Конан и Алая печать - Олаф Бьорн Локнит

— Тебе следует внимательнее читать книги по истории, — наставительно порекомендовал Мораддин. — Несколько тысяч лет назад так называлась крепость Роты-Всадника, темного бога, ныне уничтоженная. На месте крепости ныне плещется, океан.

Я переводил взгляд с отца на дочь, ничего не понимая в их разговоре.

Хорош же глава тайной службы королевства! Его мир рушится, а он рассуждает с возлюбленной наследницей об исчезнувших наречиях и древних богах! Надо спасать самого себя и страну, медленно погружающуюся в темную бездну, а не болтать о вещах малозначащих!

Конечно же, эти мысли я не озвучил. Если герцог считает нужным беседовать со своим ребенком о всякой ерунде, так тому и быть. Вдруг это тоже важно?

— Я отлично знаю, кто такой Всадник Мрака! — резко возразила Долиана. — Но откуда ты узнал о Лан-Гэлломе?

— Твоя матушка как-то рассказывала.

Долиана откинулась на спинку кресла и призадумалась, вертя на пальце тонкое золотое кольцо.

— Мать сказала, что в случае беды мне и брату следует перебраться в Лан-Гэллом, — наконец изрекла она. — Как можно отправиться в несуществующее место? А если бы оно существовало, что нам делать в крепости древнего бога Тьмы?

— Госпожа Ринга болеет, — непреклонно заявил Мораддин и покосился на меня. Я немедленно прикинулся глухим. — Вовсе не обязательно прислушиваться ко всему, что она говорит в горячке… Никуда ты не поедешь, тем более ни в какой Лан-Гэллом. Мы, однако, забыли о нашем госте. Поступим так. Маэль, где ты живешь?

Я вздохнул и ответил:

— У менялы Реймена Венса на улице Гвоздик.

— Ай-ай, как неосторожно, — покачал головой герцог. — С равным успехом можно было бы…

— Да, знаю, повесить на себя табличку «Я аквилонский конфидент», месьор Хостин уже сообщил мне об этом.

— Если барон Гленнор посчитал, что тебе следует жить на виду у всех тайных служб Немедии, в доме человека, который прекрасно известен нам в качестве личного представителя господина барона в Бельверусе, значит, он сделал это не зря, — Мораддин повторил мысль месьора Хостина. — Итак, граф, я готов выслушать твою занимательную повесть о собаках, родственниках, птицах, которые не птицы, и всем прочем, что ты посчитаешь мне сообщить как личный посланник короля Аквилонии. Теперь у меня достаточно времени для того, чтобы наслаждаться семейными легендами.

Я подумал и решил, что вначале герцогу следует поведать об истории моего знакомства с Конаном десять лет назад, ибо именно из нее проистекают все последующие неприятности.

Скандал на всю страну! Невероятное стало явью, а я — свидетелем невероятного. Если я когда-либо начну писать мемуары, то, безусловно, весьма важное место на их страницах займет повествование о том, как Маэль Монброн, он же Влад Зимбор, лицезрел великого канцлера Немедии, валяющегося с выпущенными кишками в луже крови на камнях мостовой.

Я ничего не преувеличил, хотя находился довольно далеко от места событий. Проезжая по Драконьей улице, я вдруг с удивлением отметил, что здесь царит непорядок. Какой-то груженный бревнами фургон перекрыл дорогу, не пропуская всадников и прохожих. Сразу за фургоном стояла роскошная темно-бордовая повозка, запряженная четверкой лошадей. Возле нее суетились и кричали люди, часть из которых была в форме гвардейцев «Тигриной сотни» — черно-оранжевые плащи, отороченные мехом хищных кошек колеты, начищенные шлемы… Попросту говоря, на улице царила паника.

Вначале я решил, что натолкнулся на обычные уличные беспорядки, но слух тотчас различил донельзя знакомый звук — легкие щелчки арбалетных тетив.

Я машинально оглянулся и вдруг заметил несколько теней на крышах противоположных домов. Именно там устроились арбалетчики, деловито и сноровисто отстреливавшие мечущихся гвардейцев. Кого-то вытаскивали из повозки, человек кричал и отбивался, а я, поняв, что отсюда лучше немедленно ретироваться или все закончится тем, что я схвачу стрелу как лишний свидетель, заставил лошадь попятиться, затем спрыгнул из седла на землю и оттащил упрямую кобылу Бебиту за угол.

Разумеется, я угодил в компанию предусмотрительно спрятавшихся зевак, с интересом наблюдавших за непонятным маленьким сражением, развернувшимся посреди улицы.

— Повозка великого канцлера! — с восторженным ужасом провозгласила полная горожанка, стоявшая справа. По облику — небогатая торговка, зеленщица или пекарша. — Страсти-то какие!

— Что? — я аж рот раскрыл. — Чья повозка?

— Их милости месьора Тимона! Вон же его дом! Карау-ул!

Откуда-то бежала городская стража, прогрохотали копыта конного гвардейского патруля…

Немедленно собравшаяся толпа вопила, усиливая неразбериху, а я просто стоял и смотрел. Дело кончилось изумительно быстро — видать, на канцлера натравили опытных гиен.

Видно было плохо, но я все-таки увидел, как толстяка выволокли из дверей кареты и весьма сноровисто прикончили. По-моему, Тимон даже пикнуть не успел.

Ворота дома канцлера внезапно распахнулись, оттуда с гиканьем вылетела зазевавшаяся охрана. Последовала краткая свалка, несколько ударов железа о железо, гвалт усилился, а по толпе уже понеслась весть: «Убили, убили, убили, убили!.. Канцлера убили!»

— Ищейки Вертрауэна! — несносно взвыл кто-то прямо у меня над ухом. Сообразив в чем дело, я схватился за рукоять сабли. Этот человек только что явился совершенно с другого конца улицы и не мог видеть происходящего, И рожа что-то уж больно продувная. Зачем он кричит о том, что тайная служба Его величества убила канцлера? Неблагообразный месьор продолжал надрываться: — Мораддиновы оборотни! Шакалы недомерка прикончили канцлера! Они нас так всех перебьют!

Заметив мой яростный взгляд, человек вдруг смешался и ловко нырнул в толпу прежде, чем я успел сцапать его за ворот. Однако свое дело он сделал — весть понеслась из уст в уста.

— Все дворяне, носящие герб и меч, ко мне! — это надрывался бледный гвардейский капитан, подбежавший со стороны кареты Тимона. — Именем короля!

Отозвался я и еще несколько человек. Нам приказали перекрыть улицу, не пропуская к повозке никого, кроме королевских гвардейцев и высших чинов стражи,

Я косился на убитых, лошадь всхрапывала, чуя кровь, капитан пытался навести хоть какой-нибудь порядок, отсылал людей во дворец и в общем-то больше суетился, чем приносил пользы.

Вскоре примчались два всадника, показали оцеплению свои бляхи с эмблемой Вертрауэна, осмотрели мертвецов, быстро опросили гвардейцев, видевших покушение и столь же мгновенно исчезли. Спустя колокол или полтора подъехала еще одна группа (к этому времени тело великого канцлера догадались прикрыть плащом).