Умирающее общество и Анархія - Жан Грав

Люди хотѣли уничтожить послѣдствія, нисколько не задаваясь вопросом о причинах и не затрагивая их; мѣнялся только правительственный ярлык, производилась нѣкоторая очистка в составѣ должностных лиц; когда же оказывалось, что то зло, на которое жаловались раньше и от котораго надѣялись избавиться, снова всплывало, послѣ ничтожнаго перерыва, и продолжало существовать попрежнему, как будто бы никаких измѣненій не произошло, то всѣ начинали удивляться.

Современная медицина поняла, что лучшее средство бороться с болѣзнями, это – предупреждать их, уничтожая, при помощи разумной гигіены, тѣ причины, которыя их вызывают. Анархисты хотят примѣнить ту же точку зрѣнія и к общественной гигіенѣ. Они поставили вопрос о причинах болѣзней, от которых страдает современное общество, нашли их источники и, отказавшись от мысли о всеобщих панацеях, которыя они предоставляют политическим шарлатанам, говорят людям, на основаніи сравнительнаго изученія различных существующих систем и реформ:

«Корень того зла, от котораго вы страдаете, лежит в дурной общественной организаціи; власть и капитал – вот двигатели той машины, которая вас давит. Вы можете сколько угодно мѣнять в ней колеса, преобразовывать и улучшать их; функція этой машины – раздавить вас, и вы будете непремѣнно раздавлены, если не уничтожите самую машину, с тѣми двигателями, которые доставляют ей всю ея силу, – властью и капиталом. Если вы не хотите терпѣть послѣдствій, уничтожьте самую причину».

Когда, послѣ долгих исканій, физіологи открывают источник такой болѣзни, которая прежде была извѣстна только в ея послѣдствіях, то может случиться, что все лечебное искусство окажется от этого перевернутым: больному будет предписываться то, что прежде запрещалось, и, наоборот, запрещаться то, что предписывалось; в политикѣ это называется революціей. Иногда старые рутинеры называют новаторов сумасшедшими, оригиналами, и обвиняют их в том, что они подвергают опасности жизнь больного и не считаются с цѣлым рядом самых вѣроятнѣйших гипотез. И эта вражда будет преслѣдовать их до тѣх пор, дока достигнутые и много раз повторившіеся результаты не заставят, наконец, замолчать рутинеров, не вѣрящих ни во что, кромѣ формул, почерпнутых из прошлаго.

Врач, пробующій новый метод лѣченія, дѣлает в маленьких размѣрах то, что анархисты хотят сдѣлать в больших, по отношенію к цѣлому обществу. Когда он оставляет торную дорогу рутины и пытается приложить новыя научныя данныя, то, если только он увѣрен в своих знаніях, в своей подготовкѣ, в вѣрности своих наблюденій, ему нечего заботиться о преслѣдующих его враждебных криках ретроградов.

То же можно сказать и в соціологіи. Виноваты ли анархисты, если наше общество устроено так, что люди не могут дѣлать того, что хотят, не наталкиваясь на какой-нибудь запретительный закон, на какую-нибудь центральную власть, которая увѣряет, что знает лучше самих заинтересованных лиц что им нужно, которая хочет заставить их дѣлать то, что, с ея точки зрѣнія, для них полезно и помѣшать тому, что кажется ей вредным? Общество устроено так, что, чтобы из него выйти, его прежде нужно разрушить; в таком случаѣ, буржуазіи нечего жаловаться, когда, в своем стремленіи к свободѣ, люди хотят устранить стѣсняющія их учрежденія.

Пользованіе опытным методом предполагает переход от теоріи к практикѣ; но даже при самых точных разсчетах в каждом опытѣ останется всегда извѣстная доля непредвидѣннаго, которую робкіе умы и изберут как предлог для отрицанія всякаго нововведенія. Неужели же мы должны осудить себя на застой ради удовольствія рутинеров.

Раз причина болѣзни извѣстна, пусть лучше нож оператора извлечет злокачественную опухоль и уничтожит ее в корнѣ; хирургія каждый день подает нам примѣр смѣлаго удаленія членов или органов атрофированных, паразитных, зараженных гангреной, или вообще могущих стать причиной осложненій. Почему же мы должны колебаться в уничтоженіи того, что всѣми – за исключеніем тѣх, кому существующій порядок выгоден – признано дурным и вредным?

Мы знаем, что на это нам возразят, что с обществом нельзя обращаться как с отдѣльной личностью, что послѣдняя может погибнуть незамѣтно, тогда как общественный переворот может повести к погибели или к шагу назад для всего человѣчества. Затѣм, мы услышим опять о преимуществах медленнаго, постепеннаго дѣйствія посредством проведенія ряда реформ. И это называется опытным методом!

