Полное собрание стихотворений. Том 2 - Николай Некрасов

"Неужли плошать?

Коли плохо положили,

Стало, не запрет!"

Господа давно решили,

Что души в нем нет.

Неизвестно – есть ли, нет ли,

Но с ним случай был:

Чуть живого сняли с петли,

Перед тем грустил.

Господам конфузно было:

"Что с тобой, Иван?"

– "Так, под сердце подступило",-

И глядит: не пьян!

Говорит: "Вы потеряли

Верного слугу,

Всё равно – помру с печали,

Жить я не могу!

А всего бы лучше с глотки

Петли не снимать"…

Сам помещик выслал водки

Скуку разогнать.

Пил детина ерофеич,

Плакал да кричал:

"Хоть бы раз Иван Мосеич

Кто меня назвал!"…

Как мертвецки накатили,

В город тем же днем:

"Лишь бы лоб ему забрили -

Вешайся потом!"

Понадеялись на дружбу,

Да не та пора:

Сдать беззубого на службу

Не пришлось. "Ура!"

Ванька снова водворился

У своих господ

И совсем от рук отбился,

Без просыпу пьет.

Хоть бы в каторгу урода -

Лишь бы с рук долой!

К счастью, тут пришла свобода:

"С богом, милый мой!"

И, затерянный в народе,

Вдруг исчез Иван…

Как живешь ты на свободе?

Где ты?.. Эй, Иван!

(1867)

82. С РАБОТЫ

"Здравствуй, хозяюшка! Здравствуйте, детки!

Выпить бы. Эки стоят холода!"

– "Ин ты забыл, что намедни последки

Выпил с приказчиком?" – "Ну, не беда!

И без вина отогреюсь я, грешный,

Ты обряди-ка савраску, жена,

Поголодал он весною, сердечный,

Как подобрались сена.

Эк я умаялся!.. Что, обрядила?

Дай-ка горяченьких щец".

– "Печи я нынче, родной, не топила,

Не было, знаешь, дровец!"

– "Ну и без щей поснедаю я, грешный.

Ты овсеца бы савраске дала,-

В лето один он управил, сердечный,

Пашни четыре тягла.

Трудно и нынче нам с бревнами было,

Портится путь… Ин и хлебушка нет?…"

– "Вышел родной… У соседей просила,

Завтра сулили чем свет!"

– "Ну, и без хлеба улягусь я, грешный.

Кинь под савраску соломки, жена!

В зиму-то вывез он, вывез, сердечный,

Триста четыре бревна…"

(1867)

83.

Не рыдай так безумно над ним,

Хорошо умереть молодым!

Беспощадная пошлость ни тени

Положить не успела на нем,

Становись перед ним на колени,

Украшай его кудри венком!

Перед ним преклониться не стыдно,

Вспомни, сколькие пали в борьбе,

Сколько раз уже было тебе

За великое имя обидно!

А теперь его слава прочна:

Под холодною крышкою гроба

На нее не наложат пятна

Ни ошибка, ни сила, ни злоба…

Не хочу я сказать, что твой брат

Не был гордою волей богат,

Но, ты знаешь: кто ближнего любит

Больше собственной славы своей,

Тот и славу сознательно губит,

Если жертва спасает людей.

Но у жизни есть мрачные силы -

У кого не слабели шаги

Перед дверью тюрьмы и могилы?

Долговечность и слава – враги.

Русский гений издавна венчает

Тех, которые мало живут,

О которых народ замечает:

"У счастливого недруги мрут,

У несчастного друг умирает…".

(7 августа 1868)

84. МАТЬ

Она была исполнена печали,

И между тем, как шумны и резвы

Три отрока вокруг нее играли,

Ее уста задумчиво шептали:

"Несчастные! зачем родились вы?

Пойдете вы дорогою прямою

И вам судьбы своей не избежать!"

Не омрачай веселья их тоскою,

Не плачь над ними, мученица-мать!

Но говори им с молодости ранней:

Есть времена, есть целые века,

В которые нет ничего желанней,

Прекраснее – тернового венка…

(1868)

85. ДОМА – ЛУЧШЕ!

В Европе удобно, но родины ласки

Ни с чем несравнимы. Вернувшись домой,

В телегу спешу пересесть из коляски

И марш на охоту! Денек не дурной,

Под солнцем осенним родная картина

Отвыкшему глазу нова…

О матушка Русь! ты приветствуешь сына

Так нежно, что кругом идет голова!

