Траектория судьбы - Елена Калашникова

Для работы нам выделили небольшое помещение площадью в восемнадцать квадратных метров в одноэтажном саманном домике с отдельным входом и застекленным крыльцом. Для Костина, Кучинского, Саакиянца и меня крыльцо служило и местом отдыха – там стоял топчан. Мы, по сути, находились на казарменном положении и территорию учебно-производственных мастерских покидали лишь раз в неделю, чтобы сходить в баню.

Доводка образца шла довольно быстро. Этому, безусловно, способствовала высокая квалификация рабочих, выделенных нам в помощь. Когда требовалась проверка пистолета-пулемета стрельбой, проводили ее по ночам в инструментальном цехе. Для этого в свободном углу цеха ставили вертикально штабель досок, ящик с песком, оружие закрепляли в тисках, а от спускового крючка протягивали веревку в соседнее помещение. Производили несколько выстрелов. Если после этого требовалась какая-то доводка – в основном припиловка деталей, то делали ее сами, в тех же тисках. После чего вновь стреляли. И так до утра.

Конечно, сейчас такая работа кажется примитивной. Но учтем и другое: шла война, да к тому же авиационный институт и его учебная материально-техническая база не располагали испытательным полигоном для стрелкового оружия. Приходилось приспосабливаться, что-то придумывать. Помню, в первую ночь, когда мы пришли в инструментальный цех для стрельб, случился небольшой казус. Помещение цеха хотя и было небольшим по площади, но с высоким потолком. Стены были кирпичные, слегка побеленные. Поставили ящик с песком, установили образец и начали испытания. После первых выстрелов заходим в цех, а там противоположной стены не видно от густой пыли красно-белого цвета. Впечатление было такое, будто стена рухнула, превратилась в пыль. Пришлось тогда срочно сооружать что-то вроде щита из досок.

В конструкцию пистолета-пулемета в процессе доводки вносили существенные доработки. В железнодорожных мастерских станции Матай был сделан образец, работавший по принципу свободного затвора. Мы добились этим максимальной простоты устройства. Но тут обнаруживался и ряд недостатков – не обеспечивалась высокая кучность боя; из-за массивного затвора нарушалась устойчивость оружия при автоматической стрельбе. В Алма-Ате мы разработали схему образца с полусвободным затвором, облегчили его массу, отказались от заднего шептала. Словом, изрядно потрудились, чтобы конструкция пистолета-пулемета была завершенной и надежной в действии.

Испытания вынесли за город, в горы. Убедившись, что автоматика работает хорошо и кучность боя неплохая, мы приняли решение доложить о готовности образца секретарю ЦК КП(б) республики. Никаких изменений по параметрам нами больше не проводилось из-за отсутствия на стрельбище необходимого оборудования и приборов.

На испытание нашего образца Ахмеджан Койшигулов приехал с каким-то генерал-майором, который первым проверил функционирование и безотказность работы пистолета-пулемета или, как его называли в нашей спецгруппе, ППК (пистолет-пулемет Калашникова). Генерал-майор выразил свое отношение к работе оружия одним словом:

– Хорош!

– Что ж, оценка, данная военным, довольно высокая, – подошел поближе секретарь ЦК КП(б) Казахстана Койшигулов. – Соответствует ли она истине, хочу убедиться лично. Как на это смотрит молодой конструктор? Не возражает?

Ахмеджан Койшигулов испытывал образец с каким-то упоением. Видимо, ему очень понравился пистолет-пулемет в действии и он так увлекся стрельбой, что мы не заметили, как закончились все привезенные нами патроны. Только после этого он поднялся с земли и поблагодарил всех за работу, а мне сказал:

– Потрудились вы славно. Однако наше мнение еще не окончательное, мы можем только вместе порадоваться вашему успеху. Решающее слово теперь за специалистами стрелкового оружия. Так что собирайтесь, товарищ Калашников, в Самарканд. Там сейчас располагается Артиллерийская академия имени Дзержинского. – И обратился к Казакову:

– Андрей Иванович, прошу вас подготовить рекомендательные письма в Военный совет Среднеазиатского военного округа и к профессору Благонравову, в Самарканд. Я сам их подпишу.

И снова – в путь. Еще одна республика входила в мою конструкторскую биографию, чтобы стать очередной вехой на моем творческом пути – Узбекистан. Я много слышал об этом солнечном крае, о гостеприимстве его народа. В военное лихолетье республика взяла под свое крыло тысячи детей-сирот, в узбекских семьях как родные звучали русские, украинские, белорусские, латвийские, молдавские имена.

В Ташкенте в штабе военного округа ко мне отнеслись очень внимательно. Видимо, свою роль сыграло письмо секретаря ЦК КП(б) Казахстана. Отвечавший за организацию изобретательской и рационализаторской работы в округе Михаил Николаевич Горбатов с интересом ознакомился с опытным образцом оружия и сделал все от него зависящее, чтобы я поскорее попал в Самарканд. Начальнику Артиллерийской академии генерал-майору артиллерии А. А. Благонравову было направлено письмо от имени Военного совета округа с просьбой дать отзыв на образец пистолета-пулемета.

Древний Самарканд оглушил меня шумным разноязычием восточных улочек. К сожалению, не удалось как следует вглядеться в минареты Регистана, восхититься изяществом мечети Биби-Ханым, побывать в мавзолее Тимура. Это я сделал уже в послевоенное время. А тогда торопился скорее попасть на прием к начальнику академии.

В Алма-Ате у меня была возможность прочитать один из трудов А. А. Благонравова – «Основания проектирования автоматического оружия». В нем хорошо даны общие обоснования для разработки новых образцов. Я старался, насколько было возможно, поглубже разобраться в теоретических положениях, изложенных в книге.

И вот докладываю генералу о своем прибытии, вручаю ему рекомендательные письма. Анатолий Аркадьевич прочитал их и произнес:

– Письма – это, конечно, хорошо. Но я бы хотел взглянуть на сам образец.

Разместив на рабочем столе генерала свой образец, я стал объяснять его устройство, показывать чертежи и результаты испытаний. Благонравов внимательно слушал, смотрел, а потом вдруг начал сам разбирать пистолет-пулемет. Причем делал он это настолько уверенно и быстро, словно не раз до этого видел образец и был хорошо знаком с его устройством.

Ревностное чувство шевельнулось во мне, хотя и приятно было видеть этого седовласого генерала, заинтересовавшегося моим детищем. Ведь он – один из главных авторитетов в том деле, за которое я взялся. Крупнейший теоретик. Характеристику пистолетам-пулеметам, которую он дал в своей книге об автоматическом оружии, я помнил наизусть: «Пистолеты-пулеметы проектируются под патрон пистолетного типа: в этом и состоит их основное отличие от автоматической винтовки, допускающее выигрыш в весе и получение портативного образца, дающего возможность вести автоматическую стрельбу и обладающего довольно емким магазином, но с весьма ограниченной сферой действия».