Следы на траве (сборник) - Андрей Всеволодович Дмитрук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вотан словно подрос, величественно стоя на верхней площадке просторной бетонной лестницы. Как только Вождь сделал первый шаг по ступеням, внизу хрипло закричали трубы.
— Вам исключительно повезло, достойный брат! — шептал в затылок Лобанову Ласперо. — Не так уж часто бывает настоящий Божий Суд. Последний раз — не менее чем полтораста дней назад, когда отец Глен Айвар тягался со старшим сыном Кассини из колена строителей дорог…
Чуть отставая от деревянно-прямой спины Вотана, отрешенно глядя на пасмурный горизонт, спускался к реке Магриби. Если Вождь только навесил поверх свистящего металлизированного плаща золотую цепь с нагрудным знаком, то Отец-Вдохновитель переоделся полностью. Лиловое бархатное облачение до пят напоминало Валентину католических патеров. («Уж не мог себе справить красную кардинальскую мантию, раз он тут глава церкви!») Довершая сходство, голову Магриби покрывала круглая лиловая шапочка.
У берега лестница расходилась надвое. В развилке высилось цементное изваяние рыцаря в латах, явно сделанное наспех: цемент обвалился с панцирного бедра, оголив ржавые прутья…
После осмотра мастерских вся сановная компания вошла в столовую, где был уже накрыт обильный цветами, зеленью, яствами стол и возле столов торчали навытяжку дрессированные трутни в ливреях.
Едва заставив себя выпить рюмку после первого тоста и проглотить несколько кусков, Валентин настоятельно попросил о встрече с Суаресом… Вотан подозвал адъютанта, забегали гвардейцы. Прошло не менее двадцати минут, пока сообщили, что Суареса в Доме Семьи нет, вот-вот начнется его дуэль с гвардейцем Зилле и на примирение противники не согласны…
На речном льду был обнесен канатом с разноцветными флажками квадрат. На нем могли бы выстроиться в каре все войска клана, но вместо этого сиротливо чернели по углам, на концах диагонали, два мотоцикла с колясками. Двое рослых мужчин в красных комбинезонах прохаживались перед своими машинами. Подойдя ближе, Валентин различил на дуэлянтах шлемы, закрывавшие уши и шею, и красные же нагрудники наподобие панцирей. Прозрачные щитки забрал торчали вперед.
Вдоль канатов деловито сновали распорядители, также в касках и доспехах. Отцы «Стального ветра», блестя плащами и биноклями, расположились на скамьях, стоявших в несколько рядов вдоль понтона, вмерзшего в лед под самой лестницей. Должно быть, «летом» — продолжительностью в две трети земного года — понтон служил пристанью, ибо с него свисали бревна и шины грузовиков.
Лобанов лишний раз заметил, как строго блюдут в Новом Асгарде разделение по степеням родства. Отцы не смешивались со старшими сыновьями в каскетках и металлизированных куртках. Те, разбросанные кучками по обоим берегам или бродившие вокруг поля, в свою очередь, сторонились солдат. Пятнистые, точно ящерицы, младшие сыновья клана каймой сбились вдоль откосов и опушки фиолетового бора за рекой. Дряхлые старики тоже носили ту или иную форму. Отдельно сгрудились коричневолицые, скуластые, низкорослые клансмены с узкими глазами — из азиатского «колена Рамы», отдельно — негры и мулаты, «дети колена Лоа…».
Справа от лестницы ряды скамей на берегу были заняты женщинами. Дамы «Стального ветра» щебетали и подкручивали бинокли. Первые ряды занимали пышные шубы и шапки из зеленоватого меха хищников Вальхаллы; далее теснились куртки тусклых защитных цветов, брезентовые пилотки. Мелькнула медная челка Ли.
Опять-таки налицо трагикомическая ситуация, в которой бессильны миллионы киловатт энергококона. Даже если, вопреки всем правилам поведения в «чужом монастыре», под угрозой срыва будущих контактов между Землей и Вальхаллой, — если Валентин сейчас полезет на ледовую арену общаться с Суаресом, то сей муж, исполненный чувства чести, еще и землянина призовет к барьеру… Бессилие перед заблуждениями людей — самое злое и обидное…
Для троих членов Семьи и самого Лобанова были приготовлены вычурные мягкие кресла перед трибунами. Когда четверка взошла на понтон, ряды дружно встали; перчатки прилипли к раззолоченным козырькам. На берегах зрители повскакивали с подложенных досок и тряпок; умолкли оруженосцы и солдаты.
Заняли места. Прошумев, осела, как взбаламученный осадок, толпа в серебре и хаки. Магриби уже спустился по ковровому трапу с трибуны. Теперь он шествовал в сопровождении лиловых подручных, очевидно, ждавших под стенкой. Старшие сыновья придавили канат ко льду, и свита Магриби снопом ирисов поплыла по глади квадрата.
Оба красных мотоциклиста, щеголяя выправкой, мерным шагом гладиаторов направились к центру поля. Там священники встретили их, мотоциклисты преклонили колено, и Магриби возложил ладони на их шлемы. Подручные что-то налили из кувшина в рюмки на маленьком подносе, и мотоциклисты, не вставая с колен, выпили.
Магриби заговорил, обращаясь к Вождю и бессмертному клану. Голос его, негромкий, но звонкий, накатанный публичными выступлениями, разносился в морозной тишине, как стук дятла.
Напомнив о каком-то легендарном событии, изложенном в Библии, Магриби восславил обычай Божьего Суда. Бог всегда воплощается в теле защитника правды и справедливости. Да сгинут хулящие провидение, уверовавшие в свой суетный разум! Страшный путь старого Асгарда, угасание возгордившихся безбожников в чаду бесовских грез — вот печать гнева господнего на отринувших законы творца…
Любопытно: феодальные обряды и демагогия новейшего времени, средневековая жестокость и призывы к человечности — все служит незыблемой власти клана. Фу ты, черт! А что, если отцы-патриархи искренне верят в свою божественную миссию по подготовке райского будущего Вальхаллы?! Как здесь все перетасовано, чувства низменные и отвлеченные, шкурничество и бескорыстный фанатизм…
После речи Магриби заиграли трубы; потом выступил офицер с мегафоном.
— Итак, сегодня во славу божию и в полном согласии с Хартией «Стального ветра» состоится добровольный бой между начальником братства мотопехоты, старшим сыном Мигелем Суаресом и старшим сыном из колена «любимых сыновей» клана Рихардом Зилле. Суарес по всем правилам Хартии, при свидетелях, вызвал на Божий Суд упомянутого Зилле… Оружие по выбору ответчика, равное и проверенное. Бой до исполнения высшего приговора либо до просьбы о пощаде, высказанной во всеуслышание одной из сторон.
— Да вы не беспокойтесь, — обращаясь к Валентину, шепнул Ласперо. — Суарес опытный боец, он обязательно выиграет, и тогда вы встретитесь…
Неторопливо встав с места, Вотан поднял руку в белой перчатке. Трубачи опять прильнули к мундштукам, главный распорядитель взметнул над головой жезл. Мотоциклисты забили ногами по педалям; их машины загудели, раздробив тишину.
Вотан, как опытный дирижер, выждал должную паузу и резко махнул рукой.
Машины соперников ринулись друг на друга, как два разъяренных гигантских жука; срывая снежную корку с зеленоватого толстого льда, нарисовали первые петли. Мотоцикл Зилле сразу пошел боком, коляска беспомощно запрыгала на рессорах. Зилле несло к центру квадрата, а вдогонку уже мчался более устойчивый Суарес, будто готовясь идти на таран.
Валентин видел, как
