Судьба горца - Ханна Хауэлл

– Хочешь сказать, кто-то из Донкойла рассказал Битону о Малкольме? – Балфуру совсем не нравился оборот, который принимал разговор, но он понимал, что подвергнет свой клан опасности, если не рассмотрит все версии. – Возможно, это сделала Гризель.

– Гризель уже две недели, как мертва. И люди, с которыми она встречалась, тоже убиты.

– А если она сделала это раньше?

– Возможно, но маловероятно. Битон не стал бы выжидать так долго, чтобы схватить и замучить кого-то из Мюрреев. Если бы хоть один из пособников Гризель сбежал от нас, я бы смело предположил, что именно она обличила Малкольма. Несчастного пытали, скорее всего, на протяжении двух недель, хотя я и молю Бога, чтобы ему не пришлось мучиться так долго. Нет, Битон узнал о Малкольме уже после смерти Гризель.

– В Донкойле еще один предатель?

– Или приспешник Битона.

Балфур знал, на кого намекает Джеймс. Его недоверие к Мэлди было столь велико, что заразило даже самого Балфура. Но предположить, что эта девушка способна выдать человека, тем самым послав его на верную гибель, казалось почти невозможно. Потому что если она действительно одна из приспешников Битона, то наверняка прекрасно осведомлена, какая медленная, мучительная смерть его ожидала. Мэлди – целительница, о терпении, мастерстве и доброте которой в Донкойле уже ходили легенды. Такие зверства привели бы ее в ужас; она никогда не стала бы делать ничего подобного по доброй воле. И еще Балфуру очень не хотелось думать, что она его дурачит, а он все равно продолжает страстно желать ее и днем, и ночью.

– Я знаю, кого ты подозреваешь, – сказал он наконец.

– Ну еще бы. Ведь и ты со мной согласен, хотя изо всех сил стараешься выбросить эту мысль из своей головушки. Допустим, Малкольм и сделал какую-то глупость, выдавшую его, какую-то ошибку, которой вовремя не придал значения или попросту не заметил, а может, его обнаружили и схватили так быстро, что парню не представилось случая сбежать. Но в любом случае с нашей стороны было бы непростительной ошибкой не рассмотреть версию о предателе, рассказавшем Битону, что один из Мюрреев тайно обретается в его замке.

– Знаю, – отрывисто бросил Балфур, тяжело вздохнул и потер шею. – Поверь, я никогда не упоминал при Мэлди имени Малкольма или Дугласа, просто сказал, что мы послали своего человека к Битону.

– О боже! Да Битону и не нужно знать никаких имен, чтобы сообразить, что под видом одного из тех несчастных страдальцев, которые вынуждены вкалывать на самых черных работах, как раз и скрывается засланный к нему соглядатай. Ты говорил девушке, что мы отправили в Дублинн двоих?

– Нет. И пока ты не обвинил меня в этом, моя безрассудная страсть к этой девушке не влияет на ясность моих мыслей и не застит мне правду. Если что и влияет, то сердечная привязанность, а не огонь в чреслах. Мне просто не хочется верить, что я мог бы полюбить или возжелать женщину, способную послать человека на такую ужасную, мучительную смерть. Джеймс, она ведь целительница! Тебе бы стоило хоть раз увидеть, как Мэлди склоняется к больному или раненому, чтобы понять, почему мне так трудно поверить, что она может быть способна на столь бесчеловечную жестокость.

– Знаешь, я склонен думать, что она, скорее всего, поступает так не по доброй воле. Возможно, Битон, так сказать, держит меч у ее горла, вынуждая служить ему. И не думай, что я так говорю, чтобы успокоить тебя. Нет, я просто хочу лишить ее возможности навредить нам.

