Семь грехов куртизанки - Селеста Брэдли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В самом деле, — с улыбкой сказала она. — Когда я завладею вниманием Мика, я смогу раскрыть ему ту невероятную женщину, какой до сих пор была только внутри. Но делать это нужно не спеша и осторожно, никогда не забывая о том, что моя цель — наращивать его нетерпение и сохранять интригу.
— Браво! — воскликнула Бренна, тихо хлопая в ладоши. — Итак, чувствуешь ли ты себя сегодня по-другому?
По телу Пайпер побежала мелкая дрожь.
— Да, — ответила она. — Я чувствую себя женственной. Сексуальной.
Бренна расплылась в широкой улыбке, и Пайпер не могла не заметить, что она гордится. Но улыбка быстро померкла, и у подруги сделался такой вид, будто она вот-вот заплачет.
— Все нормально, — сказала Бренна, поднимая руку, прежде чем Пайпер успела заговорить. — Просто… — она покачала головой. — Пайпер, это невероятно. Я впервые вижу, чтобы твоя внешность и внутренняя красота были в такой гармонии.
Пайпер накрыла ладонью руку подруги.
— Спасибо, что помогла мне в этом.
— Всегда пожалуйста.
Они какое-то время посидели молча. Потом Бренна посмотрела подруге прямо в глаза.
— Ты готова к завтрашнему дню?
Пайпер отдернула руку. Она прикусила нижнюю губу, стараясь не выдать, как она волнуется перед встречей с Миком. Разумеется, ее будоражили перспективы новой жизни, но переход от теории к практике пугал.
— Хватит сомнений, — сказала Бренна. — Серьезно. Ты такая соблазнительная, что Мику покажется, будто его сбил автобус похоти.
Пайпер хихикнула.
— О’кей.
— Итак… — Бренна округлила глаза. — Ты собиралась рассказать мне о завтрашнем дне.
— Да-да, — отозвалась Пайпер. — Если Мик спросит меня о переменах во внешности, я отвечу правдиво, но как можно более расплывчато. Если он пригласит меня на ланч или что-то вроде того…
— Когда он тебя пригласит.
— Когда он пригласит меня на ланч или кофе, я вежливо откажусь, сославшись на работу, но скажу, что другое время может оказаться более подходящим. Формально это не отказ — такой ответ бросает вызов, накаляет атмосферу ожидания и повышает уровень таинственности до стратосферы.
Одна из бледных бровей Бренны изогнулась над голубым глазом.
— Что? спросила Пайпер. — Ты же знаешь, у меня отличная память.
Бренна перевела взгляд на что-то за ее плечом.
— Хорошо, потому что у тебя на очереди экспресс-проверка.
— Прошу прощения, мисс, — раздался за спиной Пайпер низкий голос.
Она резко обернулась в кресле и с удивлением увидела перед собой привлекательного студента, который держал в руках ее дамскую сумочку — сумку, сумку, черт бы ее побрал.
— Она упала со спинки кресла, и я… э, знаете… Я не хотел, чтобы ее украли или что-то в этом роде.
— О! — Пайпер с улыбкой приняла сумочку. — Благодарю!
— Без проблем, — сказал парнишка. — А… знаете, можно взять у вас номер телефона?
Пайпер бросила на подругу вопрошающий взгляд. Подсказки не последовало. Бренна просто приклеила к лицу вежливую улыбку, откинулась на спинку кресла и жестом показала, что дает ей карты в руки.
Пайпер повернулась к студенту.
— Мой номер тридцать, — отрезала она.
Парнишка нахмурился.
— То есть мне тридцать лет.
Пайпер умолкла, ожидая, что молодой человек поспешит убраться туда, откуда пришел.
Вместо этого губы парнишки изогнулись в улыбке и его взгляд нахально заскользил по телу Пайпер.
— Это заводит не по-детски, — выдал он наконец.
— Да что ж такое! — фыркнула Пайпер. — Ладно, перефразирую. Ответ «нет». Мне неинтересно. Хорошего дня.
Она повернулась к Бренне и ничего не говорила, пока не почувствовала, что молодой человек попятился за свой столик.
— Ну и как я? — спросила она и отпила глоток кофе.
Бренна тихо усмехнулась:
— В том, чтобы сказать мужчине, что он тебе неинтересен, определенно нет ничего плохого, особенно если это правдивое утверждение.
— Я тысячу раз видела, как ты сама это делаешь.
— Да, но тебе стоит поработать над изяществом исполнения.
— Неужели? — Пайпер скрестила руки на столе. — И как бы ты действовала на моем месте?
Бренна задумчиво склонила голову.
— Пожалуй, я сказала бы: «Спасибо. Я польщена». Потом отметила бы, что давать номер телефона не в моих правилах. И наконец, добавила бы: «Пожалуйста, отнеситесь к этому с уважением».
Пайпер села ровнее, пораженная тем, как легко слова слетели с языка Бренны.
— Мило.
— Уверена, в ближайшем будущем тебе представится уйма возможностей попрактиковаться.
Пайпер покачала головой.
— Не согласна? — спросила Бренна.
— Нет. То есть да. Дело не в этом.
— А в чем?
Девушка нервно рассмеялась.
— Просто подумала, как здорово было бы сочинить какую-нибудь волшебную фразу для родителей, — знаешь, впорхнуть к ним в дом и сказать: «Мама и папа, пожалуйста, перестаньте пытаться меня контролировать. Я хочу жить своей жизнью. Пожалуйста, отнеситесь к этому с уважением».
Бренна рассмеялась.
— По-моему, идеально.
— Да, знаешь ли, я уже начинаю сомневаться, стоит ли им видеть меня такой. — Пайпер показала на себя. — Может, подождать немного и подвести их к этому постепенно?
— Конечно, — подхватила Бренна, энергично закивав. — Почему бы не подождать еще лет тридцать? Так тебе будет шестьдесят, когда ты созреешь попросить родителей не вмешиваться в твою жизнь.
А им будет по девяносто, но они справятся, ведь они будут по-прежнему работать, заниматься марафонским бегом и все такое, да?
Пайпер поджала губы. Интересно, как это Бренна в ходе кампании по ее перерождению вдруг решилась говорить то, что думает?
— Намек понят, — отозвалась она. — Но я не слишком жажду этой встречи.
— Разумеется. — Бренна погладила подругу по сцеплен: пальцам. — Ну подумай, что самое худшее может случиться?
Пайпер тщательно обдумывала этот вопрос, пока ехала на метро в Кембридж и шла девять кварталов пешком от станции «Гарвард-сквер» к дому родителей на Таубридж-стрит. К тому времени как Пайпер ступила на дорожку перед домом, где прошло ее детство, ответ созрел.
Самым страшным будет, если ничего не случится. Не исключено, что она явится в совершенно новом образе, с радикально измененной прической и стилем одежды, а родители ничего не заметят. Они вполне могут перейти к обычным темам — правильно ли она питается, как финансируются их исследования, возможно, даже спросят о ее работе и не заметят в дочери ни единой перемены.
Пайпер глубоко вздохнула и окинула дом настороженным взглядом. Трехэтажное здание 20-х годов имело мощный, построенный северянами каркас и было обшито внакрой чем-то серым с белой окантовкой и черными ставнями. Единственным украшением фасада был ряд торчащих стриженых кустов самшита под перилами крыльца. В ящиках для цветов не было герани. На двери не висело венков. Плетеные кресла-качалки с подушками не встречали гостей на крыльце.