Игрушки. Выше, дальше, быстрее - Артём Рыбаков

– А как бой здесь был вы, ребята, видели? – спросил Бухгалтер.

– Угум… Я бачиу. – Откликнулся старший. – А Михася мамка в погреб загнала, ён малой ишо.

– Ну, и что же ты видел? – это уже я.

– Тому скора три тыдни як. Германы па той дарозе, – и он махнул рукой в сторону шоссе, – пёрли. А наши танки аккурат ад вёски нашей паехали. Тольки германы хитрые были, яны у лесе гарматы понаставили. Почти усих папалили. Дядька Пилип сюды ходил, кулямёт прынёс – я бачыу як ён яго у дровы заховал. А нас, вось, за трапкой якой-то послал.

– «Трапку» мы вам, конечно, отдадим. Только она тяжёлая очень. Не дотащите. – Ответил я.

– Нее, мы с Михасем сильные. Я вон з самих Углян книги домой прынес, коли у школу пашёл!

Поскольку я не знал, где эти самые Угляны ноходятся, то только и мог, что одобрительно покачать головой. Однако тут мне пришла в голову хитрая идея.

– Ребята, а что, если мы сами вам тряпку принесём. Да, и с дядькой Пилипом познакомиться нам охота. Вы говорите, он милиционером был?

– Да. Был. Тольки у нас рашили германам пра то не гаварыть.

– Так передайте Пилипу, что мы вечерком заглянем. Тряпку принесём.

– А, может, ему записку напишем? – предложил Трошин.

– Верно, сейчас и напишем.

– Дядька командыр, а у вас ласункау больше няма? – спросил Сашко, облизывая ладони. По контексту догадавшись, о чём он спрашивает, я снова полез в карман.

– Подставляйте руки!

Отойдя на пару метров от ребятишек, мы с Трошиным присели на землю и принялись обсуждать «послание диверсантов милицейскому старосте».

– Слушай, Антон, а зачем нам вообще с ним встречаться? – спросил меня Бухгалтер.

– А жрать тебе, Слава, каждый день хочется или только по средам? – парировал я.

– Так можно же просто придти и взять.

– Ага, так они тебе и отдадут. У них, между прочим, пулемёты тоже имеются. Да и дружить с ними надо, а не реквизициями заниматься. Лучше думай, что мы им предложить можем?

– Оружие? Патроны?

– Керосин! – осенило меня. – Керосина у нас литров пять есть. Ещё котелки, ложки и прочую утварь, что от батарейцев погибших осталась.

– И немецкие тоже можем отдать.

– Не можем! – отрезал я.

– Почему это?

– Если у них кто из оккупантов увидит – крестьянам может сильно не поздоровиться. Немцы имущество своё собирают гораздо активнее, чем наше.

Слава смущённо почесал затылок, как видно, проблемы крестьянства его до сего момента не волновали.

– Колёса… – задумчиво предложил он.

– Что «колёса»? – настала моя очередь удивляться.

– Мы можем предложить им на обмен колёса от передков и пушек. Они в хозяйстве всегда нужны.

– Вот видишь, что, значит, направить умного человека на правильный путь! Сразу идеи хорошие появляются. А поскольку Бухгалтер у нас ты – то тебе и писать. – С этими словами я протянул ему огрызок карандаша и листок из блокнота.

Трошин покорно разложил листок на колене и приготовился писать, но потом, почему-то замявшись, спросил:

– Антон, а что такое Рос-гос-страх?

Я чуть не подпрыгнул, но потом понял, что он прочитал шапку на листочке, вырванном мной из промо-блокнота, который я таскал в кармане разгрузки.

– Российское государственное страховое общество, вон, видишь, и орёл двуглавый. Это нам выдавали из старых запасов, чтобы противника путать. В каком здании главное управление нашей «конторы» сидит, знаешь? – филигранно, как показалось мне, выкрутился я из сложной ситуации.

– Нет, не знаю. – честно ответил Трошин. – Меня только в Киеве допрашивали.

– Извини, что напомнил. – Я почувствовал себя несколько неловко. – Так вот, при царе в «нашем» здании располагалось страховое общество «Россия», вот и остались запасы».

– А, тогда понятно.

– Но ты «шапку»-то оторви, всё таки. – Посоветовал я ему. Оставив Трошина заниматься эпистолярным жанром, я вернулся к мальчишкам.

– Ребята, а как у дядьки Пилипа фамилия?

– Нэущэнко, – ответил Сашко, и добавил. – А вы у яком звании таварыщ командир?

– А с чего ты взял, что я командир?

– Дык вон яка добрая форма у вас. И этот, други, вас слухаецца. По всему видать, шо вы командир. А вы от германа тикаете, али не?

– Что? – непонял я.

– Ну, вы уходите или германа бить будете?

– Бить будем! – И повернувшись к Трошину, громко сказал. – Фамилия старосты Неущенко. Слава кивнул головой, давая понять, что услышал меня.