Балфур тихонько барабанил пальцами по толстой деревянной столешнице. Джеймс прав. Если существовала хотя бы крохотная вероятность, что Мэлди поставляла сведения врагу, ее следовало остановить, и немедленно, лишив даже малейшей возможности еще что-нибудь разузнать, подслушать или передать Битону. Балфуру придется держать ее взаперти и под надежной охраной, пока он не докопается до истины. Если Мэлди виновна, то не сможет не признать, что это даже слишком мягкое наказание за ее преступления. Если же она невиновна, то своими действиями он причинит ей боль и нанесет глубокое оскорбление, которого Мэлди, вероятно, никогда не простит. Балфур отдавал себе отчет, что выбор у него невелик и безрадостен. Если Мэлди виновна и он позволит ей сбежать, то это наверняка будет стоить ему победы, в которой он так отчаянно нуждается, а многим из его людей – жизни. Если же он поведет себя с ней как с предательницей, запрет и приставит стражу, то это, скорее всего, будет стоить ему самой Мэлди.

– Независимо от того, какой путь я изберу, меня ожидают большие потери, – пробормотал лэрд.

– Да, все так, – вздохнув, согласился Джеймс и, протянув руку, ненадолго сжал плечо Балфура, выказывая тем самым понимание и сочувствие. – Но задумайся хоть на мгновение. Так или иначе, но ты, вероятно, потеряешь девушку. Если Мэлди окажется предательницей, то непременно сбежит, так как в противном случае ее ожидает повешение, но тогда многие из Мюрреев погибнут напрасно, сражаясь, благодаря ее стараниям, в заранее обреченной на провал битве. Если же она невиновна, то может решиться на побег из опасения, что в гневе ты причинишь ей вред. Только, боюсь, доверие слишком дорого тебе обойдется.

– Вот именно. – Балфур допил вино и резко поднялся. – Всегда лучше побыстрее отделаться от самой неприятной работы. Я сейчас же пойду к ней и потребую объяснений.

– Она может и признаться, и даже поведать, почему служит Битону, указав причину, которую ты сочтешь достаточно серьезной.

– Возможно, но не думаю, что малышка Мэлди будет так откровенна со мной.

Балфур шел к их с Мэлди комнате медленным тяжелым шагом осужденного на казнь человека. Его разум заполнили жаркие образы их бурных любовных ласк в башне две ночи назад, отчего мужчина горько поморщился. В тот раз он ушел оттуда, ощущая безмятежный покой, уверенность в себе и безграничную радость. Мэлди же, напротив, была молчалива, и он еще предположил, что она что-то утаивает от него. Сейчас ему не хотелось думать, что она могла скрывать то, что недавно отправила человека на смерть. Балфуру даже страшно было представить, что он мог оказаться таким дураком.

Когда мужчина вошел в комнату, Мэлди, сидевшая у огня, расчесывая только что вымытые волосы, обернулась и тепло улыбнулась ему. Как она прекрасна! Он хотел ее и ненавидел себя за эту слабость. Он даже ее чуть-чуть ненавидел. Балфур знал: если окажется, что она действительно помогает Битону, то ему предстоит испытать нечто посерьезнее, чем сердечная боль. Он просто больше никогда не сможет доверять женщинам.

Мэлди озабоченно сдвинула брови, потому что Балфур с того момента, как закрыл за собой дверь и привалился к ней спиной, не произнес ни слова и лишь пристально разглядывал ее. В его позе сквозило напряжение: руки скрещены на груди и так крепко сжаты, что вздулись мощные мускулы. Это было странно и неприятно: колючий, неприветливый взгляд скользил по ее лицу, отзываясь нехорошим холодком в животе и вызывая неловкость. Девушка уже было решилась поинтересоваться, что могло вызвать столь суровый и неприступный вид, но так и не смогла выдавить ни слова. Сейчас на его выразительном лице чувства отражались, словно в причудливом калейдоскопе, сменяя одно другое, и все же девушка ощущала, что Балфур отгородился от нее неприступной стеной, полностью замкнувшись в себе. Это по-настоящему напугало ее. Она смотрела на него и не узнавала в опасном мужчине, неподвижно застывшем у двери, своего нежного и пылкого возлюбленного.