Красный рассвет - Федор Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако сейчас против него хотели использовать другую тактику. Преимущества были обязаны обратиться слабостью. Кто мог это предвидеть?
69
Морские песни
– Так вот, по поводу нацпринадлежности, Сергей Феоктистович, – распространялся в другой раз командир лодки. – Точнее, по поводу влияния моей личной национальности как причины моей же личной войны с Америкой. Интересно?
– Даже весьма, – кивал начальнику Прилипко, прихлебывая отличнейший индийский чаек, подкупленный не где-нибудь, а непосредственно в Индии.
– Может, я и повторюсь в чем-то, Сережа, – ты уж прости старому пирату. Так вот, Сергей Феоктистович. Моя, а значит, по аналогии и твоя национальность заставляет меня люто ненавидеть Америку, конкретнее, ее Соединенные Штаты, ибо… Эта империя нанесла нашей Руси не только военное поражение (это как раз дело переживаемое, это нам наносили часто и многие; потом мы обычно отыгрывались, но это дело десятое). Дело в том, что, кроме военного, Штаты нанесли нам идеологическое поражение и произвели удар по общей славянской культуре. Что уж там раньше, позже, дело второе. Хотя, как я неоднократно говорил, дух определяет многое – почти все. На войне, конечно, бывает по-всякому. Иногда вначале ломается дух, а потом сыпется фронт и все остальное. Бывает, что после удачного выпада врага внезапно тоже сыпется до того вроде бы крепкая вера. А случается, убежденность в своей правде держится до конца, до последнего солдата, до последнего патрона и, пусть это звучит банальностью, до последней капли крови.
– Тимур Дмитриевич, но ведь вообще-то разве мы – я имею в виду Россию – когда-то воевали с США? Напрямую вроде нет.
– Молодо – зелено. Историю читай, Сережа! – Возлежащий на своей чудо-постели Бортник принял сидячее положение. – А холодная война против СССР – это что, по-твоему? Она выпила из нашей – точнее, из всей коалиции входящих в Союз стран – столько крови, что… Разумеется, пота – тоже. Но по большому счету гигантские экономические напряжения всегда выливаются в кровь. Если где-то для чего-то взять слишком много, в другом месте не хватит. Слишком много танков, значит, будет мало лекарств. Подскочит детская смертность. Или не хватит на борьбу с преступностью – спустят на тормозах до лучших времен. Вариаций – более чем. Ну, войну ту мы проиграли. И кстати, не впрямую. Именно те, оставленные на обочине проблемы нас и подкосили. Все думали, потом успеется. Не успелось, как видим. В данной войне напрягли все жилы в сторону железа, а в это время подкосилась вера. Доконала нас шмоточная идеология. И что еще обиднее, мы ведь не просто проиграли сами по себе.
– А кто? – подключился Прилипко. – Имеется в виду так называемый социалистический лагерь?
– Больше, Сергей Феоктистович, куда больше. Весь мир. От нашего проигрыша проиграл весь мир. Внешне это вообще понятно, именно после победы в холодной – Третьей мировой войне Штаты начали вести себя как владыки и развязали целую кучу вроде бы маленьких – но для народов-целей совсем не таковых – войн. Однако, кроме внешних эффектов, был еще один. Понимаешь (мне рассказывал дед, да и не только он), в нас, в русских, ведь всегда верили. Не интеллигенция даже. С той-то как раз понятно: она из-за заточки ума штука весьма гибкая – куда хошь извернется. Речь о простом народе, так сказать, малограмотном и потому живущем сердцем, а не перегруженной головой. Все верили, что, хотя вокруг патока сладкой жизни, есть на свете одна страна, люди в которой – кремень. Их не только не сломить железом и атомом, но еще и не заманить долларово-джинсовой жвачкой – они ее не употребляют. Как вот есть люди пьющие и нет. Так вот русские считались в этом плане как бы непьющими. И не по причине какой-то больной печени, а от полной сознательности. Эти легендарные русские были как бы выше этого. Наверное и даже наверняка, в действительности все было несколько не так, но представленный образ существовал. Так вот, после разрушения в СССР коммунизма этот образ рухнул. И вот именно тогда русские стали гораздо более презираемым народом, чем кто-либо другой. Именно за это предательство своего идеального образа. Именно потом стало за правило давать русским пинка при каждом удобном случае. И среди террористов тоже, кстати.
– Понятно.
