Гений среди растений (СИ) - Санати Дмитрий

— Тогда уж с савантом. Эта недотёпа всю жизнь прожила в родной агломерации и в первую же прогулку наружу умудрилась потерять документы. Вернее, её ограбили дикие, которые в принципе никогда так далеко на север не забредали. Удивлён, что во второй выход она не попала в беду, просто пересекая мост. Хотя, говорят, там подстрелили очередных «плывунцов» примерно в то же самое время.

— Север… Постой, это не там случайно наших «троек» положили?

— Там…

— Любопытно. То есть, она точно не может быть изобретателем квантового компьютера?

— Не знаю, босс, — признался Хантер. — Она какая-то слишком… обычная. Понимаете? С какой стороны ни копни — ничего выдающегося. Обыватель с активной гражданской позицией, после ареста опекунов и очистки имени сидела в капсуле безвылазно, и тут в один момент ограбление, утрата документов и прорыв гениальности? Слабо верится.

— Может, она ширма. Атташе вроде нашего неуважаемого Джулая. Лицо конторы.

— Считаете, за ней кто-то стоит?

— Да ничего я не считаю, — поморщился Ка. — На пенсию я хочу, вот что. Закрою текучку — и порасти оно всё ромашками. К слову, о текучке — как там пост-мортем?

— Гоняем. Гад слишком хорошо знал, куда бить, чтобы навредить побольнее. От него осталось всего ничего — ни светских бесед, ни связной информации. Вот гоняем по реакциям. Если узнает кого-нибудь помимо коллег и родственников — можно будет работать. Юг и юго-запад уже закрыли.

— Базу, говоришь. Ты знаешь что сделай — добавь в парсер эту Бусловских на всякий случай. Сделаешь?

— Думаете, он её узнает? — сомневаясь переспросил Хантер.

— Вряд ли. Но лишним не будет. Хорошая гражданка с высоким рейтингом и активностью настолько противоположна преступнику, что вспоминаешь поневоле поговорку о тихих омутах.

— Хантер, закончили? — спросил комм голосом шефа. — Зайди.

— Труба зовёт, — уютное кресло определённо нравилось больше, чем холодный «аквариум» шефа, а потом неудобный стул рабочего места.

— Бывай, — Ка бросил ему сухую ладонь и отпустил экс-сотрудника.

Рабочий офис встретил его недоумёнными и подчас неприязненными даже взглядами. Особенно с третьей и восьмой машин. Старик усмехнулся про себя, сохраняя каменное лицо. Знал, с домашней машины видел, куда перенаправляется основной поток текучки. Но раз ты рыцарь — ты рыцарь всегда, а раз ты «дементор», то никакой тебе пенсии.

— Звали, — стеклянные двери пропустили его в святая святых.

— А вот и наш старый пёс, — неприязненно фыркнул Джулай-старший, сидящий здесь же. — Вы объясните мне, Хантер — почему моего племянника до сих пор не выпустили?

— Он нарушил несколько серьёзных законов Радиосити, — спокойно ответил Хантер. — Суд уже был, Кипа признали виновным по всем статьям.

— Вы не могли его судить, он не гражданин вашей страны! Это вообще чужая юрисдикция! Вы должны были…

— Со всем уважением, — непреклонно перебил его Юр Сёмыч, — но не вам говорить «дементору», что он должен, а что нет. Посидит ваш племянничек немного, не помрёт. Работа на свежем воздухе, здоровое питание и никаких компьютеров — всё на пользу пойдёт.

— Я не оставлю родственника в этом… Этом средневековье!

— Извините? — Юр Сёмыч даже растерялся на секунду. — Технологически мы вашим ненаглядным Штатам не уступаем, и…

— Не переводите тему, — зло выкрикнул Джулай. — Я узнавал — вы раздроблены на кучу автономных областей, как в феодальном государстве. Если Кипа повезут куда-нибудь из города — это даже не другая область, это другая страна!

— Сказал человек из раздробленных североамериканских штатов, — не выдержал Хантер. — Занимались бы лучше подготовкой к сотрудничеству с Розой, а не впустую время тут тратили. Я слышал, вы из Техаса. Это же ваш штат почти единогласно проголосовал за то, чтобы жахнуть по Солнцу бомбой помощнее?