Твои мужики на меня выгоняли

Зверей из лесов целый день,

А ночью возвратный мой путь освещали

Пожары твоих деревень.

(1868)

86.

Душно! без счастья и воли

Ночь бесконечно длинна.

Буря бы грянула, что ли?

Чаша с краями полна!

Грязь над пучиною моря,

В поле, в лесу засвищи,

Чашу народного горя

Всю расплещи!..

(1868)

87.

Наконец не горит уже лес,

Снег прикрыл почернелые пенья,

Но помещик душой не воскрес,

Потеряв половину именья.

Приуныл и мужик. "Чем я буду топить?"-

Говорит он, лицо свое хмуря.

"Ты не будешь топить – будешь пить",-

Завывает в ответ ему буря…

(1868)

88. ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ

Шляпа, перчатки, портфейль,

Форменный фрак со звездою,

Несколько впалая грудь,

Правый висок с сединою.

Не до одышки я толст,

Не до мизерности тонок,

Слог у меня деловой,

Голос приятен и звонок…

Только прибавить бы лба,

Но – никакими судьбами!

Волосы глупо торчат

Тотчас почти над бровями.

При несомненном уме,

Соображении быстром,

Мне далеко не пойти -

Быть не могу я министром.

Да, представительный лоб

Необходим в этом сане,

Вот Дикобразов Прокоп…

Счастье, подумаешь, дряни!

Случай вывозит слепой

Эту фигуру медвежью:

Лоб у него небольшой,

Но дополняется плешью…

………………….

(Конец 1860-х годов)

89. Дедушка

(Посвящается З-н-ч-е)

Раз у отца, в кабинете,

Саша портрет увидал,

Изображен на портрете

Был молодой генерал.

"Кто это? – спрашивал Саша.-

Кто?.." – "Это дедушка твой".-

И отвернулся папаша,

Низко поник головой.

"Что же не вижу его я?"

Папа ни слова в ответ.

Внук, перед дедушкой стоя,

Зорко глядит на портрет:

"Папа, чего ты вздыхаешь?

Умер он… жив? говори!"

– "Вырастешь, Саша, узнаешь".

– "То-то… ты скажешь, смотри!.."

"Дедушку знаешь, мамаша?"-

Матери сын говорит.

"Знаю",- и за руку Саша

Маму к портрету тащит,

Мама идет против воли.

"Ты мне скажи про него,

Мама! недобрый он, что ли,

Что я не вижу его?

Ну, дорогая! ну, сделай

Милость, скажи что-нибудь!"

– "Нет, он и добрый и смелый,

Только несчастный".- На грудь

Голову скрыла мамаша,

Тяжко вздыхает, дрожит -

И зарыдала… А Саша

Зорко на деда глядит:

"Что же ты, мама, рыдаешь,

Слова не хочешь сказать!"

– "Вырастешь, Саша, узнаешь.

Лучше пойдем-ка гулять…"

В доме тревога большая.

Счастливы, светлы лицом,

Заново дом убирая,

Шепчутся мама с отцом.

Как весела их беседа!

Сын подмечает, молчит.

"Скоро увидишь ты деда!"-

Саше отец говорит…

Дедушкой только и бредит

Саша,- не может уснуть:

"Что же он долго не едет?.."

– "Друг мой! Далек ему путь!"

Саша тоскливо вздыхает,

Думает: "Что за ответ!"

Вот наконец приезжает

Этот таинственный дед.

Все, уж давно поджидая,

Встретили старого вдруг…

Благословил он, рыдая,

Дом, и семейство, и слуг,

Пыль отряхнул у порога,

С шеи торжественно снял

Образ распятого бога

И, покрестившись, сказал:

"Днесь я со всем примирился,

Что потерпел на веку!.."

Сын пред отцом преклонился,

Ноги омыл старику;

Белые кудри чесала

Дедушке Сашина мать,

Гладила их, целовала,

Сашу звала целовать.

Правой рукою мамашу

Дед обхватил, а другой

Гладил румяного Сашу:

"Экой красавчик какой!"

Дедушку пристальным взглядом

Саша рассматривал,- вдруг

Слезы у мальчика градом

Хлынули, к дедушке внук

Кинулся: "Дедушка! где ты

Жил-пропадал столько лет?

Где же твои эполеты,

Что не в мундир ты одет?

Что на ноге ты скрываешь?

Ранена, что ли, рука?.."

– "Вырастешь, Саша, узнаешь.

Ну, поцелуй старика!..""