Главный свидетель - Сандра Браун

— Генри!

Он чуть со стула не свалился от неожиданности:

— Я, мама.

Спотыкаясь, он пересек комнату и приблизился к ней. Взгляд ее был вполне осмысленным. Без сомнения, Лютер ошибся — она еще хоть куда.

— Отец ваш в могиле перевернется, если мы не отомстим.

— Правильно, черт возьми, — выдавил Лютер и, облегченно вздохнув, опустился на колени рядом.

— Нет, сэр. Так не пойдет. Мы это дело так не оставим.

Она ослабевшей рукой по гладила его по голове.

— Я не сошла с ума, мой мальчик. И не смей больше говорить этого в моем присутствии.

Бесцветные глаза Лютера увлажнились. Видимо, звон в ушах будет стоять в это же самое время и на будущий год.

— Нет, мадам, — сказал он и тут же поправился, — то есть да, мадам.

— Что ты предлагаешь, мама? — спросил Генри.

Она изложила свой план, и стало понятно, что именно его мать так долго вынашивала, уставившись в окно.

Глава тринадцатая

— Ах, как хорошо пахнет кофе.

Кендал настолько погрузилась в свои мысли, что не услышала даже, когда он вошел. Она обернулась на голос. Джон остановился на пороге, опираясь на костыли, одетый, слегка отдохнувший, но все еще небритый и с кругами под глазами.

— Доброе утро, — от неожиданности вцепившись в передник, приветливо улыбнулась она. — Я только что собиралась тебя проведать. Как дела?

— Получше, но пока не очень.

— Надеюсь, Кевин тебе не помешал.

— Нет, он все еще спит в этой квадратной штуковине.

— В манеже. Присаживайся, сейчас приготовлю завтрак. — Она налила кофе. — Что будешь есть? Кекс? Яйцо? Тосты? Могу приготовить все, кроме вафлей.

— Что ты имеешь против них?

— Да просто нет формочек.

— А, — разочарованно протянул он. — Откуда все эти продукты? Неужели ночью принесла сказочная фея?

— Я утром ездила за покупками.

Он вытаращил глаза от удивления:

— А я не слышал, как ты вышла.

— Так и было задумано.

— А ближайший городок далеко отсюда?

— Нет, не очень.

— Слушай, ты случаем не вспомнила о газете?

— Там в гостиной, на столе.

— Спасибо.

Она приготовила яичницу с беконом, как он и просил. На тарелке в мгновение ока остался только кусок мяса.

— Хочешь? — обратился он, словно опомнившись.

— Запомни, я не ем свинину.

— Все еще в сердце жива та история?

— Никакой истории нет.

— Сомневаюсь, — он покачал головой. — Я, правда, не знаю, в чем она заключается. Почему ты не бросила меня, пока я спал? У тебя была прекрасная возможность.

Действительно, подумала Кендал, почему она его не оставила? Этот вопрос занимал ее с тех пор, как она вернулась. Сегодня утром, на рассвете, она еще собиралась улизнуть. Уехать навсегда. Но потом вдруг почувствовала себя виноватой.

Вспомнила, как он стонал всю ночь напролет. Джон все еще с трудом передвигался, да и раны его как-никак не зажили. Даже животное она бы не бросила в подобном состоянии. Пожалуй, могла бы оставить его, бесчувственного, на месте аварии, но только не такого беспомощного. Это было выше ее сил.

Дурацкое чувство ответственности за него досаждало и бесило ее. Нарушало все первоначальные планы и уводило в сторону от намеченного пути. Но Кендал прекрасно знала, что ничего не сможет с собой поделать, что будет присматривать за ним до тех пор, пока он не поправится и не станет обеспечивать себя сам.

К тому же ей пришло в голову, что здесь она в большей безопасности, чем на пустынной дороге. Сегодня утром на пути в город ее не покидало гнетущее чувство беззащитности и полной беспомощности. Ну, и куда бежать? Кендал никак не могла придумать, где бы переждать. А беспрестанно крутить баранку слишком тяжело. До сих пор все шло нормально, и она решила пока остаться. К чему торопить события и скрываться, если в этом нет серьезной необходимости?

Правда, в голове мелькнула мысль о своей излишней рациональности. Под крышей любимого дома она чувствовала себя увереннее и потому не хотела его покидать.

— Обещаю, что не покину в таком состоянии.

….. Он наконец нарушила молчание.

— Надо понимать, ты сделаешь это, когда мне станет получше?

— Не придирайся к словам.

— Твои речи настолько туманны, что я вынужден заполнять пробелы.

— Эти пробелы заполнятся сами собой, как только ты обретешь память. Доктор ведь не случайно заметил, что ты, возможно, сам блокируешь ее. Подсознательно, конечно. Просто, не желая ничего воскрешать в памяти.

· Джон сжал чашку, так что побелели костяшки пальцев, и посмотрел ей прямо в глаза:

— Неужели он прав, Кендал?

Он впервые назвал ее по имени. Это прозвучало столь ошеломляюще, что она просто никак не могла собраться с мыслями.

— Прав ли он? — повторила она, беря себя в руки. — Откуда мне знать. Только ты с состоянии пролить свет на эту загадку.

— Раз я ничего не помню, — возмутился мужчина, — как же я могу понять, что я хочу помнить, а что нет? — Он так разволновался, что машинально взъерошил волосы, напрочь забыв о своей травме. — Ой-й-й! — Он тут же застонал от невыносимой боли.

— Поосторожнее, ты что! Дай посмотрю, — вскочив со стула, она бросилась к нему и, поправив повязку на голове, внимательно осмотрела раны. — Никаких признаков инфекции, — участливо успокоила женщина. — Швы чистые и в полном порядке, насколько я могу судить.

— Черт, как чешется, — раздраженно выпалил он.

— Значит, заживает.

— Да хорошо бы, — отозвался он и испытующе глянул снизу вверх. — Откуда у тебя деньги на продукты?

— Я уже говорила тебе. Я…

— Заработала. Я это уже слышал. Как именно заработала?

Кендал секунду помолчала, раздумывая, что ответить. Наконец, взвесив все «за» и «против», решил ась. Все равно когда-нибудь придется сказать правду.

— Я адвокат.

Он чуть не подавился от смеха:

— Твоя ложь становится все изощреннее.

— Общественный защитник, — добавила она, не обращая никакого внимания на эту бестактность. — Правда, — уточнила женщина, завидев тень сомнения в его глазах.

— Ну, расскажи что-нибудь.

— Что?

— Ты была хорошим адвокатом? Держу пари, да. Ты прекрасно умеешь лгать.

Кендал лукаво улыбнулась:

— То же самое я когда-то слышала от Рики Сью.

— Кто-кто?

— Моя лучшая подруга.

— Гм-м. — Он рассеянно дожевал последний кусок бекона. — Ты успешно работала в качестве общественного защитника?

Она неспешно налила себе кофе, а затем, подвинув стул, села напротив:

— Думаю, я была хорошим защитником. Выше среднего. Уверена, мне поставили бы «отлично», если не больше.

Я всегда старалась, — продолжила она после небольшой паузы. — Поступая на работу, я чувствовала страшное недоверие комиссии. Как же — женщина! Вот мне и пришлось доказывать соответствие занимаемой должности. Вообще говоря, список моих побед и поражений весьма впечатляющ. Естественно, невозможно выиграть каждое дело.