчишка был любимчиком в классе Сандры. Наверняка некоторые из одноклассников считали, что там есть нечто большее, чем просто фаворитизм. Значит, мы можем предположить, что Сандра…

— Трахала его.

— И в процессе учила его, что следует делать. Околдовывала, как вы выразились. А хотела она, чтобы доктор Рок стал свободным. Что, естественно, подразумевает, что от вашей матери следовало избавиться.

— А по этой гипотезе мой отец принимал участие в этих планах?

— Вполне возможно. Он же встречался с Кейси на поле во время тренировок. Он ведь был вдохновителем по натуре, верно?

— Люди так считают. Для десятилетней девочки, если только ей особенно не повезет, папочка всегда вдохновитель, весь ее мир. Но люди говорят, особенно в мире регби, что доктор Рок был сильным человеком. Героем для многих.

Она произнесла слово «регби» с таким выражением, будто это была детская игра, а когда говорила «доктор Рок», делала это с иронией, хотя боль, которую она испытывала от его отсутствия, все же чувствовалась.