В глазах Джулая что-то неуловимо поменялось, он каким-то приторно-ласковым голосом проговорил, почти пропел:

— Техас прекрасен, господин «дементор». Знаете, что в нём лучше всего, помимо разрешения «стоять насмерть» и плодородных полей? Девушки. Знаете, красивые такие. В обтягивающей одежде, юбочках, на каблуках, с красивыми ногами. У вас тут как с этим? Писк сезона — розовый РХБЗ и противогаз со стразами?

«Глупо», — подумал Хантер.

Дурак Джулай, конечно, прав в чём-то — уже поколение выросло, никогда не видевшее каблуков и юбок — но говорить такие вещи на переговорах ход заведомо слабый. Попахивает, знаете ли, «сам дурак» и всё в таком духе.

— У нас свой путь в будущее, — спокойно ответил он. — Вы, наверное, не заметили, но у нас все спецслужбы из нормалов оснащены сверхсовременным оборудованием, а вы продолжаете, как обезьяны, размахивать «эмками»; оба Радиосити оснащены и настроены как «умный дом», традиционная преступность в агломерациях почти побеждена, остались только дикие — у вас с этим как? Может, и неплохо, что девушки у нас в комбинезонах ходят, а не раздеваются чуть не догола?

«Старый дурак, куда тебя несёт?»

Он о многом умолчал, разумеется. Есть подписки о неразглашении, есть гостайны, есть тонкости, знать которые господину балаболу вот вообще не стоит. Про то, что калибры девять и двенадцать миллиметров поголовно дозвуковые, чтобы «дементор» легко мог увернуться от выстрела, про то, что налаживание видеонаблюдения не в последнюю очередь работает именно на спецслужбы, а не в интересах уважаемых горожан…

Юр Сёмыч наблюдал за их пикировкой со странным блеском в глазах. То ли не хотел вмешиваться, то ли наслаждался шоу. Но не вмешивался. Хотя тут как ни крути, а обе стороны налажали конкретно, повели себя как те дураки из сектора комментариев под каждым выпуском новостей. Только там пишут подростки тринадцати-шестнадцати лет, а тут два старика…

— И у нас есть Роза, — поддакнул он. — А если вам больше неинтересно сотрудничество по спасению, то я сообщу ей, что Америку защищать не станем. Договорились?

— Нет, — тут же сник Джулай. — Агент Хантер, агент Матвеев, приношу извинения за несдержанность. Но и вы поймите меня…

— Джонатан, — мягко начал шеф. — Мы не министерство. Хоть у нас и работает один из его пенсионеров, мы другая организация. По простому доносу мы арестовывать не станем, тем более, граждан другой страны. Просто поверьте на слово: если у вас узнают всё, что сожрала совокупность улик — он сядет на несколько пожизненных. А в вашем Техасе, кажется, до сих пор разрешена инъекция…

— Что же вы там такого нашли? — атташе, похоже, сдался окончательно. — Что этот идиот с собой таскал?

— Документальные свидетельства его связи с… Это вообще закрытая информация. Понимаете, в интересах следствия её лучше вообще никому не сообщать, но у вас случай особый. И самое страшное, Джулай, что мир уже изменился. А вы никак не поспеваете. Пять лет назад казалось дикостью сажать за электронное устройство в рюкзаке — даже не следящее, не шпионящее, простой комм. Только вот идиот Джулай-младший настолько капитально подставился…

— Да, пожалуйста. Я никому не скажу.

— Вашего племянника обвиняют в связях со «Свободным днём». Вы понимаете, что это значит?

Джонатан определённо понимал — он хватанул воздух посиневшими губами, судорожно забрался во внутренний карман пиджака, трясущимися руками добыл оттуда коробочку с таблетками, закинул в рот пару штук, задержал дыхание, и обмяк. Агенты молча наблюдали, позволяя ему справиться с истерикой.

«Насухую, значит — машинально отметил Хантер. — Значит, болячка старая, опыта море».

— Он хотя бы будет жить? — спросил американец, когда краски вернулись на лицо.

— Мы его точно не убьём и убить не дадим. А вот будет он жить или нет, зависит вовсе не от нас.

— А от кого?

— От вас, уважаемый атташе. Работайте и дайте работать Розе, иначе, боюсь, всё будет бессмысленно. Договаривайтесь, давите на Ахабса и ООН. Если всем миром не соберёмся…

— Да, — сказал Джулай. — Да! — И уже гораздо тише: — Вот только что я скажу сестре…