Что бы не говорили наши противники, но эмпириками являются именно они, и их опыт, которым они пользуются уже цѣлыя столѣтія – всѣ их частичныя преобразованія и починки – показывает нам только, что единственныя полезныя реформы, это – тѣ, которыя разрушают самыя учрежденія, лежащія в основѣ общественнаго строя. Но разрушеніе учрежденій, это – революція, потому что буржуазія, имѣющая в своих руках власть, будет, пока эта власть у нея, защищать свое существованіе и поддерживающій его порядок вещей. Если только она замѣтит, что всеобщее избирательное право стремится отнять у нея власть, она тотчас же постарается удержать напор народных волн и пустит в ход и чиновничество, и суд, и полицію, и войско. Она позволит только тѣ реформы, которыя не затрогивают учрежденій, служащих опорой для ея привиллегій, допустит к употребленію только тѣ лѣкарства, которыя стремятся лишь облегчить болѣзнь, а не уничтожить ея причины. Мы сталкиваемся с этими реформами с тѣх самых пор, как существует всеобщее избирательное право, потому что онѣ постоянно являются в избирательных программах политических партій. Реформы эти таковы, что до тѣх пор, пока онѣ не вышли из области проэктов, онѣ обѣщают погрузить рабочаго в океан блаженства; но стоит только им перейти в жизнь, как онѣ в лучшем случаѣ оказываются не приводящими ни к каким замѣтным результатам, а иногда и прямо становятся лишним орудіем порабощенія и эксплуатаціи в руках правящих классов.

Дѣло в том, что современное общество устроено так, что все, что в нем дѣлается прекраснаго и полезнаго, попадает, в концѣ концов, в руки обладателей капитала. Какое-нибудь новое изобрѣтеніе служит только тому, кто имѣет средства его эксплуатировать; какое-нибудь усовершенствованіе, благодаря которому можно производить предметы быстрѣе и экономнѣе, окажется выгодным только для капиталиста, который уменьшит вслѣдствіе этого число рабочих. Часть этих рабочих окажется выброшенной на улицу и увеличит собою армію умирающих с голоду безработных; другая же будет попрежнему истомляться на той же долгой работѣ, а ея заработок даже упадет вслѣдствіе конкурренціи тѣх, которые окажутся выброшенными за борт.

Вот что нам показывает опыт, вот что нам дали всѣ испробованныя реформы и вот тѣ неотразимые аргументы, которые мы выставляем против всѣх подобных проэктов. Мы можем поэтому с полным правом возвратить упрек в эмпиризмѣ тѣм, кто говорит, что анархическія идеи не основываются на опытных данных.

Самое главное возраженіе против анархистов всегда ставилось, впрочем, в такой формѣ: «Конечно, ваши теоріи прекрасны, но онѣ неосуществимы». Но это – не аргумент. Почему же онѣ неосуществимы? спросим мы, а на это нам, вмѣсто всяких доводов, отвѣтят выраженіем ряда опасеній. «В виду недостатков человѣческой природы» скажут нам, «можно опасаться, что люди захотят злоупотребить предоставленной им свободой и перестанут работать»; или: «раз не будет регулирующей власти, может случиться, что болѣе сильные станут эксплуатировать болѣе слабых» и т. д.

Анархисты доказывают, что всѣ эти опасенія напрасны; они говорят, что злая воля личностей и недостатки их характера развиваются и поощряются именно современной общественной организаціей, которая вооружает людей друг против друга, заставляя вести их борьбу за возможность достать себѣ пропитаніе, которое общество доставляет им по большей части очень скупо.

Кромѣ того они говорят – и доказывают, – что всякая общественная организація, основанная на власти, должна неизбѣжно повести к вредным послѣдствіям, потому что власть будет находиться в руках людей, которым свойственны тѣ же недостатки, как и всѣм остальным, а раз люди не умѣют управлять сами собою, то они еще меньше сумѣют управлять другими.

Остается еще послѣднее возраженіе, это – что анархизм до сих пор не доказал своей осуществимости и должен навсегда остаться в области заоблачных мечтаній, потому что он не может осуществиться без насильственнаго переворота, а послѣдній совершенно нежелателен. Но это возраженіе не выдерживает критики.

Неужели же, только потому, что наши предшественники позволяли себя эксплуатировать, мы должны тоже терпѣть эксплуатацію? Неужели, если они позволили поработить себя государству, то и мы должны нести иго власти? Нѣт, мы вовсе не хотим отказываться от своего идеала свободы и справедливости, или ждать с его осуществленіем, пока не будет больше трусливых рутинеров, – ради того только, что этот идеал получил свое ясное выраженіе только теперь, а раньше был не больше, как смутным и неопредѣленным стремленіем.