– Здесь смыкаются два вектора направленности моей судьбы, Сергей Феоктистович. Во-первых, для того чтобы подняться с колен, русским надо снизойти до умения давать пинка всем и вся. Этим я и занимаюсь, пугая океан своим перископом. А во-вторых, я всегда мечтал сойтись с Америкой в честном прямом поединке. Эти самые пинки выполнили двойную функцию. Они дали мне возможность потренироваться на тех, кто послабже: закалили дух, волю и дали возможность развить профессиональные навыки. Мы не имеем возможности повторить американскую схему нашего разгрома в зеркальном отображении. У нас нет средств соревноваться с Голливудом и разрушать их идеологически. Но можно попробовать нанести им идеологический удар через серьезное военное поражение. И вот это я сделаю с удовольствием. – Бортник посмотрел на помощника в упор. – И значит, Сережа, я буду теперь воевать не только против навязываемого Штатами будущего, но еще и во имя нашего общего прошлого. Вряд ли, конечно, мы вернем русским былой ореол святых, но попробовать придется. И вы все будете воевать вместе со мной, и никуда вы не денетесь.
– Правильно, Тимур Дмитриевич, куда ж мы денемся с подводной лодки, – согласился капитан-лейтенант Прилипко.
70
Паровоз воспоминаний
Потом ты слушаешь в очередной раз этот вроде бы бред о каком-то современном корсарстве и… Вроде бы со стороны уже наблюдаешь, как задаешь какие-то вопросы по делу. Поначалу о каких-то мелочах. Об оплате – оказывается, самоокупаемость. О поддержании дисциплины. Смеешься: как же это можно, без пирамиды власти, «губы» и… Тебе доверительно подмигивают: не просто «вплоть до применения оружия», а когда хочешь, тогда и применяй. Можно вообще – «на реях». Ты не веришь, посмеиваешься. В ответ жмут плечами и даже не доказывают. В общем, однажды, когда в очередной раз…
Оказывается, на одну такую лодку («да, атомную, атомную, разумеется») срочно требуется опытный русский командир. А ведь ты как раз уже год водишь «Сталинград» и… Там, говорят тебе, настоящие боевые пуски, хоть каждый день, если повезет. И можно даже следить за янки, если сильно хочется. И самое новейшее оборудование, и экипаж, настоящий лихой, до которого, кстати, уже никаким пересудом не докатится твоя тыловая боль, и… И кстати, очень солидное… Да что там солидное, невероятное денежное содержание. В валюте? В любой! И значит, можно будет… Ведь у этих детей, у которых когда-то имелись нелады с алгеброй, у них самих вот-вот будут дети. А ты, старый хрыч, чем ты можешь им реально помочь? Еще чуть, и тебя шуранут на пенсию. И будешь ты пить пиво в каком-нибудь чужом городе и вначале стесняться, а потом запоздало трясти медальками за всякие «десять» и более «безупречной службы». И на тебя будут пялиться и доливать пивка. А где-то будут внуки и… Черт возьми, здесь можно за несколько лет – да что там лет, месяцев, если повезет, – сделать состояние. И на Кольском полуострове, и в России покуда по-прежнему непонятно какой строй – элементы капитализма присутствуют. Можно сотворить детям малое предприятие, да хотя бы сделать серьезную долю в акциях. И…
Потом ты уже как-то быстро оказываешься в рейсовом, международном «Ан» с чужими документами, на которых твое стереофото и в фас, и в профиль – как положено. И командование, и родное, и вышестоящее, как-то быстро шевелится – обеспечивает твоему увольнению на почетный отдых «зеленый, зеленый свет». Правда, до этого еще курсы языка. Те, училищные знания, они как-то поистерлись.
Потом ты, как-то сказочно быстро, моргаешь на чрезвычайно яркое солнце. Это уже совсем в другом климате. И как-то твои горестные возвращения к родному пирсу, когда в душе борются антагонизмы, отступают куда-то в прошлую, не имеющую отношения к делу жизнь.
71
Морские песни
Еще тогда, во время похода, при маневрах над Австрало-Антарктическим поднятием, выяснилось, что среди жрецов тайного знания, вечно запертых в своей аппаратной кабине, есть по крайней мере один человек, интересующийся реальным миром. Понятно, реальным миром на борту «Индиры Ганди» значились ее собственные внутренности и отголоски процессов, происходящих извне, во время погружения на большую глубину могущие интерпретироваться как проявления потустороннего бытия. Этим человеком был Прохор Мстиславович Титов. Возраста он был неопределенного, возможно, из-за зарослей бороды и бледности кожи. Оба эти признака были присущи большинству экипажа «Индиры», так что он вполне вписывался в местную моду. Однако, несмотря на эту мимикрию под подводника, он бы так и остался для Бортника призраком, как все остальные пассажиры, если бы с некоторых пор не начал искать контакт.
