Слепая ревность - Наталья Евгеньевна Шагаева

После обеда бросаю машину на стоянке. И иду пешком по центральной улице, всматриваясь в лица прохожих. Понимаю, что встретить ее почти нет шансов, но все равно ищу глазами Варвару.

Что ты со мной сделала?

Отвечай за свои поступки!

Захожу в бар. Хороший классический бар в стиле вестерна. Сажусь за стойку, заказываю коньяка, выпиваю первую порцию залпом. Заказываю еще и уже медленно цежу алкоголь. Как принять ее уход? Как?

Я устал анализировать.

– Привет, – слышу позади женский голос. Рядом со мной садится Лена. – Глеб Львович бухает. Я думала, ты идеальный, а нет – имеешь слабости, – усмехается. Скептически ее осматриваю. Как всегда, необычная. Сегодня что-то дерзкое. Рваные джинсы, блузка со шнуровкой на груди, на шее что-то вроде ошейника, стрелки на глазах, бордовые губы и рыжие локоны. Слишком много в моей жизни этой женщины. Хотя… сегодня мне плевать. Лена заказывает себе мартини со льдом и лаймом, а я молча допиваю очередную порцию коньяка. – Тяжёлый день?

– Типа того. У тебя тоже? – указываю на ее бокал с мартини.

– Да нет, я всегда прибухиваю, – смеется.

– То-то, я смотрю, ты всегда не в себе, – тоже шучу.

– Напьемся, или предпочитаешь бухать в одиночестве? – салютует мне бокалом.

Получается, я второй день бухаю в одиночестве. Это уже нехороший диагноз. Салютую Елене бокалом. Пусть будет. Может, мне удастся забыться на этот вечер.

Глава 23

Елена

Герман уснул. Точнее, выключился. Еще бы, я залила в него полбара. Собираю бутылки, бокалы и уношу на кухню.

Хороший ты мужик, Герман Львович. Правильный. Жаль, что ещё не понимаешь, во что вляпался и кому перешёл дорогу.

Забираю с полки скрытую камеру и покидаю квартиру соседа. Немного пошатывает. Я старалась пропускать, делая вид, что пью, но совсем не пить не получилось. Голова кругом.

Прикрываю за собой дверь. Бреду к себе. Закрываюсь на все замки, скидываю туфли в надёжде упасть в объятья кровати.

– А! – вскрикиваю, когда замечаю в гостиной мужской силуэт в кресле. Хватаюсь за сердце, облокачиваясь на стену. – Ты меня напугал.

Темную комнату освещает всполох зажигалки, на мгновение освещая лицо Родиона. Не удивлена. Для этого мужчины нет закрытых дверей, преград, запретов и правил приличия. Если он захотел вторгнуться в мою квартиру, он это сделает, не спрашивая разрешения. Он вообще никогда не интересуется моими желаниями. Я его кукла. Пешка в большой партии.

– Что не осталась на ночь? Выставил?

Я вижу только силуэт и огонек сигареты, но точно знаю, что Белов ухмыляется.

– Я не шлюха! Сделала все, что могла.

– Я видел. Мало удачных моментов, но можно нарезать.

Пусть режет все, что хочет. Только оставит меня в покое. Вроде сильный, статный мужик, а мне душно в его присутствии. Воздуха не хватает, словно стены сдвигаются. Родион Белов может давить только своим присутствием. Он из тех мужчин, общества которых я всегда избегала. Но все равно попалась в сети этого паука. Гадко от себя, от него и от ситуации в целом, но…

Тишина, слышно только тиканье настенных часов, и как глубоко затягивается Родион. Тоже хочется курить, но я, скорее, откушу себе язык, чем попрошу сигарету у этого мужчины.

– Рассказывал о проблемах в бизнесе?

– Так… поверхностно. Я пыталась вытянуть из него больше, но он не из болтливых.

– Ясно. Завтра поведаешь ему о своем дяде и предложишь помощь, пригласив на юбилей.

– А если откажется?

– Только идиот откажется от личного знакомства с Одинцовым. Поверь, он согласится. Но и ты постарайся.

Белов тушит окурок в пепельнице, поднимается с кресла и идёт на меня. Внутри все сжимается, сглатываю. Но мой заплетающийся, пьяный язык ничего не боится.

– Зачем тебе это нужно? Думаешь, девочка тебе за это спасибо скажет? – я пьяна и очень откровенна. Белов подходит ко мне почти вплотную, настолько близко, что в нос бьет аромат его холодного парфюма и сигарет. – Неужели приятно жить, осознавая, что тебя не любят? Упиваетесь властью? Ради денег и выгоды готовы разрушить судьбы других? Самому от себя не тошно? – высказываю все, что думаю. Зря. Я, определенно, об этом пожалею, но такова моя натура, не могу молчать и фальшивить, как они. Говорю, что думаю. Как сказала мама, мне когда-нибудь оторвут язык.

Белов ставит руку на стену возле моей головы и холодно ухмыляется.

– Нет, Лисица, не тошно. Не утруждайся, не выпускай яд, я давно к нему атрофирован. Девочка еще молода и не может оценить жизненных ценностей. Мы направляем. Неважно, какими способами, – голос у него грубый, всегда хриплый. Мурашки по коже. – Да, ради выгоды, но в нашем мире все построено на взаимной выгоде. Все. И отношения тоже. Нужно просто разбить девочке розовые очки. Через боль познаётся истина.

– А ты циничный мудак, Белов, – выплёвываю ему в лицо.

Рывок.

Всхлипываю от неожиданности.

Он хватает меня за шею, сжимая горло. Сердце колотится, как сумасшедшее, воздуха не хватает, впиваюсь ногтями в руку, сжимающую мою шею, но силы неравны.

– Как ты меня назвала? – вкрадчиво спрашивает мне в лицо, совершенно не реагируя на то, что я в кровь расцарапываю его ладонь. – Слишком языкастая Лисица. Я оторву твой острый язык, – ему необязательно повышать голос, чтобы быть убедительным. Я верю, что Белов свернет мне шею без сожаления и сделает так, что мое тело пропадёт без вести. Но я пьяная и бесстрашная. Просто когда тебе постоянно угрожают, чувство страха притупляется. Отпускаю себя, прекращая сопротивляться, голова кружится, я принимаю отсутствие кислорода, как должное, и начинаю медленно скатываться по стене. Белов резко отпускает шею, и я сползаю к его ногам, глотая воздух, хватаясь за горло. Родион присаживается ко мне и обманчиво ласково убирает растрёпанные волосы с моего лица, поглаживая шершавыми пальцами мои щеки, скулы, губы. – Не зли меня, Леночка, не стоит. Просто делай все, что говорю. Будь умницей, и все у нас будет