Жестокая нежность. Макс: сын как отец - Ирина Гутовская

Мы отошли с ним в сторону.

— Есть ещё вопросы? — он внимательно взглянул, — вроде бы обсудили план действий. Новости сообщу по факту.

— Послушай, я… — «какие бы правильные выражения подобрать и не задеть его своими словами».

— Макс, — он перебил меня, — не нервничай так, расслабься. Всё будет хорошо — обещаю и нужный результат гарантирую. Наизнанку вывернусь. После моих неоспоримых аргументов, сомнений ни у кого не останется — сразу отстанут от твоей девушки. На одних показаниях «потерпевшей», — произнёс он с сарказмом, резко изменившись в лице, — у полиции не получится продвинуться дальше гипотез, предъявив необоснованные обвинения. Если нет прямых улик и доказательств, а их быть не может — пускай лесом идут. И нечего цепляться за первую попавшуюся версию, им лишь бы не работать и быстрее закрыть дело.

— Я не об этом… — хотя, действительно, нахожусь в раздражённом состоянии — на взводе. Бесит всё и дико злит! Больше всего ненавижу зависеть от обстоятельств, когда не могу повлиять на ситуацию, когда ставят условия, когда лишают выбора, что выматывает и делает слабым в моральном смысле. — Другое имел в виду: к Тине не приближайся, не прикасайся, личное пространство не нарушай, не пытайся заигрывать и не лезь с неуместным вниманием, — предупредил на всякий случай. Подвоха не жду, но так спокойнее.

— Ого? Вот это заявление… — Эрик возмутился и удивился: — Дружище, ты серьёзно или пошутил? Если да, то совсем не смешно. Неужели считаешь, будто я позволю себе фривольное поведение? Хорошее у тебя мнение… ничего не скажешь… — расстроено покачал головой. — Я когда-нибудь подводил?

— Нет. Ты ведь спрашивал — сколько ей лет, кем приходится, родственница или как… комментарии твои, опять же, многое значат… — ту фразу, брошенную им, тогда в клубе, я запомнил добуквенно: «у неё сексуальность с чувственностью через край плещут, от избытка эмоций распирает на части…».

— И что? Посмотреть уже нельзя? Оценивать запрещено? — он нахмурился. — Ну, понравилась она мне — не скрываю и не отрицаю, я же не слепой, мужиком не перестал быть. Полюбовался — отвернулся. В тот момент, когда говорил что-то о ней, между вами не было никаких отношений, а на перспективу, уж прости за наглость, не загадывал и не предполагал — откуда я мог знать, как быстро всё изменится. Да ты сам ещё недавно собирался жениться на Вике… Сейчас-то без уточнений ясно: девушка друга — табу. Так было, есть и будет всегда — до предательства не опущусь, пальцем не трону её. Достаточно того, что для тебя это не временная интрижка. Твои претензии беспочвенны. Можешь облегчённо выдохнуть и больше не волноваться по этому поводу. Тема закрыта — добавить нечего.

Этого я и добивался.

— Извини, если оскорбил, — надо было поставить точку, чтобы потом не возникало разногласий и столкновений интересов (только противостояния не хватало до кучи к имеющимся проблемам).

— Макс, угомонись. Ведёшь себя как обезумевший зверь, готовый вгрызться в глотку и растерзать на куски. Выключи замашки собственника, я на неё не претендую, приставать не собираюсь — ни с вопросами, ни с намёками сексуального характера, ни с чем-либо другим. Даже не думал об этом. Лучше ей, — Эрик кивнул в сторону машины, где сидит моя девочка, — в своих чувствах признайся, а не мне мозг выноси беспричинной ревностью — из тебя так и брызжет ядом.

Он прав, конечно.

Меткое замечание и сравнение со зверем получилось — не в бровь, а в глаз. Именно такие ощущения появляются внутри, стоит лишь представить, если кто-нибудь из мужчин обратит внимание на Тину и попытается побороться за её расположение. И хоть знаю, что она любит меня, всё равно гнусные мысли непрошено посещают…

— Спасибо за понимание, ещё раз — извини, не хотел задеть.

— Принято, без обид. Давай тогда вместе съездим в полицию: проконтролируешь лично и убедишься в том, как я буду держать дистанцию. Но на допрос к следователю тебя не пустят — учти это. Придётся ждать на улице.

— В этом нет необходимости. Езжайте, не теряйте время. Созвонимся позже и пересечёмся где-нибудь, я заберу Тину — «помимо больницы, нужно ещё к детективу наведаться».

— Теперь доверяешь? Не боишься отпускать свою девушку со мной? А вдруг позволю себе лишнего? Начну обхаживать её, домогаться, и, возможно, она не будет против… — Эрик усмехнулся по-доброму.

— Всегда доверял и не сомневался в нашей дружбе. Заканчивай провоцировать.

— Это очень забавно и непривычно — наблюдать тебя таким, когда ревность столь явно руководит тобой.

«Да, ревную и ничего не могу с собой поделать».

— Тоже учти: отвечаешь за неё головой.

— Замётано, — он похлопал меня по плечу. — Ни о чём не переживай. Ладно, нам пора.

Мы пожали друг другу руки и попрощались.

Проводив взглядом, как они уехали, я сел в свою машину.

Сначала навещу Викторию. Если вообще уместно употреблять подобное по значению слово, видеть её не хочу, хотя выбора пока нет.

В планы вмешался телефонный звонок.

Я достал телефон из кармана пиджака и посмотрел на экран — звонил детектив. Вовремя.

Нажал «принять вызов»:

— Слушаю вас, Григорий Степанович, — нетерпеливо сказал ему. — Здравствуйте.

— Здравствуй, Макс, — его голос звучит позитивно, внушает надежду.

— Есть новости?

— Есть. Подробно обо всём лучше поговорить при встрече, кое-что интересное уже нашёл… Приезжай. Жду.

Глава 36

После услышанных новостей от детектива, у меня возникло единственное желание — придушить Викторию собственноручно за все её изощрённые махинации с целью удержать возле себя любыми путями… А чем она руководствуется — чувствами или исключительно выгодой, или хотела совместить приятное с полезным — как знать. Впрочем, копаться в бардаке, творящемся у неё в голове, неинтересно.

Главное — результат.

Григорий Степанович проделал огромную работу, провел тщательную проверку и в кратчайшие сроки нарыл немало интересной информации.

Раньше-то сомнения одолевали и не давали покоя, а теперь есть непоколебимая уверенность не только в том, что Вика ловко устроила «спектакль», но и