– Да, и ещё добавь, что если он согласен на встречу, пусть на заборе повесит две белые тряпки. В метре друг от друга. Трошин быстро сделал приписку и отдал бумажку мне.

«Уважаемый гражданин Неущенко, если вы заинтересованы в обмене сельскохозяйственной продукции на различные промтовары (керосин, брезент, колёса и прочее), то мы хотели бы встретиться с вами сегодня вечером у вас дома. Вячеслав Трошин. Если вы согласны, то к 7 часам вечера вывесите два полотенца на заборе.»

– Мощно и содержательно. Но, в то же время – ни о чём. Ты, просто мастер написания коммерческих предложений! – сказал я Трошину.

– Что-то не так? – спросил он.

– Да нет, это я тебя хвалю. – Успокоил я его.

Хитрым образом сложив записку, так, что она превратилась в крошечный пакетик размером с почтовую марку, я протянул её старшему мальчишке.

– Вот, передайте дядьке Пилипу. Кстати, а как его дом выглядит?

– Дак, ён чацвёрты ад ваколицы!

– От чего?

– Ну, ад края вёски.

– От околицы, что ли?

– Да.

– А от какой?

– Ад той, што в сторону Скнаревичей, – и, не рассчитывая на мою сообразительность, мальчик показал рукой.

– Спасибо вам, хлопчики. Если вечером придём, с меня – гостинец!

– Ой дзякую вам, дядька командир! – сказал младший. И ребятишки весело зашагали по направлению к селу.

-Арт, а ты уверен, что этот староста нас немцам не сдаст? – спросил Трошин.

– Нет, не уверен. Но ребята то, чем мы здесь занимаемся, не видели. Так что, даже если и сдаст, то ловить нас будут в деревне. Он же подумает, что мы окруженцы простые. А мы на машине приедем. Да с подстраховкой. Но, первую партию снарядов уже к речке тащить надо. И, кладите сразу двадцать штук. Всё равно, волочь – легче, чем нести.Пока бойцы в темпе вытаскивали снаряды, а Бухгалтер сноровисто выкручивал взрыватели, я снова попытался связаться с командиром:

– Арт в канале. Фермер – ответь! – так раз десять. Наконец я услышал в наушнике:

– Фермер в канале. Слушаю тебя.

– Закентовались с местными. Тот кто здесь мазу держит – бывший мент. Откликается на погоняло Филипп Неущенко. Узнай у Зельца, он с ним лямку вместе не тянул?

– Узнаю. О чем договорились-то?

– Хотим барахло на хавчик махнуть.

– Ну и узнайте.

– Мы на семь вечера стрелу забили. Я думаю, если на «ублюдке» подвалить, то и товар доставим и «эклеры» без гемора вывезем. Как понял?

– А если он сдаст? Тогда, как я понимаю, «ублюдок» прикрытием послужит?

– Так точно.

– Понял. Что везти?

– Бутыль с керосином, пары три колёс от передков, мелочи нашей до кучи: котелки, ложки, ремни.

– Где «точка»?

– «Картинка» у тебя под рукой?

– Да.

– Из «кустов» «тропинка» должна выходить, от вас – «на час», от нас – «на восемь». Мы на объект от «экватора» выйдем. Заодно и проконтролируем. И Зельца с ксивой – в обязалово пошли.

– Да уж разберусь, как-нибудь… Кстати, я «эмку» на колёса поставил.

– Поздравляю! Всё, мне ещё тяжести таскать, отбой.

– Отбой.

Спустившись с гребня холма, я помог мужикам вытаскивать снаряды, а заодно и нашёл в боевом отделении пару полных магазинов для ДТ, неизвестно почему ускользнувших из загребущих рук «дядьки Пилипа».

Оставшиеся до времени «Ч» два часа, мы провели, комфортно расположившись в кустах, что росли метрах в трёхстах от деревни. Не служба, а сказка: мы подкрепились немецкими сухими пайками, и вели наблюдение, разделившись на пары, так, что всем удалось даже по полчасика вздремнуть.

Примерно в шесть часов на заборе четвёртого от дальнего конца деревни дома появились два белых полотенца.

Бродяга. Взгляд сбоку.

«Потом, на машинах, они поедут…» – слова Арта продолжали звучать у меня в голове. «На машинах…»

Понятно, что свой автомобиль Гиммлер в самолете не привезет, чай не на «Боинге» летит.

Значит, встречать его будут машины из местного гаража. Учитывая ранг визитера, это уж точно не «Опель» будет.

Любимая машина гитлеровской верхушки – «Хорьх». Как это писалось в наставлении для американских парашютистов-диверсантов в 1944? «Если вы увидите «Хорьх» – стреляйте сразу, в девяносто девяти случаях из ста вы уничтожите важную птицу». Что еще может быть? «Майбах»? Ну, может быть…