Парацельс. Гений или шарлатан? - Александр Бениаминович Томчин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Брак позволил Якобу войти в высшее общество. Дядя Сибиллы вскоре был избран бургомистром Аугсбурга и главой Швабского союза имперских городов. С этого времени любые дела должны были решаться в пользу Якоба. Но уже после первой брачной ночи Сибилла почувствовала себя разочарованной и глубоко несчастной.
Какая молодая женщина не любит дорогие украшения? Якоб купил невесте к свадьбе бургундское колье – уникальное сокровище за 40 тысяч гульденов. Однако ожерелье могло вызвать зависть у императрицы, поэтому оно чаще всего лежало в сундуке с другими драгоценностями.
Супруги даже днем встречались нечасто – Якоб работал в конторе, а жена устраивала приемы гостей и застолья. Сибилла относилась к мужу в лучшем случае с безразличием. Самым близким человеком для нее стал ее ровесник Конрад Релингер, дворянин и видный купец, знавший Сибиллу с юности. «Конрад – наш давний деловой партнер. Жаль, что протестантской веры, но надежный, – думал Якоб. – И ее ведь тоже не назовешь непостоянной».
О разводе не могло быть и речи – это нанесло бы непоправимый удар репутации. Якоб Фуггер Богач, властелин всего мира, которого все считали счастливцем и баловнем судьбы, в семейной жизни не был счастлив. Он не имел власти над собственной женой.
– Здравствуй, сын мой! Ты желал исповедоваться, не так ли? – вошел священник.
– Добрый день, отец Симон! Святой отец, мне плохо. Душа болит, не дает покоя. За что Бог наказывает меня?
– Почему ты так думаешь, сын мой?
– Тяжко мне жить с моей женой. Вы же знаете, святой отец. Мучительно тяжко.
– Твоего греха в этом нет, сын мой. Ибо сказано в Писании: «Кто разводится с женой, тот подает ей повод прелюбодействовать». Ты, напротив, живешь праведно, не противишься злу и прощаешь твоим близким согрешения их. Значит, и тебя простит Отец Небесный. Старайся совершать добрые дела.
– Я стараюсь, святой отец. Пожертвовал 15 тысяч гульденов на благотворительность. Но люди все равно меня проклинают. Они ненавидят ростовщиков.
– Они заблуждаются, сын мой. В прошлом церковь считала ростовщичество смертным грехом. Но папа Лев десять лет назад постановил: «Ростовщичество по своей природе не подлежит осуждению, ибо порочна только прибыль, обретаемая без труда, расходов или риска». Ты же трудишься изо дня в день, не зная отдыха, и рискуешь! Помнишь ли ты слова папы Льва?
– Помню, святой отец, – ответил Якоб.
Еще бы их не помнить! Услуги хитроумных юристов и решения сильных мира сего доставались ему недешево.
– Стало быть, и этого греха нет на тебе, сын мой.
– Я забочусь о спасении не только своей души. Люди расценивают продажу индульгенций как обман. Как будто они без грехов! Но я сам купил индульгенции за две тысячи гульденов для себя и жены.
– Что идет на пользу святой церкви, то угодно Богу. Господь учил: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и неправедно злословить за Меня». Не мучай себя сомнениями. Ты же исповедуешься два раза в неделю. Богу не за что тебя наказывать. Молись Отцу Небесному, и он поможет тебе. Ему угодно терпение наше. Прощай, сын мой!
– Благодарствую, святой отец, – Якоб поцеловал священнику руку, и тот удалился. «Господи, я прошу тебя, верни мне здоровье, дай силы и терпения нести свой крест!» – истово молился больной.
После священника к Якобу пришел его доктор Отто Ренбах. Он лечил эту болезнь уже три недели и предложил продолжить курс. Доктор дал Якобу выпить обезболивающую микстуру, и тот отпустил его. Но боль и через два часа не прошла, а усиливалась. Якоб позвал племянника и попросил его пригласить доктора Гогенгейма.
– Найди его как можно быстрее, Антон! Он в городе.
– О нем говорят разное.
– Это мне известно.
– Вы хотите устроить консилиум? Позвать Ренбаха тоже?
– Нет, он уже был. Его звать не надо.
Так прошла у Фуггера первая половина этого дня до появления Теофраста.
* * *
Карета подъехала к трехэтажному дворцу Фуггеров. Часть здания была занята под склад, и сюда приходили обозы с товарами. Слуга провел Теофраста по мраморному полу через роскошный зал, в котором побывали дипломаты и купцы со всего света. В зале были кожаные обои, тисненные золотом, широкие окна с дорогим венецианским стеклом, изящная золоченая резьба по дереву.
Вдоль стен стояли кресла, обитые бархатом. Внимание привлекал массивный письменный стол со столешницей из дивного редкого мрамора и ножками, сделанными в виде четырех львов из черного дерева. Высокий стул рядом был украшен врезанным в спинку фамильным гербом с лилиями и похож на трон, а на полу лежала львиная шкура.
Окна зала выходили на тихую аллею, украшенную аркадами и фресками, скульптурами и экзотическими растениями. Всюду были фонтаны, и даже внутри дворца посетителей удивляла проточная вода. Интерьер дворца был роскошнее, чем его вид снаружи. Таков был принцип хозяина.
Слуга привел Теофраста в спальню хозяина.
– Оставьте нас вдвоем, – cказал Якоб, и сиделка со слугой вышли.
Якоб был бледен и с трудом удерживался от стонов.
– Спаси меня, Теофраст! Постарайся, не жалей трудов! Я ведь могу тебя озолотить.
– Ваше доверие – высокая честь для меня, ваше сиятельство. Но я всегда делаю все, что в моих силах. Мой долг – помогать каждому пациенту.
– Правда ли, что ты используешь для лечения адские яды?
– Да, правда. Однако опиум и мышьяк, ртуть и купорос, морозник и белладонна – все это яды, но они же и лекарства. Будет ли вещество лекарством или ядом, зависит только от дозы. Вы с удовольствием едите тарелку супа, в который добавлена щепотка соли, но тот, кто захочет съесть целую банку соли, от этого умрет.
– Говорят, ты вылечивал таких больных, которым другие врачи не могли помочь. Это верно?
– Так бывает, хотя, к сожалению, не всегда. На земле много такого, чего мы все еще не знаем. Но Бог наверняка откроет нам много интересного.
– Что я слышу? Ты рассуждаешь о Боге? О тебе идет молва, что ты еретик вроде Лютера.
– Нет, достопочтенный граф. Я истинный христианин и католик.
– А не помогает ли тебе нечистая сила? Люди говорят, что ты маг и колдун!
– Мои рецепты я собирал в разных странах. Мне помогают только образование, опыт и знание природы. Ни в чьей иной помощи я
